Владимир Ильин - Люди феникс
Тот, ради кого Иван Дмитриевич проехал полгорода, лежал на лестничной площадке самого верхнего этажа. В своем обычном состоянии Иван Дмитриевич давно бы уже взмок и наверняка раз пять остановился бы передохнуть на протяжении столь утомительного восхождения. Не говоря уж о том, что вообще не поперся бы по лестнице, а, как и положено человеку его возраста, терпеливо дождался бы лифта. Но сейчас он не принадлежал себе, а поступал так, как того требовала Сила, будь она неладна!.. И еще, помимо Силы, его толкала вверх по ступенькам та самая ледышка, от которой сжималось его нутро…
Заглянув в лицо лежащего, Иван Дмитриевич констатировал, что нехорошие предчувствия — вовсе не бабьи выдумки и имеют обыкновение сбываться. Потому что это был его сын Вадим.
Несмотря на разницу в возрасте, комплекцией своей сын не уступал Ивану Дмитриевичу. Тот же заметно выпирающий животик при росте не больше ста семидесяти.
Рот у Вадима был по-детски приоткрыт, словно он мирно спал. Рядом с ним не было видно ни лужи крови, ни прочих неаппетитных атрибутов. Только лицо приобрело неестественно землистый оттенок. Никаких признаков жизни лежавший не подавал. Впрочем, каким-то шестым чувством Иван Дмитриевич уже знал, что его сын мертв. Правда, теперь это уже было не так страшно, как было бы еще несколько дней назад…
Недавно это случилось, заключил Иван Дмитриевич. Он еще и полчаса не пролежал… Что же это с тобой приключилось, а, Вадик?
Встав на колени на жесткий бетон, словно прося у лежавшего прощение за что-то, Иван Дмитриевич осторожно оглядел сына со всех сторон. В кончиках пальцев уже нестерпимо покалывало от позывов.
Хм, следов насилия не видно. И не похоже, чтобы Вадик просто упал, ударившись головой. Как же это тогда его угораздило? Сердечный приступ?.. Но со здоровьем у него было все в порядке. Слава богу, удалось с детства внушить ему, что здоровье — это единственное, что стоит беречь в жизни… Неужели его отравили?
Наконец, решив, что пора перестать гадать, а лучше узнать все от самого Вадима, Иван Дмитриевич приступил к исполнению Миссии.
РАЗРЯД!
Когда Вадим окончательно пришел в себя, Иван Дмитриевич помог ему подняться и кротко спросил:
— Что с тобой, сынок?
Молодой человек ошалело уставился на отца. Потряс головой, словно проверяя, на месте ли она. Зачем-то осторожно ощупал шею. И лишь потом ответил — вопросом на вопрос и, как показалось Ивану Дмитриевичу, даже с некоторой досадой:
— Откуда ты здесь взялся, отец?
— Я-то? — прищурился с хитрецой Иван Дмитриевич. — Да так… Считай, что я случайно проходил мимо. Гляжу: а ты тут лежишь… как мертвый… Может, ты выпил лишку и до своего порога не дотянул? — Он старательно хохотнул. — Шучу, шучу…
Необходимость притворяться, будто ничего особенного с сыном не произошло, почему-то забавляла его.
Однако Вадим явно не был расположен к шуткам. Он наморщил лоб, будто что-то припоминая, потом вдруг устремился к перилам и зачем-то заглянул в лестничный пролет. Все так же резво подскочил к двери лифтового холла, приоткрыл ее и, словно играя в прятки, просунул в образовавшуюся щель голову.
— Странно, — немного погодя произнес он. — А ты тут больше никого не видел?
— Не-ет, — с искренним удивлением протянул Иван Дмитриевич. — А что такое?
Сын, не отвечая, взглянул на наручные часы, и его бледное лицо исказилось гримасой непонимания.
— Вот это да! — воскликнул он. — Что же со мной творилось целых сорок пять минут?
— А сам-то ты ничего не помнишь, что ли? — продолжал валять дурака Иван Дмитриевич. Вадим вновь потрогал шею:
— Ч-черт!.. Мистика какая-то! Неужели мне все это приснилось?.. Да, но как я мог заснуть прямо тут, на лестнице?! И шея болит, будто меня действительно…
Он умолк и так жалобно посмотрел на Ивана Дмитриевича, будто и в самом деле надеялся, что тот сейчас все объяснит. Но Иван Дмитриевич лишь пожал плечами:
— Заснул так заснул — бывает… Тем более с тобой. Небось до поздней ночи засиживаешься со своими компьютерами, а утром — на работу… Не удивлюсь, если ты потом на ходу засыпаешь… Ты хоть что-нибудь помнишь?
— В том-то и дело! Помню, как возвращался домой… И, кстати, я вовсе не по лестнице поднимался, а воспользовался лифтом. И будто бы выхожу из лифта, а меня здесь кто-то поджидает… Какой-то тип мощного телосложения — таких здоровяков только в боевиках можно увидеть… Я ничего не успел сделать, только шагнул из лифта, а он…
Вадим вдруг осекся, и его открытое, честное лицо враз осунулось.
— Ну-ну? — попытался подбодрить его Иван Дмитриевич.
— Странно, — пробормотал Вадим. — Этого не может быть, конечно, но… Получается, что он меня вроде бы убил.
— Да-а? — стараясь правдиво изобразить недоверчивую интонацию, протянул Иван Дмитриевич. — Каким же это образом? Ран-то на тебе не видно…
— А их и не должно было быть, — пояснил Вадим. — Он ведь ударил меня голой рукой. Вот сюда. — Он ткнул пальцем себе под подбородок. — Причем так молниеносно, что я и глазом моргнуть не успел… Всего один раз, но так точно, что мне хватило…
. — Ну и что? — добродушно возразил Иван Дмитриевич. — А с чего ты взял, что он тебя убил? Он просто вырубил тебя, вот и все!..
— Нет-нет, — покачал головой Вадим. — Он хотел именно убить меня. И он не мог, не должен был промахнуться…
— Почему?
Вадим устало прислонился плечом к бетонной стене.
— Потому что это был киллер, — глухо проронил он, не глядя на Ивана Дмитриевича. — Профессиональный убийца, понимаешь?
* * *Потом Вадим пригласил Ивана Дмитриевича зайти к нему в гости — хотя бы на несколько минут. И, хотя время было уже довольно позднее и пора было пускаться в обратный путь, к своему удивлению, Иван Дмитриевич согласился. Ему уже надоело, честно говоря, вариться в собственном соку круглые сутки. На работе — один, дома — тоже один… всю жизнь — в этом мерзком одиночестве!..
«Вот только не ждет ли кого-нибудь сын в гости? Ведь, как ни крути, а я ничегошеньки о нем не знаю. Словно и не сын он мне. Видит бог, не я в этом виноват, но что-то произошло после смерти Марии, что заставило Вадима отстраниться от меня… А женщину ему уже пора бы завести, пора. Через несколько лет тридцать стукнет. Да и я не знаю, доживу ли до внуков… хотя всегда говорил, что люди не должны плодиться, как крысы, но одно дело говорить о ком-то другом, и совсем другое — когда дело касается тебя и твоего единственного чада…»
— А я… не помешаю так поздно? — осторожно спросил он Вадима, когда они подошли к двери с табличкой «350», расположенной на последнем этаже.
— Кому? — улыбнулся парень.
— Что, так до сих пор и живешь один?
— Живу.
— Я — тоже, — неожиданно для себя признался Иван Дмитриевич.
— Собратья по несчастью, значит, — прокомментировал Вадим, попеременно вкладывая пальцы обеих рук в какой-то хитрой комбинации в гнездо дверного дактилоидентификатора. Дверь с пневматическим шипением отъехала в сторону. — Проходи, проходи…
Иван Дмитриевич шагнул в квартиру и вздрогнул: в прихожей вспыхнул свет из множества скрытых источников, из невидимых динамиков грянули торжественные аккорды, а перед ним из пустоты материализовалась человеческая фигура в нелепом облачении, которая возвестила приятным звучным голосом: «Пожаловали его сиятельство граф Иван Дмитриевич!»
— Исчезни! — бросил фигуре из-за спины Ивана Дмитриевича Вадим, захлопывая за собой дверь.
Фигура послушно растворилась в воздухе, а Вадим Пояснил смущенно:
— Это мой голографический дворецкий.
— Здорово! — восхитился Иван Дмитриевич.
— Да ну, детские игрушки… Надо его перепрограммировать, да все времени не хватает…
Квартира у него тоже была однокомнатной. Только значительно меньше размерами, чем у Ивана Дмитриевича. Прихожая как таковая практически отсутствовала — ее символически обозначал лишь встроенный в стену рядом с дверью шкаф. Клетушка, а не прихожая.
Иван Дмитриевич с невольной опаской заглянул в комнату.
— Да у тебя тут целая лаборатория! — воскликнул он. Комната была заполнена многочисленными электронными приборами, стоявшими вдоль стен на специальных многоярусных стеллажах. Повсюду на паркетном голом полу извивались разноцветные провода. Из обычной мебели имелись только стенной шкаф, старинный раскладной диван да пара офисных кресел на колесиках.
Парень смущенно улыбнулся.
— А это и есть моя домашняя лаборатория. На работе оставаться допоздна не разрешают, вот и приходится дома по ночам корпеть… Да ты садись, куда тебе больше нравится.
Ивану Дмитриевичу больше понравилось сесть на диван.
— Чем бы мне тебя угостить? — свел к переносице брови Вадим. — Черт, в магазин опять забыл зайти…
— Не дергайся, — махнул рукой Иван Дмитриевич. — Ты же знаешь, спиртное я все равно не употребляю…
