Джо Холдеман - Бесконечная война
«Если вам нужно будет убить человека,— сказал тогда Кинок,— я не уверен, что вы сможете». В небольшом зале собралось больше 120 человек, и тишину нарушали звуки капель крови, падавших на плавленую скалу пола. «Хотя вы знаете тысячи способов, как это сделать». Ударь я на несколько сантиметров выше и немного под другим углом, он был бы уже мертв. Но Кинок не ошибался — у меня действительно не было этого инстинкта. И если бы я убил Граубарда защищаясь, пришел бы конец всем проблемам, которые теперь только умножились.
Граубард совершил покушение на офицера. Теперь его уже нельзя было просто запереть в пустую комнату и забыть. И я прекрасно понимал, что суд над Граубардом не улучшит моих отношений с солдатами.
Тут я сообразил, что рядом на коленях стоит Диана и старается разжать пальцы на моей раненой руке.
— Посмотри, что с Чарли и Холлибоу,— пробормотал я.— Разойдись! — Это группе.
Глава 5
— Не будь ослом,— сказал Чарли. Он прижимал мокрую тряпку к синяку на виске.
— Ты думаешь, я должен его расстрелять?
— Не крутись! — Диана пыталась свести края раны на < моей ладони вместе, чтобы заклеить ее. Казалось, что вместо кисти у меня кусок льда.
— Можешь назначить кого угодно, наугад.
— Чарли прав,— сказала Диана.— Пусть тянут жребий.
Хорошо, что Холлибоу спит крепким сном на соседней койке. Не хватало только ее мнения.
— А если он откажется?
— Накажешь его, и снова пусть тянут. Неужели тебя ничему не научили в «коробке»?
— Но никто из солдат никогда не убивал. Они подумают, что я сваливаю на кого-то собственную грязную обязанность.
— Если все так сложно,— сказала Диана,— то выстрой группу и объяви об этом всем. Потом пускай тянут жребий. Они не дети.
Такая армия уже имелась в истории войны. Интербригады, гражданская война в Испании, двадцатый век. Вы подчинялись приказу, если видели в нем смысл. Они не подчинялись. Офицеры и солдаты не отдавали друг другу честь и не пользовались званиями.
— Готово.— Диана опустила бесчувственную ладонь на мое колено.— Не трогай ее с полчаса. Подожди, пока начнет болеть.
Я осмотрел рану.
— Ты спутала мне все линии судьбы. Но я не жалуюсь.
— И не стоит. По всем правилам ты должен был остаться без ладони. И никакой регенерации.
— Ты должен был остаться без головы,— сказал Чарли.— Что ты колеблешься? Нужно было пристрелить подлеца на месте.
— Без тебя знаю! — Чарли с Дианой от неожиданности подскочили.— Черт, прошу прощения. Но дайте мне самому о себе беспокоиться.
— Перемените лучше тему ненадолго.— Диана начала перебирать содержимое своего саквояжа.— У меня еще один пациент. Постарайтесь не волновать друг друга.
— Граубард? — спросил Чарли.
— Да. Чтобы мог самостоятельно взойти на эшафот.
— А Холлибоу?
— Придет в себя через полчаса. Я пришлю Джарвиса.— Она торопливо пошла к двери.
— Эшафот.— Я об этом даже не подумал.
— Слушай, каким же способом мы его казним?
— Выставим за дверь. Без церемоний.
Наверное, Чарли не видел, как выглядит такой труп. Наверное, нужно отправить его в регенератор.
— Вот это идея! — засмеялся Чарли.
— Придется разрезать на кусочки — люк не очень широкий...— У Чарли имелось несколько предложений касательно способа отправки Граубарда в переработку. Вошел Джарвис, не обращая на нас внимания.
Вдруг двери лазарета распахнулись. Колесные носилки. Диана бежит рядом, нажимая на грудь человека на носилках, их толкает рядовой. Еще двое остались стоять в дверях.
— Сюда, к стене,— приказала Диана.
Это был Граубард. Пытался покончить с собой. Сердце остановилось. Он сделал петлю из ремня, которая до сих пор болталась на шее.
На стене висели два больших электрода с изолированными рукоятками. Диана одной рукой сорвала их с крючка, второй рукой раздернула застежку куртки Граубарда.— Убери руки, не касайся носилок! — Ногой она стукнула выключатель, взяв в каждую руку по электроду, приложила их к груди солдата. Низкое гудение, его тело затрепетало, запах горящего мяса.
Диана покачала головой.
— Готовьте его к операции,— сказала она Джарвису.— И вызовите сюда Дорис.
Она выключила электроды, бросила их на пол и, сняв кольцо коммуникатора с пальца, сунула руки в стерилизатор. Джарвис начал растирать грудь Граубарда отвратительно пахнувшей жидкостью. Между двумя пятнами ожогов от электродов я заметил вдруг красную точку. Я не сразу сообразил, что это такое, и тут Джарвис ее стер. Я шагнул к носилкам и внимательно осмотрел шею Граубарда.
— Уильям, отойди, не стерильный ты.
Диана нащупала у него ключицу, отмерила положенное расстояние и рассекла кожу и мускул прямо до кости. Хлынула кровь, Джарвис подал ей инструмент, похожий на устройство для взлома сейфов. Я отвернулся, пока эта штука с хрустом дробила ребра. Диана потребовала зажимы и тампоны, а я вернулся на свое старое место. Краем глаза я наблюдал, как Диана начала прямой массаж сердца.
Наверное, у меня был такой же вид, как и у Чарли.
— Эй, не выкладывайся, Диана,—слабым голосом окликнул он.
Она не ответила. Джарвис прикатил искусственное сердце и разворачивал две трубки. Диана подняла скальпель, и я стал смотреть в другую сторону.
Полчаса спустя он все еще был мертв. Машину выключили и накрыли труп простыней.
— Мне нужно переодеться, я сейчас,— сказала Диана, смывая с рук кровь.
Я пошел вслед за ней к ее каюте. Я должен был выяснить. Я постучал левой, потому что правая вдруг жутко заболела, словно ее охватило огнем. Диана сразу открыла.
— Что... а, рука...— Она еще не успела переодеться.— Попроси Джарвиса.
— Рука меня не волнует. Что произошло?
— Ладно.— Она натягивала куртку через голову, и голос у нее был придушенный.— Я сама виновата, не нужно было оставлять его одного.
— Он попытался повеситься?
— Да.— Она уселась на кровать и предложила мне стул.— Когда я пришла, он уже был мертв. Джарвис ушел раньше, чем я вернулась, чтобы не оставлять Холлибоу без присмотра.
— Диана... на шее у него нет следов от петли.
Она пожала плечами.
— Но ведь он умер от сердечного приступа.
— Кто-то сделал ему укол. Прямо в область сердца.
Она удивленно посмотрела:
— Это я ввела ему адреналин. Обычная процедура.
Кровь выступает, если вы пытаетесь отскочить в сторону от инжектора, так как обыкновенно лекарство просачивается сквозь поры без всяких следов.
— В этот момент он уже был мертв?
— Таково мое профессиональное мнение. Пульса не было, дыхания тоже. Очень красноречивые симптомы.
— Понимаю.
— А разве что-то... В чем, собственно, дело, Уильям?
Или мне невероятно как везет, или Диана — великолепная актриса.
— Так, ничего. Ладно, пойду к Джарвису, пусть что-нибудь даст мне для руки.— Я открыл дверь.— Как гора с плеч.
Она смотрела мне прямо в глаза:
— Это точно.
Но я рано успокоился. Несмотря на присутствие незаинтересованных свидетелей во время событий в лазарете, по группе пошли слухи, что я заставил доктора Алсевер лишить Граубарда жизни, так как сам был не в состоянии этого сделать и не хотел беспокоить себя процедурой трибунала.
Но фактически, по уставу, я вообще не был обязан в данном случае устраивать трибунал. Мне нужно было только сказать: «Ты, ты и ты. Отведите этого человека наверх и расстреляйте». И горе рядовому, который ослушался бы приказа.
В некотором роде мои отношения с солдатами улучшились. Внешне они выказывали больше уважения. Но это был дешевый авторитет, который легко завоюет любой жестокий лидер.
У меня теперь была новая кличка — Убийца. И это едва я привык к старой.
Жизнь на базе быстро вошла в старую колею. Я почти с нетерпением ожидал появления тельциан, чтобы хоть как-то избавиться от рутины. Хотя обязанности у меня были весьма многочисленные, но все больше типа «это могу сделать только я», а проблемы, не требующие большой ответственности, решались на уровне нижних эшелонов.
Раньше я никогда не увлекался спортом или играми, но теперь они превратились для меня в своеобразный «выпускной клапан». Впервые в жизни я не смог сосредоточиться на чтении или учебе. Поэтому я фехтовал — на шпагах, на саблях — с другими офицерами, до изнеможения работал на тренажерах и даже в ящике стола в каюте держал скакалку. Большинство офицеров играли в шахматы, но я оказался слабым по сравнению с ними игроком и выигрывал, только если мне хотели сделать приятное. Играть в слова я тоже не мог — они с трудом манипулировали архаичным диалектом, на котором мы общались. А у меня не было ни времени, ни способностей, чтобы освоить «современный» английский.
Некоторое время я позволил Диане вводить мне транквилизаторы, но вскоре начали сказываться результаты кумулятивного эффекта, я начал к ним привыкать, и пришлось их бросить. Тогда я попробовал заняться психоанализом с лейтенантом Вилбером. Ничего не вышло. Мы говорили на разных языках — в историческом смысле. Все равно как если бы я начал давать советы средневековому крестьянину, как ему ужиться наилучшим образом с местным священником и феодалом.
