Михаил Тырин - Желтая линия
– Может, плохо им объяснили?
– По-всякому объясняли. Целый поселок для них выстроили вместо ихних термитников. Все хорошо, красиво, домики чистенькие, светлые, как игрушки. Не понравилось. Натащили туда земли, травы, червяков каких-то – опять сделали норы. Не понимают, как надо жить.
– А может, наоборот? Может, лучше нас понимают? – Меня от самогона, как всегда, потянуло в философию.
– И работать не хотят, – продолжал горевать дядя Коля. – Вот, что хочешь с ними делай – бей, ори, пинай, – они с места не сдвинутся. Ульдры – те попроще. Я, конечно, понимаю, колонизация дело всегда нелегкое и недоброе. Но если б у нас Америку не открыли, где бы сейчас были те индейцы? В хижинах!
– Не знаю, дядь Коль. Ничего не могу сказать.
Он задумчиво покатал по столу пустую бутылку и отшвырнул ее в угол.
– А чего мы с тобой головы забиваем, Бориска? Наше с тобой дело – в люди выбиться. Времен хороших дождаться. Здесь будет шахта. Нормальная оборудованная шахта, а не эта крысиная нора. Я могу запросто стать ее начальником, потому что соображаю в этих делах. Тут поблизости еще три шахты, может, и они моими станут. Ты погляди, кто здесь работает – одни дебилы. Галактический пролетариат, мать его.
– А мне что светит? – деликатно поинтересовался я.
– Ну, во-первых, я смогу тебе помочь. Что ж я, земляка не вытащу? Да ты и сам, если в дурь не ударишься, можешь подняться. Тебя, Бориска, между прочим, в любой момент командиром группы сделать могут. А там и до сводного отряда недалеко.
– Это с какой же радости?
– Людей понадобится больше, люди понадобятся опытные. А где их взять? Да и ставки возрастут. Кадры – они везде решают все, мало-мальски проверенный человек – уже фигура.
«Щербатина ему надо, – с тоской подумал я. – Вот они бы нашли общий язык. А я – что с меня взять? Я жизненные маршруты просчитывать не умею, я только по течению...»
– Дядь Коль, а как ты попал в Цивилизацию? – спросил я.
– Да так... наверно, как и ты.
– Я случайно. Я спьяну. А ты?
– Ну, тоже случайно. Ехал в грузовике, и какой-то дед в кузов попросился. Подвезли. А когда уходил, бумажку мне в руку сунул. Там телефончик и пара слов... сам знаешь, каких. Хотел выкинуть, а потом думаю, дай позвоню для смеха. Оказалось, все правда.
– Очень интересно. Откуда же дед тот телефончик узнал?
– Это вопрос. Главное, на вид – полное отребье, алкаш и бродяга.
– Сдается мне, дядь Коль, много таких дедов бродит с бумажками по белому свету. Откуда только берутся?
– Я так думаю, что нам лучше этого не знать, Бориска. Потому что в любой день сам таким дедом стать можешь. Будешь ходить, телефончики раздавать и локти кусать от досады.
– Это как же? Я не понимаю.
– И я пока не очень понимаю. Я только гляжу, что Цивилизация никого не наказывает. Она может только отогнать от общего корыта. Так что будь умницей, служи хорошо и вредных разговоров не заводи. Хорошо понял?
– Чего ж непонятного?
– Выпьем по последней, Бориска, за то, чтобы их ботаники поскорей уж разобрались с этим белым углем. Так получается, что моя жизнь теперь только от него и зависит. Я всего себя уже на эту клеточку поставил. – Он вытер губы и поднялся. – Пора мне в шахту прогуляться, посмотреть, что да как. И тебе надо на маршрут.
– Конечно. – Я тоже встал.
– Заходи, если что надо. Я земляка всегда выручу. И просто так заходи. Посидим, поболтаем.
– А если я не один буду, можно?
– А это смотря с кем. Оловянных солдатиков не приводи, не выношу. Они, как копилки с глазками.
– Нет, я земляка приведу. Он вам понравится.
Я взял свою дубинку и выбрался на поверхность. До наступления золотого века предстояло еще немало ею поработать.
* * *Через несколько дней команда «Крысолов» была полностью укомплектована и вооружена. По правилам, она уже считалась боеспособным подразделением, хотя я бы с такой оценкой не спешил. Большинство бойцов не имели никакого понятия о военной службе, некоторым приходилось поправлять шлем, потому что они надевали его задом наперед.
По этой причине нас так и не пустили в болота, а оставили на комендантской службе. Мы вошли в состав бригады, которая обеспечивала порядок в одном из оккупированных поселков. Голубую форму нам, правда, не выдали, ограничились только лентами на шлемах.
По моему убеждению, причина была другая. Наш командир Отон-Лид был человеком уже немолодым, солидным, с немалым холо. Возможно, ему требовалось просто набрать уцим до круглой суммы или дослужиться до какого-то звания, не знаю. Ясно было одно – в окопы он не стремился. А значит, и нам они не грозили.
Служба досталась нетяжелая. По утрам мы ходили по домам с разрядниками и выгоняли ульдров на улицу, где заталкивали их в вагончики и отправляли на шахту. Занятие во всех смыслах гнусное, однако очень бодрит перед началом дня.
Днем же приходилось просто прогуливаться по улицам и наказывать электрическими разрядами слишком шаловливых «детей природы». Ивенки в этом поселке тоже были, но их держали в закрытых охраняемых секторах. Любые попытки ассимилировать два народа неизменно кончались массовыми драками, брызгами крови на стенах и клоками выдранных рыжих волос повсюду.
За несколько дней я здорово осмелел и привык к своей роли. Я уже мог, не задумываясь, влезть в толпу дерущихся ульдров и разбить им физиономии дубинкой. А иногда достаточно было только состроить свирепую рожу и заорать погромче, и они разбегались сами. Я их не боялся, а только ненавидел. И чем больше ненавидел, тем меньше боялся.
Мой танковый магнитофон ждал своей очереди в ранце. Как-то раз Отон-Лид на целый день уехал на основную базу, оставив вместо себя Нуя. Само собой, договориться с Нуем о небольшой отлучке было легко.
Я подошел к воротам охраняемого сектора и позвал охранника. Мне повезло – из будки выглянул тот самый Лиус, с которым меня знакомил кладовщик Фил. Лиус почесал лоб, всматриваясь в мое лицо, и наконец узнал.
– Зря пришел, – с искренним сожалением проронил он. – Здесь девочек не выпускаем, условий нет. Приходи деньков через шесть-восемь, ребята хотят тут одну будку приспособить.
– Мне не девочку, – сказал я. – Мне надо поговорить с кем-нибудь из пленных.
– Поговорить? – Он удивился и даже, кажется, насторожился. – Зачем с ними говорить?
Мне пришлось трясти магнитофоном и заводить басню о моей старой профессии собирателя звуков. Лиус слушал с таким замешательством, что меня чуть смех не разобрал. Я вытащил из ранца лоток с лепешками из червячной пульпы и пару бутылочек.
– Вот, сувенир от болотной пехоты.
– Ну, дело твое, – махнул рукой Лиус, приняв взятку, но не перестав удивляться. – Заходи в зону, говори, с кем хочешь.
Высокие ворота из железной сетки приоткрылись, впуская меня в мир ивенков. Здесь все было таким же, как на главной базе, – тропинки, скамейки, приземистые здания, молчаливые и неторопливые заключенные. На меня почти не обращали внимания, пока я шел. Охранники с вышек молча глядели мне вслед.
Я бродил достаточно долго, не зная, где остановиться и к кому обратиться со своим странным желанием. Вообще, была надежда, что они сами ни с того ни с сего запоют, как прошлый раз. Мне ужасно не хотелось их о чем-то просить.
Наконец я увидел очень старого ивенка, заросшего седой бородой, морщинистого и сутулого. Он неподвижно, как восковая статуя, сидел на скамье и смотрел перед собой. Рядом были дети – несколько мальчишек. Они тоже сидели тихо, не играя и не балуясь.
У кого еще просить о народных песнях, если не у стариков? Я вежливым кашлем попробовал привлечь к себе внимание, но старик не шевелился.
– Эй! – Я тронул его плечо, и он наконец поднял глаза – прозрачные, блеклые, как выцветшая гимнастерка.
– Вы не могли бы для меня спеть? – вежливо проговорил я, чувствуя себя полным идиотом.
Я надеялся, что старик мудрый, что он проникнется сочувствием ко мне – любопытному собирателю фольклора, который, невзирая на войну, хочет сохранить для потомков сказания древнего народа. Или не древнего, какая разница?
Старик некоторое время разглядывал меня с тревогой и недоверием. Потом он произнес несколько резких, отрывистых слов и снова отвел взгляд, словно я перестал существовать.
– Я говорю, спеть... – пробормотал я, показывая магнитофон. – Вот сюда. Просто на память...
Старик опять посмотрел на меня, потом повернулся к мальчишкам и что-то им крикнул, махнув рукой. Те встали, отошли на несколько шагов и снова уселись на траву.
– Нет-нет, это совсем не опасно! – воскликнул я, но меня никто не слушал.
Старик молчал. Я тоже молчал, кусая губы от огорчения. Что теперь делать – уходить? Пришел злой цивилизатор, погрозил железной коробочкой, наговорил каких-то слов, детей напугал... Отлично пообщались, нечего сказать.
Я после недолгого раздумья позвал охранника.
– Как мне с ним говорить, он ничего не понимает?
– Все он понимает, – усмехнулся Лиус. – Он не хочет разговаривать на твоем языке. Ты должен знать его язык.
