Михаил Шухраев - Визитер
Куда именно надо будет в случае чего доставить это письмо, Кари отлично знал. Есть на Витебском вокзале очень небольшой проход на Оборотную Сторону. Сам °н никогда лазейкой не пользовался — это был именно один из тех выходов, которые контролируются О.С.Б. Порой и жители Петербурга в нашем мире подмечают — слишком уж странно выглядит Витебский ночью, будто меняет свои очертания. И это не просто так — в городе на так много мест, где оба мира существуют почти что бок о бок.
Есть там и те, кто работаете О.С.Б., так что письмо, в случае чего, передадут.
Однако, еще немного подумав, он решил, что если что-то делать хорошо — то делать надо самому. И не далее, как завтра. А оборотень-«доброжелатель»… Добра он мог желать сколько угодно — но даже не потрудился снять с Кари ошейник. И это бывший контрабандист очень хорошо запомнил.
А самому Кари теперь придется сменить место жительства.
Временно, конечно.
Но уж слишком беспокойно становится в Собачьей Слободе. Оборотни, опять же, шастают туда-сюда. Пожалуй, набережная Фонтанки в мире Запределья сейчас гораздо более надежное место. Там есть обитатели, можно даже попробовать затеряться среди них.
В конце концов, его сослали именно в Запределье, а уж тут никто не может ему запретить выбирать место жительства.
Хоть в Хельсинки уйди по здешним дорогам! (Хотя именно по дорогам — напрямик — идти и не следует, если, конечно, хочешь жить. Зона боев, пусть даже очень давних — это всегда опасное место. Существует множество обходных путей, о которых Кари знал, и которые проходил не раз).
— Без меня никого сюда не пускайте! — строго сказал Кари собакам. Впрочем, такой приказ был излишним — оно и без того понятно: «Адские гончие» свое дело знали. Даже оборотня-мантикора к дому, где обитал вампир, они не подпустили. Ну, разве что если пожалует сам начальник «Умбры» или Светлого подразделения О.С.Б.
Глава 26
Дело врача
Санкт-Петербург,
май 2010 года
Если бы оборотня, называвшего себя адским прокурором, беспокоили только маги из С.В.А., это было бы еще полбеды. Но порой и самые обычные, мало чем выдающиеся граждане попадали под его очень пристальный и внимательный взгляд. Они еще ни о чем не подозревали, а между тем, их судьба уже оказывалась решенной.
Валентин Олегович Грачев был по всем статьям неприметным — не то что новый мессия Склепов. О таких, как Валентин Олегович, в газетах не пишут — по крайней мере, теперь, когда никому не нужны заметки о скромных тружениках, когда всем нужны «жареные» факты.
Валентин Олегович был именно скромным. И именно — тружеником. И запросы у него были — скромней некуда.
Ни в каких оборотней он не верил, что же до Склепова — то да, конечно, он вволю посмеялся, когда услышал историю пожирателя градусников. Впрочем, долго думать над этим не пришлось — дела, знаете ли! Пациенты не ждут! Притом — ни одного легкого пациента у него не было.
Впрочем, их-то как раз можно поручить сестрам, работающим с ним в одну смену. А вот перепуганных родственников Валентин Олегович непременно брал на себя, беседовал с ними, утешал… как мог, конечно.
Бывают и у таких тружеников, как доктор-реаниматор Смирнов, некоторые недостатки — куда же без них, в конце-то концов! Нет на свете праведников.
Любил Валентин Олегович выпить. Притом, как правило, в гордом одиночестве. Разумеется, алкоголиком он себя не считал — что вы, как можно! Алкоголик — он идет в аптеку покупать настойку боярышника. Или же пьет «льдинку», да и вообще, все что горит. А вот культурно, разложив на столе закусочку, может выпивать только приличный человек. Да ведь можно же это понять — работа с людьми, сплошные стрессы, надо их как-то снимать.
…Закуска уже была на столе. Медсестра получила обычное в таких случаях распоряжение — в кабинет входить со стуком и только в случае крайней необходимости. Была она непьющей, но Валентина Олеговича, который жил по закону «живешь — давай жить другим» и «Бог велел делиться», никогда не осуждала за его маленькую слабость. Скорее, наоборот — ей было гораздо лучше работать именно с Валентином Олеговичем, а не с этими вечно занятыми сухими людьми из других смен.
Доктор посмотрел на нарезанную колбасу, улыбнулся своим мыслям. Потом отпер шкаф и достал уже порядком початую бутылку дорогого коньяка! Нет, такие напитки — не для каких-нибудь там алкоголиков. Качественная работа — качественное питье!
Мурлыкая что-то себе под нос, доктор поставил на стол бутылку. И даже не сразу сообразил, что с благородным напитком творится что-то не то. Точнее, это самое «не то» сотворилось с этикеткой.
Он взял бутылку, осмотрел, пробормотал: «Ничего не понимаю!»
Собственно, этикетки не было. Она была заклеена желтым клочком бумаги с аккуратно выведенной черной надписью:
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ВАС ДОЛЖНЫ УБИТЬ!
Вместо подписи были нарисованы череп и кости — и тоже очень аккуратно.
Валентин Олегович отставил бутылку в сторону, затем снова придвинул ее, зачем-то понюхал содержимое. Пахло дорогим коньяком, и ничем иным.
Он поморгал, повертел бутылку в руках, словно бы надеясь, что странная надпись исчезнет. Понятное дело, ничего не произошло.
Доктор уселся за стол и на сей раз надолго задумался. Что это может быть? К его шкафчику ни у кого доступа не было. Или, может быть, кто-то из «дорогих коллег», завидующих ему, решил таким образом подложить свинью? Корчат из себя святош, поганцы.
Видимо, эту фразу он произнес вслух. Во всяком случае, она получила немедленный отклик:
— Никакие они не святоши, Валентин Олегович. Просто живут на свою зарплату — маленькую, что характерно. И коньяков дорогих не пьют.
Доктор резко оглянулся.
— Как вы вошли? Кто вы такой? — он даже вскочил с места.
— Не рычите и успокойтесь, иначе больных перебудите, — сказал с грустной улыбкой незнакомец — молодой человек в темном домашнем свитере и джинсах. — Я ваш посетитель, не скажу — собутыльник.
— Здесь реанимационное отделение!.. — рявкнул на него Валентин Олегович.
— Знаю-знаю, не дошкольная группа детского сада, — ухмыльнулся незнакомец. — Кстати, если вам угодно позвать сестру, чтобы та позвонила куда следует, то она не придет. Она сейчас с одним из больных — желательно, чтобы рядом с ним был кто-нибудь. Постоянно. Вообще-то она хорошая женщина, только работать не очень любит. Так что пришлось включить ей материнский инстинкт. Теперь она с теми, кто в ней нуждается. А вы, дорогой доктор, как я вижу, очень нуждаетесь во мне…
— Кто вы? — хрипло каркнул Валентин Олегович, против воли садясь на место.
— Я — ваш собеседник, — просто сказал незнакомец, бесцеремонно придвинув к себе еще один стул. — Заметьте, понимающий собеседник. То есть, такой, который многое понимает.
— Из налоговой? — зло осведомился Валентин Олегович.
— Ну, что вы, как можно! — Незнакомец даже всплеснул руками от негодования. — Я вообще никаких государственных органов не представляю. Нет, эти органы никак не связаны с государством, милый доктор. Да вы Расслабьтесь, все хорошо… Коньячку себе налейте.
Видя, что Валентин Олегович не шевелится, человек подождал пару мгновений, затем голос его резко изменился:
— Я сказал — наливайте! Живо!
Доктор дрожащими руками стал наливать из бутылки коньяк. Его руки заметно дрожали, бутылочное горлышко выбивало мелкую дробь по краю рюмки.
— Так-то лучше, — голос незнакомца вновь стал добрым и задумчивым. — Вы хотели узнать, как я сюда проник? Знаете, есть такая вещь — Запределье, параллельный мир, если угодно, точнее — мир-отражение. Вообще-то, это сведения не для всех, но лично для вас, Валентин Олегович, можно сделать одно маленькое исключение.
— Что вы хотите? — пробормотал доктор.
— Если я скажу, что хочу вашего раскаяния, это будет неправдой. Оно не будет искренним. Так что, пожалуй, не раскаяния, а наказания. Так будет вернее, — усмехнулся незнакомец. Его глаза при свете неоновой лампы на потолке казались темно-синими. И в этой синеве сквозили ненависть, презрение и усталость.
Полминуты прошло в молчании.
— Что ж вы не спрашиваете — за что? — поинтересовался незнакомец.
Доктор по-прежнему молчал, сжимая в руке рюмку, как последнюю соломинку.
— Я сам отвечу. Вы нашли замечательный способ наживы, не так ли? У вас всегда один и гот же метод — но он, как правило, безотказен. Хотите, расскажу, как это делается ? Очень просто: вы пугаете до смерти родственников вашего пациента, а потом говорите — нет, конечно, некоторые шансы есть. Но нужны деньги… на лекарства. Ну и некоторая благодарность за хорошую работу. Сумма превышает нужную примерно раза в четыре. Кстати, у вас на руке неплохие часы —при вашей-то зарплате.
— Кто вы? — в голосе Валентин Олегович послышался испуг.
