Воплощённый. Проклятье рода (СИ) - "АлеХа"

Пшшххх! Пламя безопасно расплёскивается по уже не призрачному металлу, и скелет опускает щит, замирая в ожидании следующей атаки. Он воплощён защищать! Он будет защищать!

Я же тянусь к Крылу. Как и Суккуба, увидевшая, что кидать огнешары она может до посинения, а шустрый Стержень уже вне досягаемости. Пока что самым эффективным с её стороны были обычные удары. Мощные, дробящие камень стены, деформирующие Уравнитель и сбивающие с ног.

Снова тянусь в долину костей. Мне нужно что-то незыблемое. Непоколебимое. Способное принять на себя миллион ударов и не покачнуться.

Склеп со скелетами не годится. Крыло ощущается иначе, его морф-матрица иная. Совершенно. Я тянусь дальше, ищу, пытаюсь дотянуться до чего-то, способного усилить парня, не дать ему умереть.

Воскресить после смерти? Может быть, смогу. Но, может быть и нет! Не хочу рисковать и доводить до крайности, ещё не испробовав всё, что может помочь. Знаю, что решение есть. Ищу его, двигаясь вместе с суккубой. Но, она ближе к Крылу и удар нанесёт задолго до того, как я смогу до неё дотянуться. Но, на всякий случай накачиваю себя магией, зацепив сознанием скелета с двумя ножами. Уверен, в этой ситуации руны на их лезвиях мне могут помочь. Это даже не уверенность. Это знание. Холодное. Равнодушное. Нетерпимое к эмоциям.

Чёрт! Хочется материться. Как же не вовремя проснулась эта хрень! Теперь моя воля трещит под гнётом равнодушного созерцания проблемы.

Кого-то убьют? И что? Мёртвые приносят пользы не меньше, чем живые. Мёртвые исполнительны. Послушны. Пластичны. Не спорят. Понимают очевидные вещи и не стремятся настоять на своём.

Собираю волю в кулак и пытаюсь отделаться от чужой попытки «помочь».

Свали! Бездушная! Тварь!

Он мой друг, а не какой-то там материал и источник будущей силы!

Ощущаю равнодушный «хмык», и ленивое пожатие плечами, вроде как, делай, что хочешь. Равнодушная воля растворяется в тумане, окутывающем костяную долину. Вижу изменения, происходящие в этом, как мне казалось, застывшем навсегда, месте. Туман клубится, движется, отступает, открывая моему взору и ощущениям новое здание. Оно немногим крупнее склепа. Та же форма, тот же стиль фресок, украшающих строение, но мощью от него веет намного более ощутимой. Вязкой. Плотной. И эта мощь откликается на изменения Крыла, сочетаясь, вписываясь и накладываясь на организм парня.

Времени разбираться нет, желаю только что-то самое прочное, крепкое, выносливое. Что-то, что невозможно смять, сдвинуть, повредить. Что-то способное выдерживать удары суккубы без ущерба для себя. Способное игнорировать магию. Хотя бы смертельные удары. Ловлю отклик, тяну его на себя и вплетаю в реальность, делая центром кристаллизации Крыло.

Успел!

Суккуба била хвостом прямо с ходу. Набранный разгон добавлял удару ещё немного силы, но встречное движение рукой, закованной в каменную броню, остановило удар. Камень с шорохом осыпался, открывая взгляду совершенно другую броню. Призрачную, зелено-чёрную, с красными прожилками пронизывающими магическую защиту словно вены. Броню живую, медленно сдвигающуюся и заковывающую парня мощными латными пластинами с ног до головы, раздвигающую камень, взламывая его изнутри.

Крыло грузно встал с колена, не выпуская из кулака хвоста твари, повёл плечами и, издав утробный рык, рванул костяной хвост на себя, впечатывая не ожидавшего такого суккубе мощный удар второй рукой прямо в морду.

Яростный визг огласил окрестности лазарета. Крыло, не отпуская жала твари, зажатого мёртвой хваткой, лупил её, словно отбойным молотком. В морду, голову, корпус, плечи, снова морду. Трещала костяная броня суккубы, в разные стороны летели брызги пылающей крови, с шипением падая в утрамбованный снег.

— Алекс! — Крыло кричит прямо сквозь плотную серую ткань, закрывшую ему нижнюю половину лица, одновременно гвоздя суккубу кулаком, не давая ей вывернуться и выскользнуть из захвата, — дай мне оружие! Дай! Не жмись! Я чую, эта форма должна быть вооружена, я как без рук! Там что-то двурукое! Дай! А то скотина уйдёт, я её не догоню!

Каждая пауза между словами сопровождается мощным хрустом и взвизгом. Одна лапа суккубы уже не шевелится, перебитая в нескольких местах, но ярости у твари не стало меньше. Шипение чередуется с лязгом зубов, когда она пытается прокусить толстую броню на животе или ногах парня.

Я знаю, что Крыло прав, то, что я воплотил прямо сквозь него, было вооружено огромным копьём с массивным широким лезвием. Я не стал выносить его сразу, побоявшись, что такой дрын лишь помешает в рукопашной. Но, раз Крыло просит, не буду отказывать ему в такой малости. Тем более, безликая воля воплощённого создания, проведённая сквозь морф-матрицу Крыла, совершенно не возражала по поводу такого обращения и с мрачным удовлетворением усиливала каждый удар своего носителя, как будто было что-то в этом, так сказать, личное.

Копьё вписалось в реальность на порядок быстрее и проще. Вот Крыло замахивается для удара. Вот ощущает в руке тяжесть оружия, ещё находящегося на ином плане. Тут же бросает измочаленный, изломанный хвост твари и мощным пинком тяжёлого боевого сапога отталкивает суккубу от себя. Торжественное шипение избитой, но ещё живой и получившей такую вожделенную свободу твари смолкает практически тут же. Тварь рвётся подальше — свобода получена. Но, буквально через секунду у неё из груди с хрустом пробивая броню, высовывается наконечник огромного тяжёлого копья. Грязно-жёлтое свечение острия как будто поглощает вытекающую из раны огненную кровь. Сыто и довольно.

— Алекс! — слышу крик Клизмы сзади, — Нудного нужно в лазарет! Срочно! Я его не удержу!

И собираясь рвануть назад, я как будто в замедленном воспроизведении вижу, как между зубцов стены, с внешней стороны, протискиваются ещё три суккубы. Две, один в один как та, что только что сдохла, корчась на копье Крыла, а вот третья… Выше ростом, мощнее, с огромными крыльями, сложенными в виде плаща. Развитой костяной короной, прочными наростами прикрывающей голову твари и делающей её похожей на какую-то абсурдную королеву из ужастиков. И, для полного счастья, с четырьмя руками, в каждой из которых уже светились и гудели от вложенной энергии огненные шары.

Глава 19

— Слушай, Крыло, а как же запрет на убийство? Нам же вроде два часа нужно сдерживать вот это вот, — я кивнул в сторону дымящихся останков трёх мелких суккуб и отрубленной руки большой суккубы, — не убивая. Мы не сильно этим своим самоуправством испортим родовитым малину?

— Наплевать! — лениво отозвался Крыло. Он сидел на ступеньках лазарета, сняв шлем, стянув плотную ткань с лица, и с наслаждением вдыхая морозный воздух, — нас запрет не касается. Мы на контракте. Держим позицию, защищаем лазарет. Пошли все недовольные нахрен!

Я покивал. Вопросов нет. Контракт тут — дело святое. Во время выполнения контракта разрешено очень и очень многое. Если ты выполнишь задачу — всё спишется, ты был прав и всё такое. А вот если завалишь — спросят втройне. Мы, пока справлялись.

Но это было очешуеть как тяжко.

Нас в строю осталось трое. Я, Крыло и Игла. Теперь уже Игла. Крыло извинился перед ней и обещал прошлое прозвище больше не вспоминать. Невысокая и хрупкая девушка удержала на своих плечах львиную долю драки. Бафы, отхил, защита. Без неё было бы совсем кисло.

Нудного оттащили в лазарет. Едва живого. Как и Стерженя. Суккубы, толпой чуть нас не разорвали в клочья. Первые минуты боя против тройки этих бестий — это был страх и ужас.

Разорваться я не смог, всех не защитил. Но, по словам Иглы, то, что мы живы, а три суккубы — нет, вообще из разряда фантастики. А уж то, что от нас свалила их старшая товарка — элитная тварь, по силе одна как три уже убитых вместе взятых — вообще выходит за границы воображения. Убежала, оставив нам в качестве трофея свою руку. Одну из четырёх. Скорее всего, потеря руки не сильно сказалась на боевой эффективности твари, но продолжать бой она не стала. Не справилась, будучи в группе, поняла, что одна уж точно не справится. И свинтила.