Осколки легенд. Том 2 - Андрей Александрович Васильев
– Три месяца назад я назначен начальником управления особых отделов НКВД СССР, – сказал ей Виктор Семенович и толкнул в ее сторону пачку папирос, лежащую на столе. – Курите. Я же вижу, как вы на них смотрите. Так вот, по роду своей новой службы на мне лежит много разных обязанностей, в том числе и все те, которые связаны с действиями вражеских агентов на нашей территории. Это понятно?
– Предельно. – Веретенникова чиркнула спичкой о коробок, раскурила папиросу, затянулась ей и блаженно прикрыла глаза.
– Н-да, – глянув на нее, чуть помрачнел Абакумов. – Скажите, Павла Никитична, вам фамилия Функе о чем-то говорит?
– Который из? – выпустив дымок, уточнила женщина. – Карл, Герман или Эрих?
– Хм, – озадачился хозяин кабинета. – Не знал, что их было так много.
– Распространённая фамилия, – пояснила Павла. – Как у нас Сидоров. Больше только Шульцев и Мюллеров, этих вообще в Германии как собак нерезаных. Так кто из них?
– Эрих.
– Скверно, – констатировала Веретенникова и снова затянулась папиросой. – Лучше бы Карл, тот просто мясник, примитивное животное, что ему скажут, то он и делает. А Эрих птица совсем другого полета.
– Насколько другого? – мигом среагировал Абакумов.
– Умен, хитер, отличный аналитик, великолепно тренирован в физическом смысле, брал призы на соревнованиях стрелков, – начала загибать пальцы его собеседница, а после потерла правый бок. – Ножевым боем владеет очень прилично. А самое главное – крайне упорен в достижении поставленной перед ним цели, идет к ней, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Ему плевать на то, сколько людей погибнет при этом, причем речь не о врагах, а о своих, тех, кто входит в его группу. Главное – результат.
– Незаурядная личность, – отметил Виктор Семенович.
– Так Зиверс при себе других не держит, – пожала плечами Павла. – Нет, формально Функе числился в отделе средних веков и новейшей истории, и его шефом значился Герман Лёффлер, но на деле он починялся Вольфраму Зиверсу, это проверенный факт. А то и самому Гиммлеру, мы такой вариант не исключали.
– Кто такие Зиверс и Лёффлер? – уточнил Абакумов. – Изъясняйтесь понятнее.
– Извините. – Веретенникова потушила папиросу, подумала секунду и достала из пачки еще одну. – Зиверс является главой административного отдела организации, носящей название «Аненербе», что переводится как «Наследие предков». Цель данной организации – изучение истории нордических рас, наследниками которой, как утверждает официальная идеология Германии, являются немцы и кое-кто из европейцев, тех, которые лояльны к фашистскому режиму. Но это так, верхушка айсберга, на деле «Аненербе» промышляет еще много чем – от шпионажа и диверсий до грабежей музеев. И Функе в этой организации занимает не последнее место. Как проводник их воли и исполнитель особо непростых поручений, имеется в виду. По крайней мере, так обстояли дела раньше, про день настоящий по ряду объективных причин ничего сказать не могу.
– Вот теперь ясно, – кивнул Абакумов. – Про Аненербе я, разумеется, слышал, но в детали особо не вникал. Не было в том необходимости, поскольку проблем, в отличие от абвера, они нам не создавали.
– Или вы просто их не замечали, – не удержалась от реплики Павла, у которой от хорошего табака голова чуть кругом пошла. – Эти ребята умеют прятать концы в воду, уж поверьте. «Мы занимаемся историей, нам нет дела до всего остального, не лезьте в наши библиотеки и исследования», а на деле как копнешь поглубже, там такое полезет… Кстати, почти все основные функционеры СС в обязательном порядке проходили через ритуалы, основанные на языческих германских верованиях, а они густо замешаны на крови. И проводят их люди именно из Аненербе. Правильно тогда Орехов Бокию говорил – надо замок Вевельсбург, где у них главное гнездилище находится, взрывать на хрен, пока зараза из него по всему миру не расползлась.
– Чего же не взорвали?
– Какое там. У нас же с Германией по новой дружба началась, – не без язвительности ответила Веретенникова. – Нет, сначала-то все шло правильно – объекты «Кама», «Томка» и «Липецк» прикрыли, потом случилась Испания, которая четко дала понять – не будет между нами мира, бодаться напрямую рано или поздно придется. И на тебе – снова дружба, снова фройндшафт. А Аненербе под это дело в порядке культурного обмена выбило себе разрешение отправить на Кольский небольшую экспедицию. Этнографы, мать их… И всем плевать. Военных заводов там же нет, верно? И секретные объекты отсутствуют, одни болота да озера. Чего переживать?
– Читал я ваш отчет о тех событиях, – устало потер лоб Абакумов. – Удивился, что вас еще тогда не арестовали, вы же нарушили все, что только можно. Прямые приказы вышестоящего руководства в том числе.
– Было кому заступиться, – отвела глаза в сторону Павла, – и обосновать мои поступки перед этим руководством.
– Понятно. Но теперь за вас заступаться некому, имейте в виду.
– Так я теперь ничего натворить и не могу. Разве что комаров в день убить сверх нормы.
– Ладно, это дела прошлые. – Абакумов глянул на наручные часы. – Двадцать минут, отведенные на наше общение, уже на исходе, потому вот вам вводные. Наш источник, не верить которому оснований нет, сообщил, что Эрих Функе вот-вот пожалует в Москву с каким-то очень важным заданием, полученным им чуть ли не от самого Гиммлера. С учетом того, что информация поступила пять дней назад, вероятнее всего, он уже в городе. Даже почти наверняка. Ваша задача найти диверсанта и обезвредить его, в идеале взять живым и узнать подробности о поручении, что он получил, если не выйдет – ликвидировать. Срок выполнения – три дня, считая с завтрашнего. Вопросы?
– Почему я?
– А некому больше, – поморщился Абакумов так, будто гнилой орех раскусил. – Просто некому. Больно специфический клиент этот Функе, с подвывертом. Будь у него в планах водопровод отравить или завод имени Лихачева взорвать, я бы вас не привлекал. Но он сюда, в Москву, за чем-то особенным пожаловал, далеким от материалистической теории, причем вся эта мистическая дребедень отчего-то немало обеспокоила наш источник, а это, знаете ли, весомый аргумент. Я советовался с Житомирским, который подобной чертовщиной занимается… Вы же его помните?
– Помню, – ответила Павла, еле сдержав радостную улыбку. Петрович жив, миновала его та чаша, которую она и ее соратники испили. Значит, отдел тоже цел, что замечательно.
– Он и сказал, что его люди знают свое дело, но с Аненербе по-серьезному схлестывались до войны не они, а волкодавы Бокия. Прямо так и сказал, представляете? А ведь знает, что фамилии врагов
