Андрей Валерьев - Родина
Макс помолчал.
— Я три года был рабом на грузоперевозках и знаю, чего ты сейчас боишься. Ты не будешь рабом — обещаю. Если у нас всё получится, то ты уйдёшь куда захочешь. Немного поможешь нам и уйдешь. Со своими женщинами и детьми. Даю слово.
— Марина, сядь к нему ближе. Ещё ближе. Кто ещё рискнёт?
Сашка вздохнул.
— Я.
Лена протестующе вскинулась, но под неожиданно суровым взглядом мужа промолчала.
— Давай-давай.
Максима захватил азарт — будничные переброски приелись и ничего кроме зевоты и скуки не вызывали. Здесь задачка была поинтереснее. Групповой переброс. Макс уселся за руль электрического фургончика, рядом сел Майкл, а позади — Марина и Саша. Майкл помахал рукой своим женщинам, укутанным с ног до головы в меха, ободряюще улыбнулся и достал шило.
— Ready.
— Не дай мне повод встретить тебя…
Максим хлебнул пива и счастливо захохотал. У него было чувство, что он только что отмотал свою жизнь на четыре года назад.
… не дай мне подойти к тебе слишком близко…
Все проблемы были позади.
'Оп-па! А вот и пульс. Не мой. Его.'
… и следующий шаг…
Чёрт знает почему, но Макс заорал песню. Во всю глотку. Брызгая слюной и забив на мелодию.
— Не дай мне повод!
Сзади тоже орали во всё горло. Дуэтом. Майкл ни слова по-русски не знал, но ритм он чувствовал и выбивал его кулаком по торпеде.
Максим выдул бутылку 'Гиннеса', сытно рыгнул, плюнул в окно и нажал на педаль. Не было ничего. Никакой боли. Никаких зелёных мух перед глазами. Секундная темнота и…
— Аааааа!
Песня перешла в восторженный рёв пассажиров. Их фургончик резко затормозил в промёрзшем ангаре. На большой земле!
Макс выполз с сиденья и прислушался к своим ощущениям.
'Ха, два раза ха! Я в полном порядке!'
Марина перестала радостно визжать, принюхалась и сморщила носик.
— А чем это здесь воняет?
— Ничем. Это здесь просто воздух такой. Экология, понимаешь.
У входной двери стоял Кошечкин и улыбался в ватно-марлевую повязку.
Москва
Декабрь 2014 г.
(продолжение)
В соседней комнате был установлен белый шатёр.
— Это так ваша русская комната тишины выглядит?
Американец с интересом рассматривал странную конструкцию.
— У нас она овальная.
— Прошу.
— Я знаю, господин президент, что вы были в курсе программы 'Новая Америка'.
— Господин президент! Даже в этом шатре я не желаю обсуждать этот вопрос!
— Я закончу. Программа 'Новая Америка' НЕ провалилась.
Собеседник застыл.
— Что вы имеете ввиду? Это чёртова 'медицинская реформа' до сих пор нам аукается! Не могу не признать — вы почти смогли взять реванш за поражение в холодной войне.
Американец широко улыбнулся.
— За два триллиона — двадцать трупов. Весь результат. Или вы хотите сказать, что те, кто исчез…
— Тоже умерли. Но ТАМ. Кроме этих троих.
Русский достал из папки фотографию. На фоне неуклюжего деревянного кораблика находились три человека. Загорелый мужчина с худым лицом. Почти чёрная молодая женщина с ребёнком на руках и неимоверно толстая афроамериканка.
— Узнаёте? Это номера пять, семь и одиннадцать из списка ваших кандидатов.
На лице американского президента не дрогнул ни один мускул — в прошлом он был военным моряком.
— Вы хорошо осведомлены.
— О, у нас есть, — русский усмехнулся, — перебежчик. Не всё ж к вам бегать, в самом деле…
… они выжили. Наш Ходок их бросил и ушёл назад. Сейчас он живёт там, на Родине. Колонисты, по его совету, построили корабль и спасли ваших сограждан. Надо сказать — они молодцы. Быт свой устроили хорошо. Но вот пройти без помощи нашего Ходока они не могут. Вы понимаете? Зато они могут водить людей. Вы ПОНИМАЕТЕ?
Американец откинулся на спинку стула. Он понял. Всё и сразу.
— Я пришлю к вам своего доверенного человека. Пусть это пока останется тайной.
Глава 13
"Свободные" люди
Заозёрный
Январь 15 г.
— Кого там чёрт принёс в такое время?
Николай Евгеньевич Тепляков, бывший таксист из Ташкента, а ныне плотник из Заозёрного, щёлкнул выключателем и, щурясь от яркого электрического света, потопал в сени.
— Чего надо?
Рука по привычке нащупала топор, лежавший возле входной двери.
— Евгеньич, извини что так поздно. — Знакомый голос соседа пробился сквозь шум ветра. На улице мела позёмка, грозя перейти в настоящую метель. — Дело есть.
— На вот.
— Это чего? — Николай крутил листок бумаги.
— Читай! — Сосед хлопнул по плечу, подмигнул и ушёл.
'Заявка на возвращение'
— Таааак. Мать! Иди сюда!
Руки дрожали.
'Если вы желаете вернуться на большую землю, то заполните таблицу, расположенную ниже'
Ниже шла анкета. Имя. Фамилия. Возраст. Гражданство.
'Вы будете приняты во временном лагере на территории Российской Федерации. Вам будут выплачены подъёмные и выписаны документы, а также билет до любого пункта на территории РФ по вашему желанию. Сумма подъёмных — двадцать тысяч рублей на одного человека.'
— Мать, это чего?
Коля растеряно поднял глаза.
'Если вы желаете уехать, то ваша анкета должна быть в Управе не позднее 1 февраля текущего года'
Женщина прижала руки к груди.
— Николаша, как же мы …?
Мужчина сел на лавку и ошалелым взглядом обвёл свой дом. Большой, в пять комнат, он стоял посреди громадного участка, с которого его жена и дети снимали летом отличный урожай.
'А работа моя как же?'
— Николаша. А куда мы поедем? У нас же…
У Тепляковых в России не было родных и близких. Большая квартира в центре Ташкента была давным-давно продана и возвращаться им было некуда. Тепляков посмотрел в глаза жены и медленно порвал листок. Затем сложил половинки и снова их порвал.
— Папа, мама, чего вы не спите?
В дверях спальни показалась старшая дочь.
Мама вытерла слёзы и облегчённо смеясь, покачала головой.
— Всё хорошо, доченька. Иди спать, дорогая.
Марина снова занимала знакомый кабинет в Управе, который теперь был центром общественной жизни всей колонии. Дверь всё время хлопала, все три телефона постоянно звонили, народ носился с бумагами, а к самой Марине Укасовой на приём валом валил народ.
Надо было что-то делать.
Наутро перед Управой появился информационный стенд, из которого любопытствующие узнали о грядущих переменах. Во-первых, вывоз желающих на большую землю — разовая акция и решить этот вопрос каждый должен был один раз и навсегда. Потом передумывать будет поздно.
Во-вторых, в Заозёрном, на ГЭСе и в Андреевке открываются отделения 'Почты России', которые будут за умеренную плату принимать к отправлению письма к родным и будут заниматься доставкой газет и журналов по подписке.
И, в-третьих, после проводов зимы будет проведён всеобщий референдум о будущем этого мира. Два десятка вопросов, которые будут вынесены на голосование, будут опубликованы через неделю в многотиражке. Всё.
Если честно, то Марина была в шоке. Жесткий ультиматум мужа руководству России, о том, что он вывезет назад всех желающих и 'плевать он хотел на ваши соображения секретности' вызвал у неё панику. Она была абсолютно уверена в том, что Родина обезлюдит. Но. Но. НО! За две недели количество заявок, принесённых в Управу Заозёрного не превысило тысячи штук. То есть получалось, что всё бросить и уехать отсюда пожелало менее пяти процентов населения! И это только из простых переселенцев. Из бывших федералов уехать не пожелал ни один человек! Наоборот, взбодрённые грядущими переменами, люди постоянно задавали вопросы о том, могут ли они перевезти сюда своих родственников? Это было невероятно. А как же климат? Как же лошади вместо 'мерседесов'? Как же отсутствие супермаркетов? Как же, в конце то концов, 'удобства' во дворе?
В ящике стола запиликала ТА САМАЯ радиостанция.
— Да любимый, у меня всё хорошо. Как съездил? И Кошечкину тоже от меня привет передай. Я приеду завтра вечером — много дел. Да. Я люблю тебя.
Алма-Ата
Январь 2015 г.
— Конечно, Майкл свободный человек. — Макс ухмылялся, глядя в глазок видеокамеры. На экранах напротив маячила пара голов.
'Президенты, едрёныть!'
— Он может идти куда пожелает. Но. Сначала пусть своё спасение отработает. Нет. Его женщины и дети покамест у нас поживут. Да мне похер, что ты там думаешь! Мне надо чтобы он вывез тысячу сто сорок четыре человека. По его возможностям это четыре месяца, может пять. Потом забирайте его нахрен! Да я не дерзю. Я вам дело говорю.
Русский президент шевельнулся.
