Последний Герой. Том 8 - Рафаэль Дамиров
— Ты что несёшь, дура⁈ — взревел мэр. — Тебе надо больше денег, да⁈ Так и скажи! Всё в этой жизни имеет цену!
— У нас с вами разные понятия о ценностях жизни, — спокойно проговорила журналистка.
— Ха! — воскликнул Быков. — Значит, как до серьезного дела дошло — ты сразу в кусты! Что может быть проще, чем охмурить двух ментов? Эти ублюдки прибыли по мою душу! Они приняли заказ — уничтожить, скомпрометировать! И что же молчит твоя совесть? — он кричал уже почти в упор. — Что она говорит, а? Раз уж ты такая вся правильная, так защити родного градоначальника от гиен!
— Они хорошие люди, — сказала Олеся. Голос её по-прежнему оставался спокойным. — Я проверила. Они расследуют убийство. Они здесь не из-за вас.
— Ты просто дальше носа своего не видишь! — разорялся мэр. — Я в тебе сильно разочарован, — выдохнул он. — Нет у тебя дальновидности, журналистка… Ты никчёмная. Никчёмная, слабая дрянь. Ни для чего не годишься.
— Поосторожнее на поворотах, Лев Сергеевич, — зло проговорила Олеся.— Я многое о вас знаю, все ваши схемы. Я могу всё опубликовать.
Мэр вскочил, как заведённый.
— У тебя кишка тонка, — прошипел он. — Если ты хоть слово опубликуешь, я тебя раздавлю.
— Я больше не работаю на вас, — сказала она тихо. — Я возвращаю то, что взяла. Больше я вам ничего не должна.
Его лицо исказилось в гримасе презрения. Быков с рыком бросился к ней, схватил за волосы и швырнул на диван.
— Ты только для одного годишься, — шипел он, — для удовлетворения. На большее ты непригодна.
Быков стал демонстративно расстегивать ремень. Олеся вскочила, попыталась вырваться. Но дверь была крепкая, дубовая, и замок основательный. Фурнитура была не китайская, не игрушечная, а из натуральной бронзы. Девушка как могла билась в дверь, дергала ручку, кричала, звала на помощь. Но за дверью — тамбур и вторая дверь со звукоизоляцией.
Быков подскочил, схватил ее, рванул за блузку. Пуговки с неё разлетелись в разные стороны. Мэр снова швырнул Олесю на диван.
— Ты этот день запомнишь, — шипел он, — когда настоящий мужик овладел тобой. Ты, сучка, это запомнишь!
Быков как обезумел. Слова журналистки вывели его из себя, и неожиданно ярость, переполняющая его, перешла в сексуальное возбуждение. Он хотел не просто уничтожить своего врага, он хотел овладеть ей.
Признаться, молодая журналистка с первой встречи привлекала его как женщина. А теперь и повода искать не надо. Он навалился на нее сверху. Олеся отбивалась, царапалась и кричала, но всё это было как комариные укусы, когда даже отмахиваться недосуг — и вот он уже, стягивает с нее джинсы.
Тогда Олеся отчаянно вцепилась зубами в плечо насильнику, так сильно, что почти вырвала лоскут кожи прямо через рубашку.
— А-а! — заревел Быков и с силой ударил ее по лицу. Голова журналистки откинулась.
Олеся потеряла сознание, распластавшись на диване. Укус вмиг отрезвил мэра.
Адская боль, кровь — всё это вернуло его на землю. «Вот сука», — подумал он, теперь последствия его поступка нависли над ним неотвратимой угрозой. И теперь в голове стучало: что же делать?
Он натянул штаны, оделся. Плечо кровоточило. Дрожа от боли и гнева, Лев Сергеевич набрал номер своего телохранителя.
— Шамиль! Сюда! Ко мне! — рявкнул он в трубку.
Через некоторое время в дверь постучали. Растерянный от такой срочности, но расторопный телохранитель вошёл в кабинет. Мэр снова замкнул дверь, кивнул на Олесю в порванной кофточке, лежащую без чувств на диване.
— Нужно решить вопрос с ней, — зло сказал мэр.
— Что здесь произошло? — спросил Мамедов, озираясь.
— Что, не видишь? — выпалил Быков. — Эта тварь подняла на меня руку, точнее — зубы. Сука, укусила, царапалась. Она решила выйти из игры, сказала, что сольёт меня, что потопит, даже если утонет сама. Короче, нельзя её отпускать. Вывези в лесок и прикопай так, чтобы никто никогда не нашёл. Ты это делать умеешь? — он посмотрел на Шамиля ледяным взглядом. — Я знаю, что умеешь.
— Нельзя ей денег дать? — спросил Шамиль, глядя на хозяина кабинета чёрными глазами, в которых ничего нельзя было прочесть — Чтоб молчала.
— Ты дурак, что ли! — мэр грохнул рукой по столу. — Вот, смотри.
Он подошёл к столу и вытряхнул из пакета пачки купюр.
— Это она мне вернула, принесла несколько минут назад! — голос его срывался. — Думаешь, можно ей другие какие-то деньги предложить? И вызови мне моего врача сюда. — Он держался за рукав, на белой рубашке обширным пятном расплывалась кровь.
— А… как я ее вынесу? — спросил Мамедов недоуменно. — Сейчас же белый день.
— Тебя учить надо, что ли? — презрительно фыркнул мэр. — Это твои заботы. Всё, решай, чтобы через пять минут её не было в моём кабинете. И скажи секретарше, что сегодня я никого не принимаю. И камеры наблюдения всё в здании почисти. Сделай как обычно… чтобы никто не видел, что она вообще сюда ко мне приходила.
Шамиль стоял, сжимая телефон, взгляд у него стал равнодушным, как у человека, привыкшего слышать такие приказы.
— Охранник на проходной мог ее видеть, — пробурчал Мамедов, уходя на шаг в сторону и щурясь. — Его тоже прикопать?
Быков шумно выдохнул:
— Нет, лучше дай денег и уволь. Всё. Решай проблему.
Шамиль подошел к дивану, прикидывая, куда упаковать тело.
— Сука, что за день такой, а? — буркнул Быков, сжав пальцы. — Это всё эти менты, твари. Всё было хорошо, всё — пока они не приехали… Бл*ть, что за деньки пошли? Пытались прирезать, покусали, угрожают слить, уничтожить… — он захрипел и, уткнувшись взглядом в стол, прошипел: — Вы зубы об меня обломаете! Ну давайте. Гиены чертовы!
* * *
Чёрный внедорожник, за рулём которого сидел Мамедов, выехал из города и направился в лес. Свернул с шоссе на просёлок, потом — ещё дальше, там, где дорога только угадывалась и давно заросла кустами. Ветки нещадно царапали бока машины, но Мамедов не обращал на это внимания.
Углубившись в чащу, он остановил машину, вышел, распахнул багажник. Там лежала связанная Олеся, рот её был залеплен липкой лентой. Она мычала, брыкалась, но движения её уже
