Олег Верещагин - Горны Империи
Но его-то. Его – научили.
Он отвел руку от пистолета. И просто встал перед матерью, водя взглядом по безумным лицам.
Люди, стойте, люди. Люди, слушайте, люди. Люди, мы не хотим вам зла!!!
И становилось тише… тише… тише. Лишь в задних рядах все еще орали несколько глоток – и Денис, посмотрев туда, увидел других. Явно наспех переодетых, явно сытых, с ненавидящим страхом в глазах продолжающих изрыгать скверную брань и угрозы.
Остальные замолкали. Страшные маски текли с них под взглядами женщины и мальчика. Оставались усталые, измученные жизнью человеческие лица.
«Не ударит? Не попадет? Может быть – нет. На этот раз, наверное – нет. Но впереди еще столько гроз…» – мелькнули в голове Дениса строки из какой-то древней книги, автора которой он не запомнил… а слова – слова запомнились почему-то. И всплыли сейчас…
И вот – стало совсем тихо. И в этой тишине прозвучал голос Валерии Вадимовны. Немного насмешливый и сожалеющий:
– Ну, что же вы? Мужчины? Вон вас сколько. Давайте. Убейте. Меня убейте, сына моего – тоже убейте. Не бойтесь. Вас карать никто не станет. Никакие «витязи». Никто. Больных людей не карают. Их лечат. Даже если они этого не хотят.
– Ты пропаганду кончай! – крикнули из задних рядов. – Ты скажи, стерва, чего вы рабочим людям…
– Выходи сюда, рабочий человек! – повысила голос Валерия Вадимовна. – Сюда выходи, дай людям на тебя поглядеть!
Сзади произошло какое-то движение, но никто не появился.
– Тогда слушайте! – она положила руки на плечи Денису. – Вот мой сын. Ему тринадцать лет. Так ли выглядят ваши дети? Вот я. Мне тридцать пять. Так ли выглядят ваши жены? А вот – вы сами. Передо мной. Настоящие… – она полоснула взглядом задние ряды, – …рабочие люди. Вот у тебя силикоз. И у тебя. И у тебя. У тебя рак, еще операбельный. Сказать, что у тебя?!
Толпа слегка подалась назад, как от колдуньи, прошел глухой ропот, но снова стало тихо, когда Валерия Вадимовна опять заговорила:
– И вы хотите, чтобы я дала вам подохнуть? И вашим женам, и детям вашим? Так вот… – она рубанула воздух рукой. – НЕ ДАМ!!! И шахту никто не посмеет открыть, пока не будут выполнены мои условия: вентиляция, спецодежда – в перспективе скафандры, фильтры, охладители, фельдпункт, смены по четыре часа, усиленное питание и ни единого ребенка младше четырнадцати в шахте!
– Во? – сказал кто-то не зло, а удивленно. – А куда их? Дома сидеть им, что ли?
– В школу, дубина, – проникновенно сказала женщина. – В школу, чтобы такими долбаками не выросли, как ты.
В толпе в нескольких местах засмеялись добродушно.
– А кого-то – уже и лечить, – продолжала женщина, отстраняя Дениса. – На курорты.
– А жить-то нам на что?! – агрессивно, но без истеричной злобы спросил еще кто-то.
– А пока все это будут делать – компания будет вам платить! И платить хорошо! – заявила Валерия Вадимовна.
Снова смех. Уже сожалеющий.
– Ага, заплатят они!
– Никуда не денутся! – снова крикнула Валерия Вадимовна. – Вот их мы и за мотню взять можем!
Выкрик: «Гляди, как бы тебя за дойки не взяли!» – потонул в одобрительно-недоверчивом шуме. Кто-то крикнул кому-то: «Да заткнись ты, слышь?! Дай поговорить с человеком!»
– Поймите, кончилась их власть! – сказала Валерия Вадимовна почти гневно.
– Теперь ваша? – уточнил кто-то недоверчиво.
– ВАША! – уже не крикнула, а рявкнула мать Дениса. – Без вас компания – пустое место! А вы и без нее проживете!
– Верно, – в тишине удивленно – как будто делал открытие – сказал кто-то.
И поднялся гул:
– А верно она говорит!
– Да как же?!
– А вот у меня брат был в Империи, он мне что говорил…
– Ну а сейчас что?!
– Верно говорит!
– Верно!!
– Верно-о-о-о!!!
– Ты скажи нам, – протолкался вперед высокий худой рыжий мужчина. – Ты скажи. Вот наша шахта. Ладно. А сколько их в округе?! А латифундии?! С ними как?! Там – тоже люди! – вдруг с болью заключил он. – Не на нас свет клином!
– До всех доберемся! – твердо сказала Валерия Вадимовна. И Денис поразился – в ее голосе была клинковая сталь, синяя, острая и холодная. – И со всех спросим. Бахурев к власти пришел не для того, чтобы карманы набивать – кончилось это время! Не вернется! – и она снова рубанула воздух рукой.
– А что тебе-то до нас?! – с интересом и тоской спросил кто-то.
– Дураки, – отчетливо сказал Денис.
– Дураки, – подтвердила удивленным людям Валерия Вадимовна. – А как вас еще назвать? Я даже и объяснять не буду. Скажу, чтоб вам понятней было: ну хочу я тут быть новой хозяйкой. А старых ваших свалить! Так ясно?!
– А что, такая нам вполне! – крикнули в толпе, и люди захохотали весело и одобрительно.
Денис выдохнул с облегчением и ощутил вдруг, как мелко подрагивают ноги. Страх? Да, страх. Испугался, юный пионер…
На улице раздались свистки и вой сирены. Толпа качнулась туда-сюда, послышались злые и испуганные возгласы – а в конце улицы Денис увидел приближающиеся машины. А из «хвоста» толпы как бы сами собой рассосались с полдюжины человек.
А вот интересно… Пока собиралась толпа. Пока шла. Ведь не по воздуху они сюда перелетели? Так почему же такая запоздалая реакция? На полчаса почти? Неужели и Кенесбаев тоже?..
– Спокойно, стойте спокойно! – Валерия Вадимовна пошла прямо на заволновавшуюся толпу, и та рассеклась перед нею.
Машины остановились, из них выскакивали полицейские с автоматами. Но женщина в форме имперского медика встала уже между ними – и притихшими рабочими.
– Отставить! – повелительно и резко крикнула она офицеру, вышедшему последним. – Ничего не происходит! Ваше вмешательство не нужно!
– Но… – офицер застыл, пожал плечами. – Но нам было сообщено, что тут погром и поджог…
«Ага. Вот оно что», – подумал Денис, идя за матерью.
Валерия Вадимовна категорически отрезала:
– Не состоялось ни то, ни другое. Имела место дискуссия по вопросам охраны труда.
– Кенесары Ержанович в отъезде… – офицер мялся. – Я хотел бы…
– Все вопросы с Кенесбаевым я решу сама, – отрезала Валерия Вадимовна.
Ага, ясно. Нету Кенесбаева… Ну, хоть не подозревать симпатичного казаха…
Офицер еще растерянно потоптался, дважды отдал честь (Денис громко фыркнул, в толпе гоготнули) и, что-то пробормотав про сложенную ответственность, ушел к машинам. Через минуту под одобрительное общее молчание они исчезли, и люди с шорохом и шелестом потянулись со двора, перебивая друг друга:
– Ты не серчай…
– Ну не со зла, жизнь такая…
– А верно говоришь про деньги? С голоду не попухнем?..
– А эти, которые брехали, верно, не с нами были, дорогой пристали…
– Ты вот адрес запиши, что ли, в гости заходи…
И прочее почти бессмысленное, но добродушное бормотание.
Валерия Вадимовна что-то отвечала каждому, даже руки протянутые жала, хотя Денис и отметил краем сознания, что женщинам руки первыми не подают. Но он и сам-то был не лучше – тоже говорил какие-то оптимистичные глупости, позволял себя обнимать и даже целовать и вообще… Только когда последний из работяг скрылся из глаз (а в соседних дворах прошло и улеглось какое-то шевеление в окнах за занавесками…) – только тогда Валерия Вадимовна словно переломилась, дошла до крыльца и села. Денис бухнулся рядом. Мать и сын бессмысленными взглядами мерили флагшток. Наконец женщина сказала:
– Ты молодец, сынок… Ух, как я перетрусила! – и передернула плечами.
– Ты?! – недоверчиво спросил Денис, отстраняясь. – Это я струсил, как не знаю кто!
Во двор почти вбежала с двумя сумками в руках запыхавшаяся Ольга Ивановна. Оглядела Третьяковых, уронила сумки и выдохнула:
– Живы. А мне уж сказали – мол, хозяев твоих новых рабочие… Или не были?! – она воинственно огляделась.
– Были, – Денис поднялся. – Ма, ты на работу не ходи…
– А я и не пойду, – ответила Валерия Вадимовна. – Я поеду. Вон отец.
И правда – на улицу буквально ворвалась «Ижора». Третьяков-старший, выскочив из нее с двумя молодыми парнями – Денис их не знал, – остановился в калитке и громко сказал:
– Фу.
И убрал пистолет. Его спутники сделали то же.
А за спиной Дениса раздалось звонкое: «Тяв!»
Все оглянулись, и Денис заулыбался. На крыльце, широко расставив лапы и склонив голову набок, стоял Презик.
Кажется, щенок сам удивился произведенному им звуку. И еще больше – тому, как засмеялись люди. И обиженно тявкнул на них еще раз.
* * *Вечером Денис совершенно бездарно тратил время перед ужином. Родители уже вернулись, по дому поплыл запах еды, а мальчишка валялся на кровати в комнате и не мог отвязаться от того, как ему было сегодня страшно.
Может быть, впервые в жизни – так.
Мальчишка осознал, какую огромную силу воздвигла против Империи старушка История. Нет, не бандитов, не буржуев каких-то там… А просто силу вот этих людей, которые легко могли бы убить и его, и маму. А за что? Да просто так. Со зла на свою разваленную жизнь.
