Павел Стретович - Вернуться в осень
– Да я же тебя, мразь приезжая…
Сергей не стал дожидаться, пока оба напарника выхватят мечи и кинутся к нему, – перескочил через ступеньки с другой стороны мостика и рванул сквозь кусты в парк.
Почему так получается? У одних он почему-то вызывает симпатию, у других – раздражение…
Большой круг амфитеатра располагался недалеко от моря, огромный, напоминая исполинское кольцо, возвышающееся рельефной стеной с барельефами, и закрывая полнеба над головой. Внутрь вели четыре больших арочных входа, ровными радиальными проходами разделяя концентрические круги ступеней зрительных мест и упираясь в огромный круг турнирной арены в центре.
По проходам еще торопились опоздавшие, хоть и отзвучал уже последний удар сигнального гонга. Угомонились шнырявшие по рядам сметливые продавцы хеля и легких закусок. Над бесчисленным морем людских голов стоял не утихающий разноголосый гомон.
Король оглянулся – седой эдитор Гушар, уловив его взгляд, устало покачал головой. Ангурд сжал зубы и отвернулся в сторону. У ближайшего к королевской ложе прохода на специальной площадке хмурым хищником смотрела на арену походная пушка. Капитан Гуяр, почувствовав взгляд короля, поднял вверх большой палец – все готово.
Ангурд положил руки на парапет балкона, хмуро уперев глаза в арену. Что не так? Тогда откуда такое беспокойство… Все из-за эдитора, будь он неладен, не надо брать в голову. Гушар всегда был против всего, что хоть немного содержит решительности. Ну не все вопросы можно решить миром, как бы этого ни хотелось… Например, Рох.
Король поднялся с места. Сразу стал утихать гул людских голосов – по огромной чаше ристалища прокатилась волна быстро наступающей тишины. Десятки тысяч глаз уперлись в золотисто-красный балкон королевской ложи.
– Господа… – По зрительным ступеням запрыгало перекликаемое эхо – специальные глашатаи разносили его слова по всему амфитеатру. – Жители и гости Ангоры! Я не буду говорить долго. Вы все знаете, что несколько дней назад к нам пришла беда. – Он обвел взглядом притихшие ряды. – И только чудо помогло удержаться от паники и всеобщего помешательства… И не принести нам великое множество смертей. Никто не принесет нам больше вреда, чем мы можем сделать себе сами. – Король сделал небольшую паузу. Тысячи глаз были устремлены на него. – Люди. Наш главный враг – в нас самих. В нашем страхе. В нашем ужасе. В нашей неготовности к подобному. В нашей голове. Кто мне твердо скажет, что такое не повторится вновь?
Огромный зал молчал, огромный зал впитывал слова своего короля и был полностью согласен с ним. Зловещая тень Роха с самого рождения гнетущим призраком витала над сознанием людей.
– Изменение должно произойти, – продолжал король Ангурд. – Ибо не для того создан человек, чтобы бесславно погибнуть. И изменение начнется с нас самих. С наших голов. С нашей победы над собой. Над своим страхом… Тварь Роха – это враг. Сильный враг. Но мы ведь не падаем на колени перед стадом взбесившихся буйволов?
Зал молчал, зал не возражал, зал соглашался – нет, конечно, не падаем.
– Я хочу, чтобы сегодня вы увидели не зрелище. Не ловкость и силу. Не страх и лютость. Не геройство, отвагу и мощь. Я хочу, чтобы вы увидели смертность. Смертность твари из Роха, как смертны любые твари, живущие на земле. И тогда геройство и отвага будут в нас самих. И это будет первый шаг. Первый шаг на длинном пути, который ведет туда, где чистые земли и никакого Роха. Как и должно быть на свете. Тихо! Не надо, я не артист. – Он поднял руку, прекращая появившиеся было хлопки. – Я ваш король. И для того живу.
Король Ангурд опустился на место и кивнул в сторону – в воздухе поплыл восходящий по тональности звук сигнального горна. Следом вступили огромные тамтамы, постепенно по нарастающей увеличивая частоту, громкость и напряжение ожидания…
По боковым проходам побежали длинные цепи вооруженных гвардейцев – через минуту арена с внешней стороны была окружена тройным кольцом живой защиты. Через высокий, острый как бритва металлический забор, окружающий арену, и вверх поднялись отточенные жала сверхдлинных пик. Толпа притихла, замерла в ожидании.
Дробный бой тамтамов продолжал нарастать. Лязгнули, поднимаясь вверх, ворота боковых выходов на арене, и на утрамбованный речной песок ступили, закутанные в белые плащи, фигуры. Боевые рыцари Белого ордена – двенадцать человек, опытных, каждый из которых в разных составах команд не раз побывал за пределами белесого тумана. Толпа пожирала глазами фигуры в плащах – легенды, о которых обычно рассказывали вечерами у каминов, двигались перед глазами во плоти. Цепь фигур распределилась равномерно по кругу, на светлом песке пролегли длинные вечерние тени.
И тогда одним звуком стих дробный бой барабанов, и в резко наступившей тишине до самых удаленных уголков огромного цирка долетело легкое шуршание – двенадцать человек одним движением скинули белые плащи и отбросили их далеко назад. На солнце сверкнули длинные отточенные лезвия нестандартных мечей и легкие прочные доспехи, сделанные из хитина рохерских тварей…
Напряжение ожидания достигло наивысшего предела. Все взгляды опять устремились к королевской ложе.
Король оглянулся назад. Илл Гушар находился здесь, он не ушел, хотя и мог бы – с его авторитетом и уважением, которым пользовался, в том числе и у короля. Он просто откинул голову назад и закрыл глаза. Непонятно почему, но грозный, непоколебимый, всезнающий Ангурд почувствовал облегчение – старый эдитор не оставил его сейчас, он здесь, рядом… Король повернулся к залу и кивнул головой.
Посреди арены дрогнула земля, приспустились и начали расползаться в стороны огромные створки – в разверзающуюся щель посыпался песок. Створки расползлись и остановились, растворив зев на четверть арены. Тысячи глаз уставились в ожидании на широкую черноту подземного выхода.
Заскрипели туго натянутые цепи ручных подъемников, и наверх медленно поднялась большая платформа – по песку поползли быстро растворяющиеся полосы белесого тумана.
– Туман? Почему туман? Откуда он взялся? – Король быстро обернулся назад. Вся его свита в ложе непонимающе уставилась вниз, они знали и понимали еще меньше, чем сам король. Ангурд перевел взгляд на эдитора.
– Оттуда же, откуда и сама тварь… – сказал Гушар и, хмуро вздохнув, повернул голову в сторону арены.
Туман быстро растворялся в воздухе, открыв на платформе восемь гигантских членистых ног. Весь зал амфитеатра вздрогнул, единым порывом вздохнуло бесчисленное множество людей. Где-то от испуга закричала женщина, чуть дальше заплакал чей-то ребенок.
Белесые сгустки растворились и взгляды тысяч людей скрестились на огромном, величиной с дом, порождении ненормального мира, как будто прямо перешедшем из ночного кошмарного сна. Циклопический черный паук резким контрастом выделялся на светлом фоне песка, притягивая к себе наполненные страхом глаза, вызывая отвращение и желание бежать. Неподвижные фигуры воинов ордена казались букашками, специально приготовленными на обед растопыренной хищной нечисти.
Над залом повисла тяжелая тишина. Немногие мамы прижали к себе непонятно зачем взятых сюда детей. Многие и очень многие отцы смущенно опустили головы, не желая смотреть друг другу в глаза, потому что никто не мог остаться спокойным и равнодушным. Рох пришел воочию. Пришел в огромный зал и прикоснулся к душам людей, и остановился в нескольких десятках метрах от каждого. Люди боялись шевельнуться, чтобы лишним движением не привлечь внимание чудища…
Паук дернулся и, мягко переставляя длинные выгнутые ноги, продвинулся вперед – на песок опустились длинные тонкие усы, четыре пары немигающих глаз уставились на неподвижные фигуры. Монахи не шевелились.
– Не подведите, родимые, выдержите, – сквозь сжатые от напряжения зубы сказал король.
– Они не прошли полный курс концентрации. Но это лучшие из рохеров, – тихо произнес кто-то рядом.
Он не стал поворачиваться, чтобы посмотреть кто. Эдитор Гушар молчал.
Некоторое время в зале ничего не менялось. Гигантский паук замер в неподвижности, всеми имеющимися чувствами и инстинктами анализируя обстановку. Воины ордена, наоборот, силою воли подавляли свои чувства и мысли.
Потом он поднял голову и посмотрел в зал. Восемь глаз, выделяющихся овальными кругами на невероятной головогруди, сконцентрировались на множестве людей с побелевшими от страха лицами. И тогда началась легкая паника – волна ужаса прошла по рядам вслед за взглядом снизу вверх, заставляя людей подаваться назад и закрывать глаза, дух перехватывало от голода и ненависти, ощутимо сквозивших от неживотных глаз. Женщины и дети закричали.
Чудовище повернулось, осматриваясь вокруг, и вслед за взглядом по зрительным ступеням неслась волна паники и ужаса, вздрагиваний, криков и плача. Многие бросились к выходу.
