Ян и Инь 3. Свой, среди чужих - Ник Вотчер
У меня после шакалов ещё больше усилился нюх, а Акамир прокачал своего духа. Оказалось, что начиная с уровня полуразумных, духи могли поглощать другие виды, отличные от своего, без риска того, что у них и их носителей начнутся проблемы ментального плана.
То есть нам можно было не опасаться, что Акамир внезапно бросится на меня или нашего проводника. Или что его лис решит проверить на прочность и вкус Иня. Хотя за последнего я вообще не переживал. Медоед отожрался до таких размеров, что я даже не знаю, кто сможет справиться с ним один на один.
С другой стороны, единственными навыками Иня так и остались бешеная регенерация и крепкая шкура. Никакой стихией он так и не овладел. Как и я. Было немного завидно наблюдать за тем, как Акамир формирует из духа огненные наконечники для своих стрел. Или как его клинок наносит духам повреждения, время от времени поджигая их.
На четвёртый день Дорбуй смог идти самостоятельно. По моим подсчётам и впечатлению, нам оставалось пройти не так много. У Акамира было схожее мнение. Он всё чаще и чаще посматривал на нашего проводника. И в этих взглядах не было ни капли добрых чувств. Мой приятель явно решил для себя поквитаться с чуть не угробившим нас монголом.
Тот эти взгляды время от времени ловил и понимал, что за неудавшуюся подставу придётся расплачиваться. Проблема в том, что ничего ценного у него не осталось. Слишком сильно он тогда торопился спасти свою жизнь, раз потерял рюкзак и оружие.
После очередного спуска, деревья поредели, и перед нашим взглядом предстал долгожданный вид. Я сразу увидел заставу. Сложно было не заметить место, от которого поднимался дым. При этом дым был чёрным и достаточно густым. От дров обычно он другой. Хотя, кто знает, из чего они там огонь разводят.
Радостный, я обернулся, чтобы поделиться с Акамиром тем, что только что увидел, но был вынужден сдержаться. В нескольких метрах от нас, на большом валуне, стоял здоровенный баран. От каждого выдоха, из его ноздрей вырывался пар. Он смотрел в нашу сторону, наклонив голову и направив на нас острые кончики своих загнутых рогов. Такие, вполне возможно, смогут и покров пробить.
Но не это заставило меня замереть, а то, что у него, в отличие от обычных баранов, не было шерсти! Словно этого было мало, камень под его копытами постепенно покрывался льдом. А это могло значить только одно, нам попался зверь, который обладал стихией, что делало его в разы опаснее.
— Акамир, не дёргайся! Позади нас странный баран, владеющий льдом.
Приятель медленно обернулся и начал отступать в мою сторону мелкими шагами, не отрывая взгляда от опасного существа. Тот же, в свою очередь, стоял без движения, словно чего-то ожидая. Или кого-то.
Я полностью сосредоточился на странном баране, совершенно упустив из виду Дорбуя. Последний час он шёл еле переставляя ноги, поэтому я даже не подумал, что у него хватит сил устроить нам какую-то пакость.
Я ошибся.
Небольшой камень попал барану прямо в голову. Никакого урона он ему не нанёс, но явно разозлил и вынудил действовать. Зверь помчался на нас, оставляя за собой небольшие островки льда. Его рога засверкали и тоже начали покрываться льдом, как и копыта.
Мы втроём стояли рядом, поэтому он бежал прямо на нас. Я даже не подумал вставать на пути у несущегося животного. Вместо этого я отпрыгнул в сторону, успев заметить, что Акамир поступил точно также.
А вот Дорбуй, даже если и хотел бы последовать за нами, не смог. Нет, он попытался дёрнуться, но не успел. Бесшёрстный баран оказался быстрее. Он протаранил монгола своей башкой и побежал дальше, хрипя от ярости и пытаясь дотянуться до орущей головы.
Кричал Дорбуй. И кричал он от боли. От удара его подбросило вверх и насадило на рога, к которым от тут же примёрз. Выбраться он не мог, не хватало сил. Вдобавок его лицо оказалось прямо перед мордой барана, вынуждая последнего пытаться догнать своего обидчика. Вот только у него ничего не получалось. Как бы зверь не пытался, догнать орущего монгола он не мог.
Ситуация до жути напоминала осла и морковку, только в роли осла выступал изменённый зверь, способный ударом рогов разбивать камни и промораживать насквозь толстые деревья. А в роли морковки выступал мстительный монгол, которому Великие Предки воздали по его заслугам!
Мы не стали ждать и смотреть, чем всё закончится. И уж тем более, никто из нас даже не дёрнулся, чтобы помочь Дорбую, даже не смотря на его призывы и мольбы о помощи. Пользуясь удобным моментом, мы подхватили наши вещи и побежали в сторону заставы, ориентируясь на столб дыма.
Крики монгола удалялись всё больше, даря нам надежду, что после того, как он всё-таки разберётся с орущей добычей, баран не решит последовать за нами.
Начался довольно крутой спуск, и нам пришлось постараться, чтобы не преодолеть его на заднице. Трава под ногами скользила, мелкие камешки осыпались, корни словно сами бросались под ноги. Приходилось внимательно следить за тем, куда наступаешь. Ладно хоть стало больше деревьев, за которые можно было придержаться, чтобы сбавить скорость спуска.
Застава оказалась намного дальше, чем мне показалось сверху. Мы добрались до неё, когда уже вовсю наступила ночь. На тёмном небе, закрытом тучами, дыма было не видно. Пришлось идти, полагаясь на нюх. Благо, что у меня, что у Акамира он был довольно острый. И чем ближе мы подходили к заставе, тем больше я убеждался в мысли, что что-то не так.
Как оказалось, горели не дрова, а шатёр, который служил дежурящим здесь монголам жильём. Теперь от него ничего не осталось. Он сгорел дотла, а вместе с ним сгорело всё, что было внутри. Тел, к слову, не оказалось. И это было странно. Куда они могли деться, и зачем им было сжигать шатёр? Вопросы, на которые у нас не было ответов.
Утром мы вышли из аномалии и решили двигаться в сторону той заставы, куда нас привёз человек шамана. Акамир определил направление, и мы побежали. Хотелось побыстрее вернуться в лагерь и отдать пойманных духов шаману, чтобы он сделал Акамиру
