Дмитрий Манасыпов - Кремль 2222. Восток
Неведомые искусники смогли создать прекрасные образы, пластун мог бы и восхититься ими, такими живыми. Если бы не то, какими они были. Но не отнять – статуи казались совсем похожими на теплых, чуть ли не дышащих людей. Казалось, вот-вот, и те, покрытые красками, цветными камнями и красивой чеканкой по металлическим частям, оживут.
Женщина, нагая и роскошная, с полными бедрами, высокой грудью и алыми глазами. Где «рыжие» взяли камни для глаз, как отполировали для такого блеска – какая разница? В свете от пламени десятков светильников те блестели незапекшейся кровью, стекавшей от них вниз, по губам и подбородку к ложбине между тяжелыми грудями. Короной торчащая вверх и чуть назад копна волос. И выходящие из спины выгнутые щупальца, заканчивающиеся остриями, напоминающими конечности насекомых. Дунай сплюнул, только завидев этакую пакость. Экий срам, прости Отче Перуне. Нет, женщин Дунай нисколько не чурался и ходил, бывало, к веселым девкам прачкам, где и оставался частенько на ночь. Но это вот высеченное в камне идолище внушало отвращение своим бесстыдством, распущенным видом, широко разведенными бедрами. Остальные статуи тоже не внушали никакого почтения.
Скелет в черных латах, с двуручным мечом и в рогатом шлеме. На белом круге, вписанном в его лоб, Дунай увидел руну, похожую на перевернутую букву «м», и четырехконечное изломанное громовое колесо, такое же, как оберег друга пластуна Ратибора. Поморщился, понимая, что придется рассказать тому про извращение, что сделали со светлым знаком солнца. Это же надо до такого дойти, чтобы на идола, которого мазали кровью жертв, цеплять знак светила, прячущегося за облаками. Нет-нет, сам Дунай теперь вряд ли смог бы для себя очистить символ и применять для защиты.
Алый, как кровь, демон с бараньими рогами. По плечам, груди и животу статуи шли широкие полосы шипов. В шуйце, левой руке, тварь сжимала круглый щит. Щит по краям был украшен красной и белой полосами, а в центре круга красовалась оскаленная звериная морда. Отвратная тварь, что-то неуловимо напомнившая пластуну.
Следующий идол со странным хоботом и большими круглыми стеклами на глазах, украшенный связками маленьких детских черепов. Вооруженный чем-то, в чем Дунай не без удивления узнал автомат Калашникова. Пусть и со странным прикладом, явно сделанным из дерева и покрытым узорами. На груди демона красовался желтый круг со вписанной в него эмблемой радиоактивной опасности. Идущие поверх эмблемы странноватые буквы, явно не русские, разделенные точками, пластун не разобрал, как ни старался.
И последняя статуя, выполненная также красиво и живо. Священник с явно автоматическим оружием, снабженным дисковым магазином снизу. В коричневой рясе, с вилами в левой руке. На зубцах вил, насаженная обрубком шеи, красовалась чья-то искусно сделанная голова. Свет от факела стоявшего рядом жреца упал как раз так, чтобы Дунай увидел даже аккуратно вырезанные очки на кажущемся юным лице и шрам в форме зигзага на лбу.
Посреди пентаграммы стояли трое жрецов в таких же, как и у остальных сектантов, рыжих хламидах. Только у них те оказались густо заляпаны кровью, и было с чего. Жрецы стояли вокруг шевелящегося куска опаленного мяса, кричащего провалом рта. Один из них наклонился к нему, рукой приподнял голову жертвы, не смущаясь запахом гари, склизкой от сукровицы кожи, запекшейся крови и безумного взгляда глаз без век. Дунай замер, вместо того чтобы двинуться дальше. Так сильно и ярко вдруг стало ясно то, что ощущал человек, лежащий в центре кругов. Стоило прикрыть глаза и представить……Боль страшная рвала тело миллиардами иззубренных крючков и хлестала огненными хлыстами плеток-девятихвосток. Лица, лица фанатиков, стоящих вокруг и ждущих следующей смерти, смотрели только на жертву. Каменные стены зала, покрытые тронутыми плесенью красными и рыжими полотнищами, гасили все крики. Багровые отсветы жаровни и факелов, били по воспаленным и уже не моргающим глазам. Вонь собственного паленого тела, крови, испражнений и гнили оглушала еще живого человека и совершенно не трогала трех нелюдей в оранжевых хламидах с капюшонами. И к ним же поднимался еще один, самый главный на безумном празднике крови. Не жрец даже, а палач в кожаном фартуке, с каленным на углях длинным выгнутым ножом. Он подошел ближе, не смотря на троих в высоких колпаках. Целью человека в фартуке было еще живое тело. Обожженная жертва задергалась, стараясь отползти в сторону. Палач помотал головой, рывком поднял ее на ноги, придержал за спину.
Кто жертва, мужчина или женщина? Непонятно. Человек казался стройным, вернее худым, изжелта-бледным там, где кожа проглядывала через копоть и кровь. Грудь, закрытая остатками длинных волос, с туго натянутой на ребрах кожей и сплошь в коричнево-алой корке, нервно вздымалась. Его окатили водой из ведра, чтобы пришел в себя. Задрали вверх голову, и стало видно, что это юноша. Совсем молодой и бывший недавно красивым. С крупной татуировкой на левом плече, клановой меткой савеловских маркитантов. Сейчас оба глаза смотрели щелочками из-за громадных синяков. На разбитых вдребезги губах запеклась кровавая корка, а сломанный нос смотрел в сторону. Видно, не сдался парень без боя, не давался в руки безумцев в рыжих балахонах.
Палач отвел руку назад и ударил резко, сильно. Маркитант не успел даже понять, что произошло, когда тесак перерубил шею. Кровь сразу выстрелила вверх, оросив и жрецов, и ближних к кругам зрителей. Те замерли, выдохнув чуть позже слитным гулом и благоговейно поднеся к глазам ладони, которыми вытерли кровь. Дунай сплюнул и двинулся дальше. Да, ничего не скажешь, расплодилось в матушке-Москве гадости.
Эх и придется выжигать каленым железом. Лишь бы вышло выжить и сделать все как надо. Все будет потом, в этом пластун был уверен полностью. И до этих, что зовут себя Властелинам Колец, Дружина доберется. Вычистит все огнем и сталью, всю погань, всю под корень. Стариков ли, женщин или детей, то без разницы. Нелюдь будет убита. Впереди показалось отверстие выхода, то самое, о котором предупреждал учуявший его задолго Пасюк. Дунай осторожно подкрался к нему, выглянул осматриваясь.
Внизу явно оказалось помещение для тех, кто вышел из жертвенного зала. «Рыжие» стояли и бродили кучками, застывали статуями в экстазе после кровавого приношения своим демонам. И где-то здесь или рядом следовало искать Айгуль. Пластун аккуратненько спустился вниз, прыжком оказавшись за одним из каменных столбов, и замер выжидая. И лишь поняв, что его не заметили, нырнул в сторону тени у стены.
Красться приходилось очень осторожно, «рыжих» вокруг было хоть отбавляй. Ладно, что хоть как-то помогала хламида. Хотя Дунай вовсе не думал, что его уловка поможет, когда кто-то из попадавшихся навстречу сектантов решит поинтересоваться низко наклонившимся горбуном. Да и Пасюк, вцепившийся в плечи, постоянно шевелился. Края балахона еле-еле закрывали пластуну бедра, показывая наружу штаны с сапогами. Хорошо, что зала оказалась темной настолько, насколько только можно. Вдоль по стеночке, вжимаясь в нее и делая вид, что очень торопится, Дунаю удалось пройти где-то с половины опаснейшей дистанции. А потом перед ним вырос кто-то в шлеме, с копьем и очень сильно нахмуренный. Дунай тут же свернул вбок, нырнув в неприметную нишу.
Шагнувшего сразу за ним стражника, или кто там это оказался, встретил ударом костяшек в горло. Кадык подался под ударом, Дунай воткнул колено в солнечное сплетение, приложил локтем между лопаток. Хрустнуло, стражник обмяк. Пластун тут же прижал его к стене, загородил. Но нет, никто не пошел, а чуть позже вся группа сектантов скрылась в коридоре. Так, это хорошо. Пасюк скользнул на пол, расцепив лапы. Дунай только и порадовался, что на нем куртка из толстой кожи, которую когти крысопса не смогли порвать. Хотя… не виси тот так аккуратно, глядишь, и треснула бы.
Выглянув в залу, Дунай хлопнул глазами, не веря свалившемуся на голову счастью. Ну как такое может выйти само по себе, если Отец воинов вдруг не решил ему помочь, а?
Трое «рыжих», до невозможности занятых, протащились мимо. Даже не оглянувшись в сторону скользнувшего к ним пластуна. Еще бы они чего заметили, куда там. Троица вовсю боролась с упиравшейся и брыкающейся девушкой с короткими черными волосами, одетой в накидку без рукавов и синюю рубаху. Точь-в-точь как кто? Именно как сам объект поисков Дуная, шайнская воительница Айгуль. И вряд ли в округе находилось сразу несколько таких вот вырывающихся, несмотря на веревки на руках и ногах, девушек.
Один из сектантов все же, видно, расслышал сзади металлический щелчок, когда плечи лука разошлись в сторону, но поздно. Первая стрела с хрустом и чмоканьем вышла из затылка «рыжего», когда вторая вошла точно в глаз его напарнику. На долю последнего пришелся Пасюк, успевший добежать до «рыжих» и скакнувший с ходу. Треснули позвонки под напором звериных клыков, пробивших горло и шею. Айгуль, выпущенная из рук тащивших ее людей, шмякнулась на пол, извиваясь, стараясь выпутаться. Дунай прыжком оказался рядом, ножом разрезал путы на руках, резанул узлы, стягивающие ноги. И вовремя ударил по руке, метнувшейся к его поясу, желая выхватить пепербокс.
