Галстук вождя - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Мутная история с передачей корабля. Интрижки какие-то ваши челябинские, что ли? Я одного не могу понять — чего это именно на вас напали эти синекожие?
— А кто их знает, товарищ капитан, — сказал я. — Наше дело маленькое, трудимся во благо трудового народа, я — матрос, да и батя мой невысокого звания.
— Может… Эти ваши сопровождающие, те два качка — нашли чего, а?
— Вероятно.
Товарищ лейтенант, которого я назвал капитаном, довольно почесал щетину.
— Это хорошо. Значит, ты важный свидетель. Ты хотя бы немного помнишь, куда они именно могли отправиться?
— Нет, товарищ капитан, — сказал я. — Отец перед тем, как пропасть, сказал мне, что они окружены, и назвал мне примерно эти координаты.
Я немного слукавил. Память у меня была не то, чтобы фотографическая, несмотря на обнаруженный в сетчатке имплант, но я запомнил пару точек на карте, которую показывал на планерке погибший Веселин.
— Эх, парень, мне тут система подсказывает, что врешь ты мне. Потому мы так поступим. Я сейчас никакой протокол оформлять в систему не буду. А ты, Хеоренмару, своему стажеру поменяй задание по практике, пускай он теперь по всему острову с нашим свидетелем своего папашу и ищет. Пока выдайте ему шматье, снимайте пару номеров в Камле, чтобы далеко не лететь, да ждите результаты экспертизы.
* * *
Спал я как убитый. плохенькой полу-капсульной комнатке и в дикой жаре, но на чистейших простынях и на ровной поверхности спалось отлично. На утро из соседнего номера постучался Семен, без тени застенчивости завалившийся в номер в одних плавках с планшетом наперевес.
— Смотри, братиш, чего наш эксперт подослал. Результаты про следы. Товарищество Обувь-Экспорт, поставка для армии обороны, судрь, Иерусалимской республики! Это ж в почти полгода всплытий отсюдова!
— Меньше… Но да, далеко.
Паззл начинал рассыпаться. Я понятия не имел, каким боком мог быть кто-то из Иерусалима причастен к исчезновению рюкзака.
Но спустя неполных три часа я понял, что один из кусочков паззла я упустил.
Завтрак, затем мы прошли мимо пальм к стоянке, на которой уже приземлился знакомый нам катерок Хеоренмару.
— Полетели, — сказал старший сержант. — Сперва заглянем, похоже, нашли тут одного товарища с ботинками.
— Граф в Камле, как там, судрь, словцо есть — во! Лояльный попался, помогает, выделил десять бойцов, — пояснил Семён. — Сами бы не справились.
Приземлились мы на поле около одинокого хутора, рядом с которым, посреди размётанного востроскручей поля возвышался чёрный треугольный катер. Я испытал лёгкое, неприятное чувство дежа вю, когда увидел его.
— Катер без опознавательных знаков, — объяснял бессарабский вояка, пока мы шагали через рисопшеницу. — Вскрыли — системы все зашифрованы, но языки знакомые, предметы с орбиталок — явно не Теночтитлан, кто-то из сектантов. Или имперских.
— Огнепоклонники? — предположил Хеоренмару.
— Ага, наверное, — кивнул вояка. — А он в сарае сидел. К нему след из ручья вывел. Говорит, как увидел корабль — самого потянуло. Несёт какую-то бредятину.
Дверь сарая открылась. Посреди мусора, на кособокой табуретке под строгим надзором вояк сидел юноша. На его плечах виднелась потёртая меховая жилетка, его руки покрывала боди-модификантская чешуя, а на ногах были те самые армейские ботинки «Обувь-Экспорта», про которые сообщали эксперты.
Он поднял глаза, и в них на миг прочитался испуг, смешанный с радостью. Я узнал его — это был тот самый Ким из поезда на планете Челябинск, китаец-гопник, которого я запихнул в рюкзак.
— При нём обнаружены… — бубнил сопровождающий вояка, прохаживаясь между разложенными на полу вещами.
Рюкзак лежал прямо передо мной. Семён заметил мой взгляд, достал с пояса мультиприбор, который уже заливался мелкой трелью, наставил на рюкзак
Из мультиприбора развернулась красная пульсирующая метровая голограмма, на которой зиял значок Ордена Опричников Инспекции и надпись:
«Код секретности 19»
Семён непривычно громко и властно для своей маленькой должности стажёра рявкнул:
— А ну, судрь, все не соответствующие устранились вон из помещения!
А затем повернулся ко мне и наставил дуло мультиприбора на меня.
Глава 19
Волга-Дунай
Я понял, что мне не поверят, и что жить мне осталось считанные минуты. Доказать гопнику я ничего не смогу. Опричники — спецназовцы не церемонились в случае грубого нарушения Протокола и внешней угрозы. Учитывая разворачивающуюся галактическую войну, права у их ордена становились неограниченными. Одно дело — мелкие распри десятка космических держав, мятежные воеводы и локальные секты, и совсем другое — подозрение в измене протоколу и работе на внешнего, общегалактического врага.
— Говори, паскуда, что в рюкзаке этом⁈
— Банки с дефлюцинатом!
Народ тем временем уже поспешно покинул помещение.
— А если честно? Новейший, судрь, детектор свернутого пространства не обманешь! Супостат, поди, какой? Теночтитлана засланец? Их технология, да? Нам сообщали!
Космический гопник-инспектор решительно приближался. Дверь сзади захлопнулась — видимо, подсуетились бессарабские полицаи.
— Да нет же, блин! Семен! Мне показалось, ты мне друг, стал бы я обманывать…
— Но ты же обманываешь!
— Хорошо! Я не из Теночтитлана! Мы простые челябинские контрабандисты. Это… это особый инструмент. Для контрабанды.
— Которым вам с вами поделился, судрь, Теночтитлан? Челябинск с ним заодно, да? Что это за корабль стоит, теночтитланский, да?
— Понятия не имею, чей он! Нет! Это гребаный квантовый рюкзак! Наследие первой московской империи, откопал на Дальнем востоке. Еще во времена Конфедерации.
Семен опустил ствол, сел на стул. Промолчал с полминуты. А мне на душе стало так противно. Так мерзко — ведь я снова предал свою державу, выдав государственную тайну.
— Верю, — наконец сказал Семен. — Мне дядя Ромуальд рассказывал. И у этих — синекожих, говорят, тоже такие есть.
— Кто такой Ромуальд? — зачем-то спросил я.
— Инспектор из ордена Схимников. Мой второй наставник. Тут-то я, судрь, обычную практику прохожу, а по факту трудиться собираюсь в ордене Схимников. Да.
Не опричник, а схимник, получается!
— Я думал, это что-то древнее, из старинных фильмов. Они что, до сих пор существуют?
— Еще бы. Тайный орден. Следит за
