Степан Ларин - 25-й (СИ)
— Брах, ты вообще понимаешь, насколько этот план безумен?
— А что вы предлагаете? Ждать, когда всех нас казнят?
— Но Брах, бежать через линии немецкой обороны с центурионом на хвосте...
— Центурион ничего не узнает, если только вы сами ему не расскажете. Мой скиммер легко перевезёт двоих. Бурниш — тоже. Ребят, у меня складывается ощущение, что вы просто не хотите никуда идти. Или не доверяете мне.
— А как же наши братья? Мы уйдём, а они останутся здесь, так и не узнав, что их ждёт? Нет уж, Брах. Кто-то должен остаться и всё им рассказать, а вы с Эришкигал идите.
Хоть мне и тяжело было с ними соглашаться, настаивать не стал. Действительно, нам-то будет хорошо подальше от имперцев, а остальные клоны так и останутся забойным скотом, даже не поняв этого. Чтож, Хищник и Левиафан ведь не дети, прекрасно понимают, на что идут. Пора и о себе подумать. Или, скорее, о том, как бы унести отсюда свои задницы. Желательно, целыми. План-то есть, но мы не можем быть уверены, что всё пойдёт в соответствии с ним. Ни в чём нельзя быть уверенным. Можно лишь быть готовым.
Вскоре после того, как друзья вернулись в солдатскую комнату, и всё опять затихло, Эришкигал отправилась на первый этаж — якобы бурниша проведать, а я, повесив за спину рюкзак с вещами, вылез в окно и приложил руки к стене снаружи. У салеу много черт от рептилий. Досталось кое-что и от гекконов, а именно крошечные волоски на кончиках пальцев. Они цепляются за микроскопические выступы на твёрдой поверхности, и благодаря им (а точнее, возникающему при этом ван-дер-ваальсовому взаимодействию) ящерка может ползать хоть по стеклянному потолку, не говоря уж про кирпичную стену. В этот момент я возблагодарил гекконов за их биологическую особенность, доставшуюся нам. Так что спуск по стене не стал проблемой, равно как и выезд с парковки. Скиммер хоть и издаёт гул во время работы, он несравненно тише, чем любая землянская техника. Огибая почерневшие от огня и копоти остовы немецких машин на дорогах, я вскоре оказался за городом. Назад не поглядел ни разу. Не на что. Жена Лота вон обернулась на Содом и Гоморру. Ничем хорошим это для первой не кончилось. От такого прошлого не стыдно отказываться.
Никто так и не заметил меня. А если и заметил, что мог подумать? Разве способен верный и доблестный Брахен-Ду Шализ замышлять недоброе против Империи, ради которой с одной ногой доскакал из немецкого тыла обратно к некрианским позициям? Едва оказавшись на окраине Нюрнберга, я дал по газам что есть мочи и умчался от города быстрее, чем во время гонки с Эрой. О, надо ведь проверить, как у неё дела. Сконцентрировавшись на одной мысли о ней, я тщательно произнёс про себя, зная, что Эра слышит:
— Дорогая, где ты? Я тебя не вижу.
— Вау, уже дорогая? Женись сначала. — Она не ответила на вопрос, но я и сам понял, что Эришкигал скачет через поля правее, вне моей зоны видимости, примерно в полутора карадах от меня. Слова при телепатическом разговоре передаются не звуковыми волнами, я никак не мог услышать её речь, но просто знаю, что она там. Возможно, отправила мне мысленный зов. Уж не знаю, как эта телепатия работает... Я магией не пользуюсь, я её ем.
Самые высокие из зданий Нюрнберга пропали из виду, и я ощутил... ну, вот как будто всю жизнь сидел на привязи, и вдруг верёвку перерубили. Не то что надетая броня и рюкзак за плечами перестали отягощать — даже дышать стало легче. Никто не сумел меня задержать, и ничто не способно испортить мою радость. Погнав ещё быстрее, я стал направлять руль ногами, а руки победно расставил в стороны и откинул голову, с которой снял шлем. Ветер вцепился десятками своих крошечных, но сильных пальцев в губы, в кожу вокруг глаз, в плавники, растягивая их, продувая рот и ноздри.
— Брах! Брах, остановись! Никто за нами не гонится! Брах!
Я лишь смеялся, искренне и звонко. Свобода... Свобода, чёрт возьми! Вот она какая! Я уже был свободен, когда оказался в немецком тылу. Но тогда я не просил свободы и отказался от неё, а сейчас взял сам. И это было прекрасно...
Раскинувшись на широком сидении, я пролежал, слушая, как первые капли тёплого майского дождя шипят, падая на разогретый двигатель. Оглушительно треснул гром, и я от расслабления разжал пальцы, шлем выпал из руки и шлёпнулся в грязь. Покой... Впервые... Я ведь, оказывается, всё это время жил так, будто через секунду умру, а сейчас увидел мир как мир, а не как набор потенциальных укрытий, своих или вражеских. Дождь шуршит по земле... Свежая трава терпко благоухает... Ветерок гладит кроны деревьев в сторонке, точно курчавые землянские головы...
Я не поднялся и тогда, когда прибежал бурниш с Эрой на спине. Не поднялся, когда она наклонилась ко мне и страстно радостно поцеловала. Я просто обнимал её, зная, что теперь-то мы не будем порознь.
— Ладно, Брах, вставай. — Она шлёпнула по заднице и потянула на себя, заставив сесть. — Пора ехать дальше, пока никто не заметил. Ещё ведь через линию фронта перебираться...
— Вот поэтому пусть байк передохнёт. Да и динозавр тоже. — Я усадил любимую рядом, и мы тёрлись лицами друг о друга, сколько хотели...
А потом я услышал шипение сгорающего ракетного топлива.
— Эра, берегись!!!
Её рефлексы не столь стремительны, как мои. Поберечь Эру пришлось самому. Укрывая её собой, я прыгнул в сторону, как смог далеко. Угодившая точно под байк реактивная граната подкинула его в воздух, раскручивая горящим колесом. Куски металла посыпались на нас, я ощущал горячие удары по своей спине, то, как они прожигают биоплащ... С грохотом и лязгом изувеченный скиммер воткнулся в почву, с визгом повалился Хоук, но этого я не услышал — просто догадался. Шлем ведь так и остался на земле, и от оглушения ничто не спасло. Кое-как работающей рукой я пощупал ноги. На месте. А то ведь могло и оторвать, а я бы даже не заметил. С Эрой тоже всё в порядке, но она сильно контужена.
— ПРЕДАТЕЛЬ!!!
От удара кибернетической ногой в скулу голова дёрнулась, как мячик от сат-сата, разве что в сторону не отлетела. Отлетел я всем телом, а потом — снова, когда Раш-Фор пнул в рёбра. Удар заставил несколько раз перекатиться по земле, а чтобы не рыпался, ступня надавила на горло, отчего даже язык изо рта выпал.
— Вот ты, значит, как? — центурион, наклонившись, проговорил достаточно громко и чётко, чтобы сквозь удушье и собственное хрипенье я расслышал. — Родина тебя в опционы, в живорождённые, а ты, сучонок, к врагам собрался переметнуться? — со злобой он мощно опустил тяжёлую стопу на мою грудь. У меня даже в глазах померкло от удушья — резко обрушившийся груз выжал воздух из лёгких. — Ничего... Ничего, я с вами разберусь. Я убью вас здесь. Здесь и сейчас. Вы умрёте в тишине!
Опять он вдавил ступню в мою грудную клетку, и надо мною клацнула отведённая назад и вставшая на место затворная рама приготовленного к бою пистолета.
— Обнаружены трещины в рёбрах. — Промурлыкала СУЗИ сквозь обморок, в который я на несколько секунд провалился.
Желая всё-таки сначала узнать ответ, а уж потом прикончить меня, Раш-Фор перестал давить на горло, но, чтобы я не вырвался, навёл пистолет на мой левый глаз. Только дёрнусь — пуля попадёт прямо в мозг.
— Быстро же вы всё узнали, касур... — центурион позволил встать на ноги, а сам отошёл от меня на пару танов. Если потянусь к оружию, если кинусь в рукопашную, Раш-Фор спустит курок быстрее. — Тогда, может, знаете и о том, почему я убегаю?
— Удиви меня.
Делая вид, что сплёвываю кровь, я краем глаза глянул противнику за плечо и увидел, что Эра приходит в себя. Нужно потянуть время, отвлечь Раш-Фора, пока она не возьмёт в руки что-нибудь тяжёлое и не приложит это к затылку центуриона с размаху. Стараясь говорить медленнее, как бы с трудом, я решил не врать. Может, сейчас случится чудо, и он меня простит, а?
— Всех клонов казнят после войны, касур.
На Раш-Форе шлем, но я и сквозь забрало увидел, как глаза его поползли на лоб. Словно руки могут отказать, он вцепился в пистолет ими обеими, свесил голову набок и приблизился ко мне. Сейчас бы кинуться и отобрать пистолет у него, но тело слишком неохотно повинуется мне, никак не придёт в себя после контузии. Пуля всё равно быстрее клона, даже не оглушённого. Не стоит и пытаться.
— Что? Что ты, чёрт тебя дери, несёшь?!
Чего это он такой нервный? Только что чуть не раздавил меня, а теперь пистолет двумя руками удержать ровно не может! «Стиг» так и запрыгал в его пальцах. Даже только что вылупившийся детёныш держал бы его увереннее. Да что там, нетх в руке у юнца дёргается меньше!
— Сами подумайте, касур. — Осторожно продолжил я, стараясь не нарваться на пулю, но при этом не прекращая давить на логику центуриона. — Зачем Империи лишние души после войны? Зачем возиться с индивидуализацией, если можно просто казнить тех, о ком простые граждане даже не знают и никогда не узнают? Может, Империя и вас казнит, чтобы следы замести, а?
