Михаил Шухраев - Визитер
— А если я скажу, что подумаю?
— Думайте. Когда у вас кого-нибудь все-таки убьют — не поленитесь позвонить мне. Ну, надо же будет попрыгать от радости и покричать: «А я же говорил! А я предупреждал!»
— И что вы предлагаете? — Эйно слегка склонил голову набок.
— Предлагаю разделение труда. Вы понимаете, что милые маленькие зверушки могли быть пронесены только из Запределья — и ниоткуда еще? А мы через Предел, как правило, не выходим. Мы действуем иначе.
— А кто сказал, что у вас нет никаких вещей из Запределья? Ни зелий, ни артефактов? Даже не смешно, Василий Сергеевич.
Есть, отчего же. И вы можете прекрасно отрабатывать свою любимую версию: убийца — провокатор из наших. И хорошо бы, если бы так оно и оказалось, и этот тип попался бы мне в руки.
— А вы отбросили версию о нас?
— Ну что вы, нет, конечно. Мы с удовольствием будем развивать версию: убийца — провокатор из О.С.Б. Но поверьте моему опыту — я вижу, что вы лично не имеете к этому отношения. А вы — все же более компактная организация, вас и гораздо меньше. Словом, я предлагаю начать с того, что мы не станем мешать работе друг друга. Вы — в Запределье, мы — в мире Оборотной Стороны. Поймите, убийцу найти необходимо и вам, и нам.
— Вам хочется отомстить? — В голосе Эйно прибавилось яду.
— Ну, поскольку некто попытался оборвать… Да вы и без того можете догадываться, что он попытался оборвать, уничтожив Пенн Юна.
— Полагаю, некоторые финансовые потоки?
— И некоторые международные связи. Одним словом, если бы я, узнав о гибели Склепова по своим каналам, не отправился бы немедленно сюда, меня бы все равно вынудили это сделать. Обстоятельства… — Лукманов тяжело вздохнул. — Что вы можете сказать о личности убийцы? Склонность к театральным эффектам, не так ли?
— Думаю, так, — с сомнением произнес Эйно.
— Да уж, более театрально, нежели Склепова, не убивали еще никого. Кстати, как вы полагаете, почему сразу несколько «акул пера» оказались на месте… ну, скажем, самоубийства. Я уже посмотрел, что пишут в Интернете. Журналистов в городе не так уж много, ничего там, вроде, не планировалось — а вот успели заблаговременно. Как вы думаете, к чему бы это?
— Полагаете, их кто-то вызвал? Или они причастны?
— Ну, последнее — вряд ли. Но кто-то наверняка о них позаботился. Кто-то, кому потребовалось развалить это сборище сектантов и клинических идиотов.
— Вы, кажется, сами их презираете и не терпите? Но ведь он был вашим человеком!
— Всеволод Рогволдович, я вижу, вы проявляете наивность. Да, презираю. Но как раз терплю. Потому что вся эта экстрасенсорно-сектантская шатия пока что служит нашему делу. Если хотите — делу человечества, уставшего от нестабильности. А вот вас, уважаемый, я отнюдь не презираю. Но тоже терплю, только поскольку у нас сейчас — одна беда. Сплошной дом терпимости, такова жизнь. В общем, так или иначе, нам с вами придется подписать временное перемирие. Неформальное, разумеется.
Самое поганое во всем этом было то, что глава С.В.А .Москвы был прав, абсолютно прав. Но искать убийцу в Запределье — это искать иголку в стоге сена. И Эйно отлично об этом знал.
— Итак, кого мы ищем, — говорил Лукманов, допивая принесенный коньяк. — Театральные эффекты — это раз. Желание любым способом покончить с тем, что ему особенно сильно не понравилось — это два. Возможность выйти в Запределье либо получить оттуда что– либо — это три. А есть и четыре… — он замолчал, надолго задумавшись.
— Что же в-четвертых? — напомнил Эйно.
— А в-четвертых — неплохая осведомленность о наших делах. И, судя по вашему задумчивому лицу — не только о наших.
* * *Прийти днем в Собачью Слободу — наглость неслыханная. Этим любой пришедший как бы подает сигнал — я готов к тому, что меня здесь ждет. Но уж тогда, увидев жителей Слободы, не следует делать ноги. Это не поможет: догонят и разорвут на части без разговоров. Самое разумное — вовремя убраться из Запределья. Но именно этого пришедший и не стал делать.
Больше того, он даже не стал принимать свой истинный облик — мантикора. Просто стоял и смотрел, как к нему приближаются три здоровенных пса.
Будто хотел ближе познакомиться с «адскими гончими».
Псы молча взяли человека в клещи — двое начали обходить его, средний шел прямо. Но человек (а точнее — оборотень) продолжал стоять на набережной канала, за которым виднелась полуразрушенная крепость.
Отступать ему было некуда, разве что он сумел бы взлететь. Конечно, можно было бы прыгнуть в сам канал, но лучше было бы этого не делать. Конечно, «адские гончие» могли бы управиться с несколькими обитателями канала, но и их шансы не оказались бы стопроцентными. Прочие же — хоть люди, хоть оборотни — погибли бы очень быстрой, но мучительной смертью.
Тем не менее, пришедший и не думал пугаться. Стоял, скрестив на груди руки, и внимательно смотрел на псов. Мер для обороны он также не предпринимал.
Первыми не выдержали Гончие. Угольно-черный пес, шедший на чужака, остановился и зарычал низким голосом, словно бы спрашивая, кто такой этот человек и чего ему здесь надо.
— Твоего вожака, — спокойно произнес оборотень. Разумеется, не просто произнес, а транслировал в мозг псов картинку. — Он знает меня. Мне нужно с ним встретиться.
Пес снова заворчал, но остался на месте. Пожалуй, не следовало уничтожать пришельца сразу, не разузнав о его намерениях.
— Значит, его здесь нет?! — почти утвердительно сказал оборотень. — Так я и думал. Тогда у меня есть нечто для него. Когда он вернется…
Средний пес возобновил движение.
Теперь в руках оборотня появился какой-то сверток.
— Возьмете и передадите, — говорил человек. — От этого зависит его жизнь.
Вот последнее для обитателей Слободы было очень существенно.
— И чем скорее он это возьмет, тем лучше будет для него, — подтвердил пришедший.
Пес, словно загипнотизированный, подходил все ближе и ближе. Сейчас он был практически во власти пришедшего, но эта власть была не слишком-то нужна. Важно было одно — передать записку этому свихнувшемуся собачьему вождю.
Пес осторожно взял зубами сверток.
— Теперь можете идти. Вожаку зла не будет. Вам — тоже. Разрешаю удалиться…
А вот это было уже запредельной наглостью. Но сейчас псы не могли ослушаться мысленных приказов пришельца. Важность этого визита для их вожака они отлично осознавали, хотя и не понимали, в чем именно эта важность.
К тому же, этого пришельца «гончие» видели и прежде.
Записка гласила: «Кари, ты свихнулся окончательно. Я знал, что ты освободишься, а освободившись, возьмешься за Отряд «Смерть бесам!» Но зачем ты прикончил Пенн Юна? Свидетеля убирал? Теперь тебя начнет искать весь С.В.А., их московский главарь уже здесь и пытается договориться с О.С.Б. Рано или поздно они докопаются до истины, и тебе тогда не жить. Еще и старое припомнят. Хочешь жить — сиди тихо».
«Адские гончие» и в самом деле удалились. Теперь и человеку было пора.
Глава 25
Без особых происшествий
Санкт-Петербург,
май 2010 года
Алекс куда-то уехал, весь день на работе его не было. Но рабочий день у Оли шел как обычно: нужно было работать над статьями, учиться редактированию — то есть, таким вещам, которые совершенно не казались необходимыми для мага из О.С.Б. Но это — лишь на первый взгляд.
Хуже всего было то, что ей было не велено выходить даже на обед. Больше того — никаких «особых заданий» со времени похода в Дом журналиста для нее не было. Вся работа начиналась за компом — там же и заканчивалась.
И это было не слишком-то приятно. С одной стороны, у Оли (особенно после не слишком удачного расследования) появилась жажда бурной деятельности. С другой же — она начала понимать, что Алекс заботится о ней, как-то выделяет из общей массы. Но почему? Или у него такое отношение к каждому? Или девушка, сама того не зная, докопалась до чего-то, что сделает ее жизнь опасной? Почему бы ему не сказать об этом прямо?
Девушка терялась в догадках. Не одной правильной не было. Да и работа как-то не клеилась. А все мысли сводились либо к Алексу, либо к ситуации с расследованием.
Что она сделала не так? Да всё! Нужно было найти Эрис — и не начинать расспросы, а обратиться за помощью к своим.
Это понятно.
Но почему именно ей надо быть под «домашним арестом»? Ведь тот же пострадавший, Андрей, никаких подобных распоряжений не получал.
Девушка была уверена в одном — Алекс, когда окажется здесь, вряд ли станет говорить, почему это так, а не иначе. И все же нужно было его расспросить.
Случай представился в обед. Незадолго до того Воронов заехал в офис, поинтересовался работой Оли, вместо того, чтобы устраивать разносы, только рукой махнул:
— Бросай это безнадежное дело. Пора перекусить.
