Олег Филимонов - Злой среди чужих
– Этот еще возьми. – Я подтолкнул Бриану неплохой раскладник. – Будет чем бутерброды нарезать.
Из оставшихся ножей я подобрал подарок для гостеприимных гаучо – прямо сейчас к ним заскочу.
– Длинноствол здесь пока оставь – по базе с ним ходить нельзя, а пистолет сразу цепляй. И все оружие почисти – мне вчера не до того было, – выдал я последние цэу ирландцу. Коня и оружие он от меня получил, значит, считается, что он на работе.
– Ладно, бывай – я поехал.
Я лихо вскочил на Буяна и, потянув поводья, направил мустанга в сторону маленького лагеря аргентинцев.
С ними получилось сложно… мне пришлось долго и вежливо отказываться от угощения, говоря, что сейчас очень тороплюсь, но потом – всенепременно. Еще прошлую порцию как следует не переварил. Как-то отбоярившись, я вручил асадору нож. А индианке протянул специально для этого случая собранную из бандитских запасов аптечку. Нож патагонец с достоинством принял, но от лекарств попытался отказаться.
– Мы не можем взять, это очень дорого.
Вот же и их поганая западная цивилизация подпортила. Совсем немного в Канаде прожили, но уже привыкли, что бесплатного сыра не бывает. Так-то у гаучо от подарков отказываться не принято – натуральная обида дарящему. И в чем-то гостю отказать тоже нельзя. Впрочем, у многих народов такие обычаи были. Кое-где и сейчас остались… На этом я и сыграл.
– Не отказывайтесь, обидите. И лекарства – дело такое… может, я сам когда-нибудь к вам раненым приползу. Чем лечить станете? А уж заехать настоящее асадо попробовать – заеду точно, – подмигнул я симпатичной индианке.
Интересно все же, кто она суровому гаучо? По возрасту теперь хрен определишь. Дочь, просто помощница, подруга или жена? Слово «скво» употреблять остерегусь. Некоторые «коренные американцы» вопят, что это, мол, название женского полового органа – п…да по-русски. Типа бледнолицые у краснокожих словечко случайно позаимствовали, и все связанное с этим определением надо срочно переименовать. Конечно, веры таким, индюшачье перо им в жопу, «индейцам», вещающим в лучших традициях говенных правозащитников, нет (особенно учитывая сотни индейских наречий[67]), но осадочек остался…
Индианистам так вообще плевок в душу. Даже забавно – была какая-нибудь деваха-реконструкторша скво… девяносто второго уровня, а теперь она такого же уровня …да. И предъяв выкатить некому, только горячо любимым, борющимся за самобытность, чистоту речи и правильные формулировки индейцам.
Похожим образом этакие недоиндейцы и по поводу раскопок палеолита визжали, мол, не смейте тревожить «могилы предков» (или дайте нам за это бабла) и с почестями похороните Кенневикского человека![68] Это примерно то же самое, как если бы белые насчет изучения останков кроманьонцев возмущались. Хотя и такие дауны наверняка существуют… Правозащитники всех стран, соединяйтесь! В коитусе…
Убедив аргентинцев аптечку все же принять, я раскланялся, вспрыгнул на мустанга и направил его к воротам базы.
* * *В этот раз до города добрался без приключений. По дороге мы с Буяном снова отрабатывали… взаимодействие – лучше не скажешь, и приноравливались друг к другу. Мы никуда не торопились и часть пути проделали по степи, ходовые качества морпуса на бездорожье оказались выше всяких похвал. Заодно я подстрелил антилопу, такую же, как завалили помощники шерифа, только немного меньше. Раз уж охотником числюсь, надо соответствовать – Сэму в салун добычу закину.
Степную равнину здесь называют прерией, а мне эти просторы с редкими вкраплениями рощиц и огромным количеством живности больше всего напоминали африканскую саванну. Если особо не присматриваться к незнакомым растениям и странного облика животным, сразу не отличишь. Только вот горизонт непривычно далек…
В воздухе носились непередаваемые степные ароматы. Колышущаяся под ветром травянистая равнина кишела зверьем, но оно старалось держаться от меня подальше – ученое. В людских краях… Зато некоторые представители нахального птичьего племени периодически вспархивали прямо из-под копыт, точнее когтей, верного мустанга. За что парочка особенно наглых, похожих на фазанов пташек и поплатилась. Я снял их выстрелом из «ремингтона». Надеюсь, что вкусные, – пойдут в довесок к антилопе.
Мы поднимались в гору, прерия потихоньку превратилась в холмистую лесостепь, а та сменилась городскими предместьями. Я миновал пару скотоводческих ранчо. Пахнуло навозом. Дальше потянулись огороженные непроходимыми зарослями шипастого кустарника маисовые поля. Еще без початков – кукуруза начала созревать совсем недавно. Вот бы Хрущ, глядя на такое изобилие, иззавидовался. Не было ли у него индейских корней? Типа последний инка – вождь Гнилой Початок?
Лепота – чуть ли не сельская пастораль. С поправкой на местные особенности… Так и просится на язык что-то из классики: «Инда взопрели озимые, рассупонилось красно солнышко, расталдыкнуло лучи свои по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился…»
Уже у самого города меня обогнал сопровождаемый джипом комендантской охраны автобус. Наверное, кого-то из переселенцев на экскурсию повезли или, что более вероятно, часть попаданцев уже определилась с местом работы и не стала задерживаться на базе.
Со второго взгляда Монреаль уже не выглядел для меня кинематографическим воплощением Дикого Запада. Безусловно, фронтир, но теперь я его жизненно… что ли, воспринимаю, а не как сошедшую с экрана сказку. Это сначала показалось, что количество ковбоев на единицу площади зашкаливает. На самом деле многие люди даже без оружия, просто и у обычных работяг форма одежды – те же джинсы и шляпы. Но так и должно быть. Не всем же на мустангах скакать, из кольтов палить, пасти и угонять стада, грабить дилижансы и воевать с индейцами – тут большинство народа тупо на шахтах вкалывает. За подачки от доргов. Земными, кстати, товарами… Еще кто-то в торговле, сфере услуг и на нескольких полукустарных производствах трудится – обычные обыватели, разве что в необычных условиях. Ну и сельское хозяйство всех кормит. Близких к киношным образам персонажей – трапперов, скаутов, рейнджеров и этих самых ковбоев, в общем-то, совсем немного… А те, кто есть, в городах появляются не слишком часто. Ковбои по ранчо сидят, а остальные в лесах, горах и прериях пропадают, вместе с разнообразным бандитствующим элементом. А он теперь моя законная добыча. Хотя и в городе своя преступность должна быть, но это уже шерифа забота.
Фронтир фронтиром, но духа освоения здесь как-то не ощущается – скорее болотцем попахивает. Пусть это вина задушивших инициативу «инков», а не самих переселенцев – грустно все… Может, хоть у русских не так? Среди нас авантюристов на душу населения всегда было предостаточно. Но пока сам в русский анклав не доберусь, не узнаю, а дотуда две тысячи километров через дикие земли…
Отягощенный невеселыми мыслями, я заехал в салун, отдал тушу антилопы и фазанов, а потом добрался до конторы шерифа. Привязал Буяна у коновязи и зашел в участок. Эрл был на месте.
– О, герой явился! Ну, давай подробно про свои подвиги поведай.
– Уже знаешь?
– А ты как думаешь? Но не я один. Если человек в первый же день на Гекате угрохал полдюжины бандитов, это как-никак событие. Интересных новостей здесь не так много. А учитывая некоторые пикантные подробности…
– Так получилось… – пожал плечами я. – Стоп. Какие подробности?
– Да вот в газете заметка мелькнула – ты уже знаменитость, держи, ознакомься. – Гарретт взял со стола и, ткнув в колонку, где надо смотреть, протянул мне листы местной прессы.
Оперативно сработали. На первой странице, кстати, заметка.
Статья называлась неоригинально: «Русские идут!» Уже прознали откуда-то, что я русский. Содержание тоже порадовало: оказывается, «крейзи рашен» уже кругом. Скоро будут и в городе! Они убивают людей (это о бандитах) без суда и следствия… и едят их! Попирая все нормы человеческой морали. Будьте бдительны! Примерно в таком ключе вчерашние события и освещались. Забыли упомянуть только, что их кони топчут посевы, горят мирные села и нивы, а всех девственниц они собираются снасильничать. Ну и не девственниц за компанию… Хотя подобные намеки звучали – между строк явственно читались. Кстати, после прочтения статейки так и подмывает что-то подобное учинить – по полной надругаться! Начав с автора поклепа…
Пристрелить, что ли, журналюгу, это накропавшего? Или сразу редакцию спалить? Не в суд же с иском «за клевету» бежать. Хотя с уродами иногда требуется бороться их же оружием. Надо подумать… Но припугнуть «дорогую редакцию», при любом раскладе, не помешает – рычаги влияния на них получу. А печатное слово имеет влияние на массы – смотрим в перспективу.
– Где у вас эта газетенка находится? Издательство, в смысле, – спросил я.
