Оябун. Том 2 - Олег Николаевич Борисов
— Для выгоревших?
— Да. Для тех, у кого срыв произошел недавно, лечение проходит быстрее и легче. У кого застарелые случаи — медленнее. Но общий прогноз — около полугода для сложных диагнозов.
Когда подошли к месту посадки-высадки, к нам плавно подкатил «дайте две». Зашипела пневматика, в середине лимузина поднялась вверх дверь, давая доступ в кондиционированное нутро.
— Ваша машина⁈
— Сам не ожидал, Уэда-сан. Сегодня утром сумел купить у человека, устроившего распродажу. Как только номера прикрутили, так в аэропорт и рванули. Предлагаю, пока к вашему отцу будем добираться, осмотреться внутри. Там даже холодильник есть и напитки какие-то. Если мне понравится, я сюда жить переберусь.
В госпитале просидели до шести вечера. Профессор почти полчаса потратил на дотошное обследование, затем беседовал «за жизнь», одновременно разрисовывая несколько схем лечения на бумажках. Потом объяснял, что именно он рекомендует в первую-вторую и третью очередь. В итоге выбрали двухдневное посещение палаты и процедуры, остальное время Тошайо Уэда будет проводит в магазине отца. Десять дней на запуск процессов восстановления, затем небольшой перерыв. И уже в начале сентября вернется обратно, чтобы снова регулярно встречаться с врачами.
Пока новый пациент переодевался, я отвел гения медицины в сторону:
— Сакамото-сэнсей, через месяц будем съезжать. Сюда перебросят группу медиумов, кто станет изображать бурную деятельность. Им как раз какой-то грант удалось добыть за океаном. И статьи первые пойдут про ваши «ошибки».
— Медиумы? Это же шарлатаны.
— Само собой. Чтобы любой желающий мог убедиться, что в госпитале собрались идиоты. Вы же пока перебираетесь в храм Суджимото. У них еще со времен войны сохранился подземное двухуровневое бомбоубежище. Генерал Ито там оборудовал жилой комплекс, вместе с аспирантами и больными продолжите работу. Как только я закончу полноценный госпиталь, заберу к себе. Рассчитывайте на полгода партизанщины. Хотя мне в порыве страсти уже обещали к середине декабря больницу сдать.
— Все настолько плохо?
— Шевелений рядом пока нет, но информация о ваших успехах просачивается. Придется работать на опережение. И дезу вываливать, и вас временно на подпольное положение переводить. Справитесь?
Старик молча взял меня за рукав и потянул за собой в коридор. Там провел до одной из палат и остановился у прозрачного стекла. В палате на разложенных на полу матах играли пятеро девочек в разноцветных ярких платишках. Двое мальчишек постарше сидели на кровати и увлеченно листали толстую потрепанную мангу.
— Справлюсь ли я, Исии-сан? Наверное, это тебя надо спросить. Сможешь ли выдержать заданный темп. Потому что даже если я сойду с дистанции, дело есть кому продолжить. А вот тебя заменить с новыми идеями и прочим — некому… Ито-сан пригласил меня в закрытую школу для абэноши. Там не так давно опять был срыв массовый. Знаешь, когда на детей давит ответственность, завышенные ожидания и данные обязательства. И вот один слетает по баллам во время тренировки, другие это видят и начинают следом за ним нервничать и запускают каскадную реакцию… В этот раз обошлось без того, чтобы из петли вынимать. Потому что приехал, поговорил и дал слово — вылечить любого и вернуть дар каждому, кто перенапряжется. С наставниками отдельно встречались. Программу уже подкорректировали, не будут давить из них все соки… И я точно знаю, что они не погибнут, как это было раньше. Что мы дадим им шанс.
— А эти дети?
— Это у кого источники в разнос пошли. Уже успокоили, начали терапию. Через неделю вернутся назад, будут живым примером, что для абэноши любые проблемы — не повод умирать. Неприятности случаются, но это не конец карьеры… Поэтому ты не меня спрашивай, Исии-сан. Постарайся лучше сам поберечься. А мы — справимся. Да и кому особо нужны пасквили в газетах гайдзинов, когда делаешь настоящее дело и твои пациенты — вот они, рядом…
Видимо, мы слишком долго стояли. Потому что все дети разом повернулись в нашу сторону и замерли. Семеро. У всех глаза — светятся. Чуть-чуть, но я это вижу, ощущаю. И понимаю, ради чего буду уродоваться и жилы рвать свои и чужие. Потому что нельзя, чтобы одаренные вместо мяса попали в зарубежные лаборатории. Выполняю сайкэйрэй — глубокий поклон, шепчу про себя: «Клянусь, что буду защищать вас до самой смерти». Выпрямился, ощутил ответную доброжелательную волну. Похоже — почувствовали мой настрой, ответили «спасибо». Мистика? Уже не важно. Мы на одной волне. Мы все — абэноши, отмеченные Аматерасу.
Когда отвозил кузнеца домой к родителям, еще раз озвучил прошлое предложение:
— Уэда-сан, мое обещание в силе. Вы показываете на любой дом в Токио, я его вам покупаю. Любой. С участком, на котором можете садик построить или еще одну кузню собрать. Мало того. Как только клановые земли закончу обустраивать, вы там всегда желанный гость.
— Мне нечем будет расплатиться за такой подарок, Исии-сан.
— Расплатиться? Боюсь, вы не совсем понимаете, кто кому должен. Ваш талант и ваш клинок спасли мне жизнь. Это я у вас в долгу… Но если очень хочется, как восстановитесь, можете выковать сёто. Наставник рекомендует осваивать два клинка одновременно.
— Пару?.. Это будет интересно…
— Тогда предлагаю разговор пока отложить до момента, когда вы полностью выздоровеете. Дом — выбирайте сейчас. А насчет остального — жизнь покажет. И семью везти на пустое место — не совсем правильно, на мой взгляд.
До магазина молчали, но разговор получил неожиданное продолжение.
— Не могли бы пройти со мной, Исии-сан?
Внутри кузнец подошел к отцу, тихо тому что-то сказал. Старший Уэда внимательно посмотрел на сына, затем ушел в подсобку. Вышел оттуда через пять минут с небольшой коробкой в руках. Открыл крышку, протянул мне старые пожелтевшие фото.
Одноэтажный дом. Маленький, в окружении цветов. Заборчик сложен из серых камней. Стены из коричневых досок. Мутноватые окна. Черепичная крыша.
— Мы здесь жили, пока дед не умер. Потом вынуждены были продать, чтобы оплатить аренду магазина. Там еще крохотный участок, на котором выращивали зелень. И вид на реку и гору напротив… Наказава. Вот адрес… Если вы говорите про дом, Исии-сан, и готовы дать нам кредит для выкупа, мы отработаем…
Аккуратно переписав нужное с листочка, с поклоном возвращаю его назад:
— Я узнаю, что можно с этим сделать, Уэда-сан. Постараюсь выполнить вашу просьбу.
* * *
Пятничный вечер, в городе по основным улицам пробки, народ или домой возвращается, или по ресторанам рассасывается. Время сбросить напряжение. Но потихоньку приехали по нужному адресу.
Я оставил машину на въезде в квартал, иду вместе с девочкой и двумя телохранителями по улице. Старый латанный асфальт. Серые от дождей и солнца камни по бокам. Ровные грядки с ползущей из земли зеленью. Жестом оставив сопровождающих на дороге, поднимаюсь по косым бетонным ступенькам и стучусь в дверь.
Когда Кунайо Такано открыл, его первой реакцией было недоумение. Потому что стоявший перед ним молодой мужчина в дорогом костюме медленно опустился и занял догэдза — опустившись на колени и прикоснувшись лбом к земле. Затем медленно выпрямился и произнес:
— Тайхен-моси-вакэ-гозаимайсен, я посмел нарушить ваш покой в столь поздний час. Могу я попросить вас уделить мне десять минут драгоценного времени?
А потом Кунайо Такано разглядел значок на лацкане пиджака и заметил стоявших в отдалении людей в похожих костюмах. И попытался вспомнить, где он мог перейти дорогу борекудан.
Глава 25
Внутрь я прошел один. Не хотел еще сильнее пугать хозяина дома, который буквально с лица «спал», когда увидел моих сопровождающих. Но — впустил, предложил место за столом. Спровадив двух шустрых мальчишек в крохотную комнату, рядом с мужем села жена — лет сорока, с натруженными руками и усталым лицом.
— Меня зовут Тэкеши Исии. Я буду признателен, если вы меня выслушаете, подумаете и потом расскажете о принятом решении… Но сначала я хочу спросить — как давно вы живете в этом доме? Мне сказали, что его купили тридцать пять лет назад двое пожилых японцев.
— Мы взяли его в ипотеку у банка. Пара, что жила до нас, переехала к детям на побережье. Мы сумели накопить на первоначальный взнос,
