Дмитрий Воронин - Арена
– Скидывай шмотки, и одевай это, быстренько.
– Что это?
– Бронежилет. Не тяни, у нас, возможно, мало времени.
Спорить она не стала. Одним движением стянула свитер, скинула джинсы, не беспокоясь о том, что рядом находятся двое мужчин. Оставшись в одних трусиках и футболке на голое тело, натянула на себя необычный комбинезон, с удивлением отметив, что он пришелся практически точно по фигуре. Не удержавшись и потратив секунду на короткий взгляд в зеркало, Лика сунула ноги в сапоги и накинула шубку.
– Все.
– Отлично. Теперь делаем ноги.
– А куда мы пойдем? – спросил Женька. Поскольку дверь была закрыта, он дежурил у дверного глазка, не выпуская из рук оружия.
– По дороге объясню, – коротко бросил Борис. – Лика, твоя лайба на ходу?
– Да.
– Где?
– Во дворе, слева от подъезда. – Она отвечала коротко и четко, как отдавая рапорт командиру. Да, собственно, сейчас Борис и был командиром, и она, и Женька приняли это безоговорочно. Все прекрасно понимали, что спасти их теперь может только четкая организация действий, каждый шаг должен быть взвешен и продуман до мелочей.
– Ключи?
– Вот.
– Двинулись. Женька, прикрываешь. Лика, за мной. Все готовы? Тогда вперед…
Было уже за полночь, когда Борис остановил машину возле одной из многоэтажек почти на самой окраине Москвы. Подхватив с заднего сиденья рюкзак и взглядом указав Женьке на сверток, в который были упакованы винтовки, он запер машину и быстро двинулся в сторону новостроек. Малой и Лика едва за ним поспевали.
– Здесь живет один мой приятель, – сообщил Борис на ходу. – Сейчас его нет в городе, и я знаю, где лежат ключи. На какое-то время квартира сойдет за базу, а там посмотрим.
– А другие? Другие наши как? – Голос у Лики уже не дрожал, она полностью пришла в себя и успокоилась, вновь обретя способность мыслить ясно. Но все равно видок у нее был еще тот.
– Я не знаю. Ни один телефон не отвечает… твой, кстати, тоже. Мы проезжали мимо дома, где Биг живет, на месте окна его квартиры – дыра и пятно копоти, квартира выгорела дотла. Внутрь мы, ясное дело, не заходили, если он жив, то уж наверняка не там. Квартира Стаса опечатана ментами. Где сейчас живет Лонг, я не знаю, он недавно хату сменил. А Олег уехал к бабке в деревню, адрес у меня есть. Утром двинем туда.
– Ты не мог подогнать машину поближе к дому твоего приятеля? – поинтересовался Евгений.
– Не стоит, машина у них наверняка на примете.
– Знать бы еще, у кого «у них», – вздохнул Малой.
Квартира оказалась почти совершенно пустой, только в углу одной из комнат стояла старая, видавшая виды пружинная кровать, на которую был брошен столь же старый матрас. Зато она была на первом, хотя и высоком, этаже. В случае чего, всегда можно было сигануть в окно. Почти весь противоположный от кровати угол занимали банки с краской, рулоны обоев, толстый валик коврового покрытия и стопки пенопластовых потолочных плит.
– Он как раз ремонт затеял, да его в командировку услали, – пояснил Борис. – Ладно, сейчас в душ и спать. Утром бужу рано, у нас много дел.
– Ты думаешь, я смогу уснуть? – скептически усмехнулась Лика.
– Надо, – веско ответил Борис. – Иначе завтра ты, подруга, будешь никакая, а нам, возможно, придется действовать на пределе. Поэтому нужен отдых. Мы вообще последние две ночи почти не спали. Малой вон, еле на ногах держится.
– Да ты гонишь! – взвился Женька. – Я еще подольше тебя на ногах оставаться могу.
– Если об стенку обопрешься… – хмуро пошутил Борис.
Сейчас, в более спокойной обстановке, Лика видела, какими вымотанными выглядят друзья. Глубоко запавшие глаза, недельная щетина, колом стоящие волосы. Женьку и впрямь пошатывает, а Борис явно бережет бок, уж не ранен ли. Да и она была явно не в лучшей форме.
Пока Женька блаженствовал под горячими струями воды, Лика разглядывала обновку.
– Откуда? – подняла она глаза на Бориса.
– С трупа сняли, – флегматично ответил он. – Как раз твой размерчик.
– Ага… – кивнула она, то ли не поверив, то ли приняв как должное. – Так что, говоришь, это бронежилет?
– Точно так, винтовочная пуля не берет.
– А те, в моей квартире, тоже в таких были?
– Почем я знаю… я стрелял только в голову, так надежнее. Может, и они… слушай, Лика, у меня, прости, язык заплетается. Давай мы завтра по дороге тебе все и расскажем. В деревню… – он душераздирающе зевнул, – поедем, к Олеговой бабке. Вот… по пути я тебе… все и расскажу…
Когда Евгений вышел из душа, разомлевший и шатающийся от усталости и горячей воды, Борис уже крепко спал, как есть одетый, просто прислонившись к стене. А Лика сидела рядом и молча смотрела на него. И даже не повернулась на шлепанье мокрых босых ног по полу.
– Мы дошли до ближайшего поселка примерно за три дня, – рассказывал Борис, пока машина наматывала километры, пробираясь сквозь хаос московских улиц. Выехать следовало бы пораньше, но Женька спал как убитый – сказалось напряжение последних дней. Разбудить его не смогли ни толчки, ни холодная вода, оклемался он только часам к восьми, когда на дорогах уже начали формироваться первые пробки.
– На вас больше не нападали?
– Нет. Пару раз вертолет проходил над лесом, но слышно его было загодя.
– Обычный вертолет?
– Ты же не думаешь, что они и в самом деле на летающей тарелке за нами гонялись? Обычный… пожарной охраны. Вообще говоря, самый подходящий транспорт. Ну кого, собственно, могут заинтересовать пожарники, крутящиеся над лесом? В общем, эти белые тряпочки, как мне кажется, обеспечивают отменную маскировку, в том числе и в инфракрасном диапазоне. Ну а потом, когда добрались до поселка, одолжили машину, и…
– Одолжили?
– Ну, если хочешь, угнали. Суть от этого не меняется. Нам она была нужнее.
Сидевший сзади Евгений, занимавшийся делом важным и нужным – чисткой оружия, – внезапно подал голос:
– Кстати о машинах. Если они так хорошо все о нас знают, то и эта лайба может быть на заметке.
– Согласен, – кивнул тот, – нужен другой транспорт. Где будем брать?
– По логике, где-нибудь во дворах. Снег последний раз шел позавчера, стало быть, выбираем самую запорошенную тачку. Если хозяин не воспользовался ею вчера, стало быть, не воспользуется и еще несколько часов. Потом колеса все равно менять.
– А ты ее заведешь?
В ответ Малой только презрительно фыркнул.
– Откуда такие навыки? – задал сам себе риторический вопрос Борис. Вполголоса. Если Женька и услышал, то виду не подал.
– Ребята, это криминал, – поморщилась Лика. – За нами пол-Москвы охотиться будет, вам это надо?
– Лучше пусть за мной гоняются менты, чем эти близняшки, – пожал плечами Борис. – Тем более что хозяина мы не обидим, я ему денежку в бардачок положу. У тебя, кстати, с деньгами как? А то мы с собой, ясен пень, много не брали.
– Хватит, – чуть помедлив, ответила Лика. – С десятку наберется.
– Домой нам теперь нельзя, – рассуждал Борис, крутя баранку. Дергать новый транспорт следовало, конечно, не в центре, и он стремился побыстрее добраться до окраин. – Там нас ждут в первую очередь, как и в конторе.
– Я вот что думаю, – протянула Лика, – как-то все это очень подозрительно. Ну, то, что Штерн всех отпустил как бы в отпуск. Такое ощущение, что он нас намеренно разделил. Если мы не ходим на работу, значит, не заметим и пропажи коллег, по крайней мере заметим не сразу.
– Имеет смысл… – буркнул Борис.
– Но это значит, что Штерн имеет ко всему этому какое-то отношение.
– Может, на него надавили? – поинтересовался из-за спины водителя Евгений.
– Кто, например?
– Не знаю, может, его хозяева. Есть же у него наверняка кто-то сверху? Или нет?
Борис некоторое время подумал, затем отрицательно покачал головой.
– Сомневаюсь. То есть сверху, может, кто-то и есть, но в то, что Штерн не в курсе, я не верю. Если, конечно, этот неожиданный отпуск не есть блажь. Логически-то все обоснованно, капитана нет, стало быть, нет и команды, а раз нет команды – нечего ей в конторе париться почем зря. Тренировки, конечно, проводиться должны, но за последние годы мы и так не вылезли из этой дрессуры.
– Получается, что Гога нас подставил?
– Получается, так. Если мы ничего не упускаем.
– Давайте попробуем еще раз, – предложила Анжелика и принялась загибать пальцы. – Итак, Трошин уматывает в свой Египет. Это было двадцатого. Двадцать третьего вы сваливаете на охоту. Как Штерн отнесся к поездке?
Борис задумался, вспоминая. Теперь, когда все представало в новом свете, реакция Штерна уже начинала казаться подозрительной. Почему-то возникало ощущение, что Генрих Генрихович, услышав просьбу об отпуске, испытал что-то вроде облегчения. Это никак не отразилось на его лице, поскольку вся его мимика была лишь маской и применялась в зависимости от ситуации, но общее состояние его настроения уловить было можно.
