Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
– Ну, тогда это уже не шахматы, а карты жульнические получаются, или, как говорит Шершень, и вовсе какая-то холера в крапинку!
– Разумеется. Я уже говорил, что шахматы – лишь бледный аналог этой Игры. Но вы посудите сами: вас принудили сюда приземлиться…
– Нас хотели уничтожить! Это была вынужденная посадка. И то – мы едва не разбились!..
– Вынужденная посадка? Верно. Потому что вас вынудили сесть. Мне думается, если бы вас хотели уничтожить, то уничтожили бы. Вы же сами говорили, что атаку этих плазмоидов ваш корабль не выдержал бы долго. И вдруг – чудесным образом спасается!.. Шлюпка бы тем более не выдержала, но в последний момент – убедившись, что направили ее туда, куда требуется, – тороиды вдруг отстали, прекратили преследование. Зачем тогда было выводить корабль из надпространства, атаковать его? Три практически неуязвимых и, по вашим меркам, неиссякаемых источника энергии выбирают ваш корабль в качестве мишени, «устанавливают» эту мишень, стреляют, не попадают в десятку – и вдруг совершенно теряют к ней интерес. Почему, как вы думаете?
– Почему?..
– Да потому что как раз в десятку и попали. Только она не в центре круга была нарисована, как у стандартных мишеней, а совсем в другом месте, известном только им, Игрокам. Точнее, одному из Игроков, который «играет за нас». Или, точнее, вами.
– Ну-у-ууу… – протянул Плюх, у которого уже ум начал заходить за разум. – Тогда и вовсе можно договориться до того, что им нужен был не я, а Блямс.
– Можно. Причем, легко. Кстати, вот лично вы что знаете о вашем зеленом друге?
– Ровно то, что я вам уже сказал. А еще то, что это действительно настоящий друг – очень верный и преданный.
– Не собираюсь с вами спорить. Но вы, конечно, заметили, что Блямс очень похож на здешних «богомолов»? – В ответ на утвердительный кивок разведчика, профессор продолжил: – Мы проводили краткие исследования образцов их тканей и крови. Было бы любопытно сравнить. Вы не станете возражать, если мы возьмем капельку крови у вашего друга?
– Нужно спросить у него, – посмотрел на «богомола» Плюх.
– Блямс… – с некоторым сомнением отреагировал тот.
– Это не опасно, Блямсик, – улыбнулся разведчик.
– И совсем не больно, – достал из заплечной оранжевой сумки нечто вроде небольшого шприца Олег Дмитриевич Тетерин и сказал Плюху: – Пусть он даст мне руку.
– Блямсик, ага?..
– Блямс… – тоном «куда от вас денешься» выдохнул машечкианин и протянул доценту лапу.
Взяв у «богомола» кровь, которая, кстати, оказалась красной, а не зеленой, как почему-то думал Плюх, доцент Тетерин поднялся и, бросив: «Я сейчас, без меня ничего интересного не рассказывайте!», быстрым шагом направился к тропе.
– Олег Дмитриевич! – кое о чем вспомнив, окликнул его косморазведчик. – У вас в лаборатории найдется какое-нибудь средство для депиляции или хотя бы ножницы и бритва?
– Что-нибудь определенно найдется.
– Захватите, пожалуйста, если не трудно.
Доцент Тетерин растаял во мраке леса. Профессор и косморазведчик надолго замолчали – Плюх все еще переваривал услышанное, а ученый, понимая его состояние, терпеливо ждал. Наконец разведчик прервал молчание.
– Если это всего лишь чья-то Игра, – сказал он, – то мне это неинтересно. Быть пешкой в чужой игре, пусть даже ферзем, – унизительно и вообще… противно. Так что я теперь еще сильнее хочу вернуться домой.
– Если вам позволят.
– А я не собираюсь ни у кого спрашивать разрешения. Ну их всех в коллапс, этих Игроков!
– Боюсь, это вас могут не спросить. И потом, отчего же неинтересно? Мне это, напротив, кажется чертовски интересным! Давайте-ка, дождитесь утра, и все-таки попробуем пройти в нашу лабораторию. Если получится – будем продолжать исследования вместе. Нам так не хватает возможности далеко и надолго углубляться в Зону!
– А как же Блямс?
– Ему мы построим удобное жилище здесь, рядом с лабораторией. Он будет накормлен, ухожен, всегда под защитой, а вы сможете с ним видеться в любое время, когда захотите. Собственно, и вы, если хотите, можете жить вместе с ним – тем более, если в лабораторию вам зайти не удастся. Мы сами будем к вам приходить, и вы все равно станете полноправным участником наших исследований.
– Звучит заманчиво, спасибо, но… я и правда хочу домой. У меня там родные и близкие, любимая работа…
– Я ведь не уговариваю вас остаться здесь навсегда. Впрочем… Хорошо, я больше не стану возвращаться к этой теме, но мое предложение останется в силе, помните об этом.
– Вы намекаете на то, что нас все-таки могут не выпустить из Зоны Игроки? – нахмурился Плюх.
– И это тоже, – кивнул Юлий Алексеевич. – Но не только. Вдруг вы и сами передумаете. И потом, вы же не поинтересовались мнением вашего друга.
Изобразив подобие улыбки, разведчик обернулся к «богомолу»:
– Что ты на это скажешь, Блямсик?
– Блямс-блямс-блямс! – неожиданно эмоционально выпалил друг.
– И что это значит? – спросил профессор Сысоев.
– Мне это неизвестно, – развел руками Плюх. – Он умеет произносить только это. Может быть, вы поможете составить словарь языка, в котором всего одно слово?
– Напрасно иронизируете, – без намека на улыбку сказал ученый. – Это нам с вами кажется, что слово всего лишь одно – так слышит наше с вами человеческое ухо. Но у вашего друга несколько иная анатомия, не так ли?
– Вы хотите сказать, что…
– Если нашу с вами беседу записать, а потом прокрутить в ускоренном раз, скажем, в десять темпе, то мы услышим лишь невразумительное пиликанье.
– Как же я раньше-то… – схватился за голову косморазведчик.
– Не переживайте так, это всего лишь мое предположение, не имеющая никаких доказательств гипотеза. Впрочем… – Юлий Алексеевич нажал что-то сбоку на маске и проговорил: – Я записывал нашу беседу, так что есть возможность произвести кусочек в замедленном темпе.
Из динамиков скафандра ученого донеслись низкие, монотонные звуки. Плюх без подсказки понял, что это говорит кто-то из них двоих. Но вот послышалось и другое, нечто более высокое и быстрое, напоминающее скрежет. Но этот «скрежет» вовсе не был диссонансным и бессмысленным – в нем определенно прослеживались ритм и структура.
– Повторите еще, чуть помедленнее, – попросил косморазведчик.
Профессор Сысоев снова нажал на маску сбоку. Теперь в динамиках зазвучал… голос. Совершенно не похожий на человеческий, и в самом деле какой-то скрежещущий, «металлический», но это был все-таки голос, произносящий осмысленные, без сомнения, фразы.
– Ёшки-блошки!.. – закачался, обхватив голову Плюх. – Что мне еще обрить?..
– Простите, не понял?.. – подался к нему ученый.
– Извините, это я так… Но… это же просто… это… – Косморазведчик резко повернулся к «богомолу»: – Блямсик, так ты и правда разумный?.. Ты со мной все это время разговаривал, а я… Я вел себя, как тупая мартышка, не умеющая отличить на картинке яблоко от банана!
– Блямс… – печально выдохнул друг.
– Вот видите, – сказал Юлий Алексеевич. – Появилась еще одна интересная тема для исследований, как раз вы бы и могли их возглавить. Эх, незадолго до того самого эксперимента от нас уволился коллега – профессор Баринов Леонид Викентьевич. Удивительно светлый человек! Он даже с растениями умел разговаривать. И вот, переманили в новгородский научный центр, платаны изучать… Спасли, можно сказать. Но, будь он сейчас здесь, вы бы с ним такой тандем составили!
– Вы же обещали не возвращаться больше к этой теме, – проговорил, не отрывая от «богомола» ошарашенно-восторженного взгляда Плюх. – А с Блямсиком мы теперь обязательно будем общий язык искать. Дома для этого тоже все условия имеются. Да и не нужны тут особые условия – было бы желание и терпение, а у нас и то и другое имеется, правда, Блямсик?
– Блямс, – подтвердил тот.
Будто в продолжение темы вернулся доцент Тетерин с результатами анализов.
– Это ближайшие родственники, – положил он на стол распечатки. – Один вид.
– Но… как?!.. – не отойдя еще от предыдущей новости, обалдел от следующей косморазведчик.
– Чего-то подобного я и ожидал, – взял один из листов профессор Сысоев. – Сдается мне, что и в самом деле ферзем можете оказаться не вы, а ваш друг. Если и вовсе не королем… Теперь я не удивляюсь тому, как послушно пошли за ним «богомолы». Для них-то он точно король, даже бог.
– Этого же просто не может быть! – торопливо заговорил Плюх. – Сородичи Блямса живут на Машечке! Я же говорил, это планета, вращающаяся вокруг звезды Эпсилон Эридана. Она никак не может быть параллельным дублем Земли!
– Знаете, в чем ваша самая главная проблема? – рассматривая распечатки, проговорил Юлий Алексеевич. – Только без обид, ладно?
– Да какие уж тут обиды, – раздосадованно махнул рукой косморазведчик. – Говорите.
– Энтомологи провели такой опыт… Посадили в банку насекомых – то ли кузнечиков, то ли жуков-прыгунцов, – и накрыли банку крышкой. Жуки эти прыгали-прыгали, колотились о крышку, да и перестали, поскольку все равно выпрыгнуть не получалось. Тем временем крышку с банки сняли. Но жуки все равно больше не делали попыток выпрыгнуть, словно для них эта крышка продолжала существовать. Так вот, Егор, для вас тоже словно существует некая крышка, некие границы, рамки, дальше которых вы не боитесь даже, а и вовсе не помышляете «прыгнуть». Поэтому мой вам совет: всегда помните, что крышки над вами нет.
