Газлайтер. Том 23 - Григорий Володин
— Да… мы догадывались…
Она сглатывает, глаза чуть влажные, но слёзы не текут.
Я поднимаюсь из-за стола, задвигая стул с глухим скрипом.
— Покажи мне самых заражённых.
Катя медленно качает головой.
— Это… зрелище не для слабонервных…
Я хмыкаю, скрещивая руки.
— Поверь, я насмотрелся неприятных зрелищ за свою жизнь.
Она молчит, оценивающе смотрит на меня, в глазах сомнение, страх, но в глубине всё ещё горит искра надежды.
После короткой паузы она встаёт.
— Прошу за мной, Данила Степанович.
* * *
Друзья-мазаки! Лакомке не помешает ваша поддержка лайком, всё-таки воспитание Олежека — дело нелегкое)
Глава 2
Красивая и Змейка остаются в доме. Катя ведёт меня, Светку и Кострицу к большому бараку, который давно видел лучшие времена.
Светка, как ни в чём не бывало, прихватила кусок пирога.
Я прислушиваюсь к ментальному содержимому внутри, понимаю, что там не до еды, и бросаю через плечо:
— Доедай, Свет, а то внутри аппетит пропадёт.
— Блин, пирог слишком большой… — хнычет она, оглядывая внушительный кусок. — Я уже наелась!
Не теряя времени, я ловко выхватываю его у неё и отправляю в рот.
— Не фтоит благодарнофти, — бурчу с набитым ртом.
Светка замирает, её взгляд разгорается пламенем мстительного возмущения.
А я, довольно жуя, продолжаю идти.
Дверь скрипит, половицы стонут под ногами, а воздух тяжёлый, вязкий, будто пропитанный чужими страданиями.
Внутри пахнет затхлостью, потом и чем-то кислым. Лежанки разбросаны хаотично, на них валяются остатки одеял, покрытых запёкшимися пятнами, но самих больных почти нет.
Только один. На дальнем матрасе лежит старик.
Мех полностью покрыл его тело, кривые рога загнулись, лицо исказилось в гримасе боли. Он почти не двигается, только тяжело дышит, будто каждый вдох — это борьба за жизнь, как если бы он пытался вытянуть воздух из раскалённого песка. Но даже не это главное.
Я чувствую его психическую боль. Она разрывает пространство вокруг, словно тонкие нити агонии, протянутые из самой глубины его сознания.
Остаточные эмоции других болевших всё ещё висят в этом месте, как призрачные тени, не спеша рассеиваться.
Катя останавливается у старика.
— Сейчас у нас только один в тяжёлой стадии, — говорит она тихо. — Дядя Прохор. Но я боюсь… Скоро за ним придут недодемоны. Они всегда приходят, когда становится совсем плохо.
Я киваю, оцениваю обстановку. Заодно дожевываю пирог под удивленные взгляды позеленевших девушек. В отличие от них мне астральные эманации аппетит никак не портят. Я всегда голоден.
— Окей. Значит, сделаем совсем плохо, чтобы они пришли как можно скорее.
Катя в ужасе заслоняет старика собой.
— Что⁈ Я не позволю! — её рога дрожат, а плечи напряжены, будто она готовится к бою.
Я моргаю, слегка приподнимая бровь.
— Не позволишь что?
— Мучить дядю Прохора! — в голосе гнев, страх и отчаяние.
Я недоумённо смотрю на неё.
— Ты правда думаешь, что я собираюсь мучить людей?
Катя зависает, моргает, открывает рот, но ничего не говорит.
— Но… ты же сам сказал…
Я перевожу взгляд на Кострицу, как на самую обстоятельную и опытную.
— Разве я так сказал?
— Нет, милорд, — отвечает наёмница спокойно, даже чуть лениво, но в её голосе чётко слышится уважение. — Совсем не так.
Катя окончательно теряется, взгляд бегает по лицам, она ёрзает на месте, пытаясь понять, где допустила ошибку.
— Но вы сказали, что сделаете совсем плохо…
— Речь шла только о Демоне. — Я выдерживаю паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе. — Отойдите, пожалуйста, сударыня. Если мы работаем вместе — то доверяете во всём. А иначе наше сотрудничество бесполезно, и мы просто уйдём.
Катя вздрагивает, её лицо резко бледнеет, страх вплетается в голос.
— Нет, пожалуйста! Простите, Данила Степанович! — говорит она торопливо, отчаянно мотая головой. — Просто… мы столько лет здесь одни. Конечно, я вам доверяю.
Она замолкает, на секунду задерживает дыхание, затем резко выпрямляется и отступает.
Я подхожу к старику и медленно касаюсь его плеча.
— Ты уже достаточно помучился, дружище…
Старик едва слышно стонет, и я чувствую, как его боль пульсирует под моими пальцами, сотрясая Астрал.
Недодемоны почувствуют это. Очень скоро.
Я сканирую состояние старика. Ещё один демонский вирус. Вернее, даже не вирус, а демонская бактерия. Глубокое заражение — настолько, что оно укоренилось в его разуме, вплелось в сознании. А внешние изменения — всего лишь побочка.
Я делаю единственное, что возможно — выхватываю болезнь наружу.
Всё состоит из всего. Демонская болезнь — это всего лишь ментальный паттерн. Если его можно понять, значит, его можно перераспределить.
И я перераспределяю.
Как только я вытягиваю бактерию, старик меняется мгновенно. Мех исчезает, словно его и не было, рога втягиваются в череп, пропадая без следа. Он резко распрямляется, лицо очищается, глубокие морщины разглаживаются, дыхание выравнивается.
— Я жив! — хлопает глазами старик, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. — Мать вашу, почему мне так хорошо⁈ Катюша, вы всё-таки достали морфий?
— Нет, дядя Прохор, — краснеет Катя, нервно улыбаясь. — Мы нашли лучше — графа Данилу!
Старик оживляется, болтает без умолку, пока не замечает, что что-то идёт не так.
А я…
Чувствую, как по моим рукам ползёт мех. Как из головы начинают расти новые рога — не мои, не Бехемовы… а совершенно чужие. Созданные бактерией. И ещё… Тело расширяется. Мускулы наливаются тяжестью, раздуваются, будто меня подкачивают изнутри.
Старик переводит на меня взгляд, моргает, потом ещё раз моргает, потом просто таращится.
— Это точно граф? Он больше на черта похож!
Я ухмыляюсь, поигрывая новыми мускулами, которые ощущаются, как чужие, но уже мои.
— Ага. Как и ты минуту назад.
Осматриваюсь.
— Так, а где тут свободная койка? Я тут прилягу.
Без лишних церемоний занимаю место с чистыми простынями, закидываю руки за голову.
— Если что, ведите недодемонов сюда. Я специально разогнал бактерию, ускорил болезнь.
— Что⁈ — Катя резко вскидывает голову, а Светка и Кострица тоже начинают разглядывать меня, как музейный экспонат.
Я киваю, прикрывая глаза.
— Сигнал уже ушёл к Демону. Теперь они должны скоро прийти.
Вообще, так и устроена эта бактерия — она прорастает в сознание, вызывает боль и посылает сигнал Миражу, мол, готовая жертва, можно подпитываться. Правда,
