Вторая итерация - Евгений Южин

– Ведите, – согласился.

Больничка удивила – вместо ожидаемого коридора за дверью обнаружилась просторная комната. Судя по обстановке, я бы назвал ее приемная. Но мы не задержались, свернули в дверь слева и очутились в новом помещении. Операционная? В глазах зарябило от многочисленных устройств и аппаратов неясного назначения. В центре стоял длинный стол, под напоминающим вытяжку или операционный светильник капюшоном, почему-то с парой высоких стульев, небрежно притулившихся у края.

– Дед, кофе будешь? – Внук, ненамного младше меня, деловито – явно уже бывал здесь – прошмыгнул в самое сердце блестящего хромированного кошмара.

Блин! Это кухня!

– Располагайтесь, Илья, – Сергей протянул руку, предлагая выбрать место в небольшом алькове, который я сразу и не заметил. Неглубокие, но по виду удобные кресла, скорее предназначенные для принятия пищи, нежели для комфортного полулежания, окружили овальный стол, поблескивающий столешницей с изображением спиральной галактики. Я присмотрелся – показалось, что последняя слегка вращалась. Почему нет? У них теперь, похоже, любая ровная поверхность могла оказаться экраном. Привыкай, Илья. Но вместо стола я шагнул к огромному окну, занимавшему дальнюю стену за мебелью.

В первое мгновение показалось, что это тоже экран, но нет – все так и есть, настоящее окно. Большой двор, окруженный выкрашенными желтой краской стенами невысоких двухэтажных корпусов с узнаваемо московскими чертами, явно старые разросшиеся деревья, вон тот великан – сто процентов дуб, неширокие пустые дорожки, усыпанные сбитой недавним дождем листвой, трава, тусклое, все еще пасмурное небо наверху. Не так мне представлялось тайное убежище секретных служб в середине двадцать первого века.

Постоял, разглядывая. Не хотелось оборачиваться, чтобы не видеть чужую обстановку, незнакомые предметы, загадочные аппараты. Там была моя Москва – тут, за спиной, уже другая.

– Не удивляйтесь. Это у нас дизайнеры так баловались. Захотелось им, видите ли, кухню в ретродизайне! – как-то почувствовал мое настроение куратор, как его назвала сестра.

– Ретро?! – Я обернулся, всмотрелся в эти потоки хромовых трубок, наборы переключателей и блестящих полированным эбонитом верньеров.

– Ну да, – Сергей немного удивился. – А что, не похоже?

– Фотографию вроде еще в девятнадцатом веке изобрели, не так ли? В каком прошлом ваши дизайнеры такое видели?

– Ну-у, – протянул мой визави. – Это же не копия, а стилизация.

– Ага. Стилизация космической техники, как ее представляли лет двести назад.

С чувством оскорбленного эксперта по средневековью, которому только что подсунули новодельный меч в стиле восьмого века под видом одиннадцатого, я опустился в одно из кресел так, чтобы не видеть новомодную пыточную, маскирующуюся под банальную кухню.

– Дед, я тебе делаю? – Федор с явным удовольствием возился в самой гуще хрома, шипя паром и гремя мельницей.

Нос уловил запах кофе, нестерпимо захотелось горячего орешка.

– Валяй. – И уже обращаясь к Сергею, который озадаченно щелкал переключателем на неизвестном науке устройстве: – Я, между прочим, еще не завтракал.

– Да вот, – с досадой отозвался тот, – я и пытаюсь.

– Не работает! – весело сообщил ему Федор. – Только через сеть! Бутафория!

– Да? – почему-то удивился Сергей. – Ну, ладно. Что бы вы хотели, Илья?

Завтрак затянулся. Нападавшие, как объяснил на правах хозяина Сергей, были не вполне рядовыми преступниками, жаждавшими обрести секреты взлома учетных данных пропавших людей. Они, не без оснований, полагали, что я преуспел в этом. Он уверил, что нам ничего не грозило – с самого начала все контролировала полиция под чутким присмотром неназываемой организации, которая меня и приютила.

Заметив мой скептический взгляд и язык, в тысячный раз скользнувший по зубным картриджам, быстро добавил:

– Ну, почти ничего. Честно говоря, никто не рассчитывал, что вы окажетесь настолько непредсказуемым. Мы считали, что вас собираются увезти. Это в наше время единственный способ избежать нежелательного внимания. Машина нами контролировалась, и, как только бы вы оказались внутри, арест стал бы чисто технической процедурой.

Я усмехнулся:

– Ага, химия – жизнь!

– Что? – не понял меня Сергей.

Я отмахнулся:

– Не важно. Мне другое интересно. Вы ведь слышали мой рассказ?

– Конечно, – охотно согласился куратор, и уже обращаясь ко внуку: – Федор, ты, похоже, лучше меня тут ориентируешься – не приготовишь ли еще кофе, пожалуйста?

– Тот же? – спросил внук, вскакивая.

– Да, пожалуйста. – Сергей проводил внука взглядом, обернулся и зацепился за мой – я ждал.

Агент нахмурился:

– Не надо так. Вы же были проинформированы, что суд установил полный контроль за вами. Насколько я знаю, даже подписали извещение.

– Я не про это. Контролируйте сколько влезет! Вы слышали мой рассказ, скорее всего, видели, наверняка не с одной камеры, анализировали – скажете, нет?

– Илья, к чему вы ведете?

– Вы что, мне поверили?

– А что, не надо было? – улыбнулся Сергей.

Я почувствовал раздражение. До того куратор производил впечатление искреннего и благожелательного человека, сейчас же, впервые за весь разговор, я не мог добиться прямого ответа на вопрос. К его чести, он быстро ориентировался:

– Илья, мы никому не верим на слово. Ваша информация будет перепроверена. Но жить и работать в тотальном недоверии нельзя. Пока мы не получим однозначного ответа – правда ли то, что вы рассказали, мы исходим из того, что – правда.

Подошел Федор с кофе. Сергей поблагодарил его. Я поймал его на мгновение замерзший взгляд, и несколько секунд спустя внук извинился и, отойдя к столу посреди кухни, замер, увлеченно разглядывая входную дверь. Сергей что-то сказал, но я следил за внуком и не ошибся. Тот вернулся, с расстроенным и недовольным выражением на лице:

– Блин! Семинар перенесли. Мне срочно ехать надо, препод – зверь, останусь без зачета.

– Не переживай! Дед тебе все расскажет, – успокоил его Сергей, но у меня сложилось стойкое убеждение, что это его рук дело – слишком заготовленной и прозрачной была его реакция. – Надеюсь, ты помнишь, что дал