Сочинитель - Андрей Русланович Буторин
– Дурачок, – обняла его Олюшка. – Ревнивый влюбленный дурашка! Да мне даром не нужен ни Хмурый, ни Угрюмый – никто, кроме тебя! Навсегда это запомни. Обещаешь?
– Да… – сглотнул сочинитель. – Но ведь я теперь – тоже не я…
Глава 19
Удивительно, но Олюшка ответила Васюте почти теми же словами, которые сказал ему совсем недавно Хмурый:
– Мне не важно, из тех же ты атомов состоишь, что раньше, или из других. Теперь ты – вот этот, который передо мной сейчас. Главное, чтобы мысли в твоей голове остались твоими и чувства в сердце – тоже, прости уж за пафос.
– А вдруг они как раз стали другими, просто я этого заметить не могу?
– Ах, вот оно что… – отстранилась осица. – Ты таким хитрым способом даешь понять, что меня разлюбил?
– Да ты что?! – завопил сочинитель так, что на них все оглянулись. – Я буду любить тебя вечно! Даже когда сам сдохну… Я о другом. Вдруг я кем-то специально переделанный, но поскольку внутри этой переделки и нахожусь, то изменений заметить не могу, сравнивать-то не с чем. Поэтому прошу: если увидишь, что веду себя не как тот, настоящий Вася Сидоров, дай мне знать. Или нет, лучше ничего не говори, а просто прикончи тогда этого засланного казачка, чтобы он не стал бомбой замедленного действия.
– Васенька, по-моему, ты низкопробной фантастики перечитал, – покачала головой Олюшка.
– Нет, ты все-таки убей меня, если что! Пообещай, что убьешь!
– Хорошо, любимый, убью. Ты будешь доволен, обещаю.
* * *
Между тем лишь сейчас Васюта как следует осмотрелся вокруг. Оказалось, что их с Хмурым «высадили» уже за питерской трассой – даже ближе к Ниттису, чем в момент расставания с Медком, Ломом и Заном.
Заметив, куда он смотрит, Олюшка сказала:
– Я предлагала нести вас до самого входа в рудник, но говорят, что здесь, возле Ниттиса, очень много оказий. Силадан подумал, не будет ли для вас более опасным столкнуться с какой-нибудь оказией, находясь внутри гостинца. И как говорит ваше посещение «туннеля», он оказался прав – получилось то, чего никто не ожидал.
– Какой еще Силадан? – насупился Хмурый. – Вы кого-то от меня прячете?
– Да нет же!.. – опомнившись, замахала руками осица. – Это я книжку недавно читала про саамов, там их нойда… ну, колдуна в смысле, Силаданом звали. Жучара еще тот был! Вот на язык и попал. А я-то сейчас Околота имела в виду, конечно. Так что вот…
– Так что вот, – подхватил откровенно недовольный Силадан, опасаясь, видимо, как бы она еще чего лишнего не ляпнула, – идем дальше осторожно, проверяя, куда ступаем. Используем камешки, веточки – кто к чему больше привык. Гостинцы не ищем, не они сейчас наша цель. Все внимание вперед и по сторонам. Тем более что у нас теперь этих гостинцев, – кивнул он на «добычу» Васюты и Хмурого, – как еще и дотащить-то.
Но гостинцы распихали по рюкзакам легко и быстро, не так уж и тяжело получилось в расчете на каждого. А затем Силадан распределил построение отряда следующим образом: впереди Анюта и Светуля, как самые опытные, тыл прикрывают Сис и Лива – тоже далеко не новички. Сразу за осицами идет он сам, за ним – Хмурый, потом Васюта и Олюшка.
– Пусть Олюшка с нами идет, – сказала Анюта. – Только она да Васюта знают, где вездеход.
– Я ведь уже рассказывал, что мы этого не знаем! – помотал головой сочинитель. – Его Зан повел прятать, а мы в Мончетундровск отправились. Мы даже здесь-то, – притопнул он на месте, – уже не были.
– Ну, не знаю, что мы тогда найдем, – проворчала Светуля.
– Нам сейчас нужно найти то, куда может заехать вездеход: пещеры, штольни рудника, все такое прочее… И следы. Да, почва каменистая, но где-нибудь на камнях наверняка остались сколы от гусениц.
– А вот, кстати, скол! – ткнул на булыжник со свежей царапиной радостный Сис.
– И еще… – начала Олюшка, но прервалась, посмотрела на Силадана: – Околот, можно еще скажу? – и когда бывший полковник кивнул, продолжила: – Можете считать меня сказочницей, но оружие лучше держите наготове. Сказки или нет, но про «черных рудокопов» разговоры все же ходили.
– В Зоне Севера держать на изготовку оружие в любом случае лишним не будет, – согласился с ней Силадан.
* * *
Две осицы пошли рядом, плечом к плечу: Анюта кидала вперед камешки, Светуля водила перед собой ивовым прутом. Силадан, идя следом за ними, бросал камни в левую сторону, далее Хмурый – в правую. Затем шагали, проверяя обочины прутьями, Васюта и Олюшка – с левой и правой стороны соответственно. Ну а супругам Сидоровым оставалось лишь вертеть во все стороны головами и постоянно оглядываться, водя перед собой стволами автоматов.
Удивительно, но первую оказию обнаружили именно они. Обернувшись в очередной раз назад, Лива заметила, что камни сзади них будто бы подрагивают, как бывает от нагретого воздуха в жаркий день. Но день был вовсе не жарким, наоборот, даже пасмурным, так что причина скрывалась в чем-то другом. Можно было списать все на усталость глаз, но Елена Сидорова была опытным сталкером, хоть до последних дней и не знала этого слова, поэтому твердо помнила, что лучше перебдеть, чем недобдеть. К тому же, как ей показалось, волна жара стремительно приближалась. И Лива завопила во все горло:
– Все на землю! Лицом вниз! Руки под себя!
Хорошо, что все, даже уже Васюта, были людьми к подобным ситуациям привычными. Поэтому никто не стал вертеть головой, переспрашивать, что случилось, а дружно распластались на камнях, вжав головы в плечи и спрятав под себя руки. Все, кроме Силадана. Старому полковнику хоть и приходилось ранее подчиняться приказам, но, во-первых, довольно уже давно, а во-вторых, приказам, исходящим от старших по званию, а не от какой-то едва знакомой женщины в штатском. Поэтому, когда рассудок подсказал ему, что послушаться все-таки стоит, было уже поздно. Налетевшая волна жара сбила с его головы кепку, и когда Силадан наконец рухнул на землю, его лысина напоминала собой крашеное пасхальное яйцо.
Когда все, выждав еще минут пять, поднялись на ноги, бывший полковник встал тоже и, попытавшись по привычке погладить лысину, зашипел от боли. Васюта поднял с земли и протянул ему кепку, но Силадан сунул ее за пазуху – надевать ее на обожженную кожу было бы настоящим безумием.
– Ешки-матрешки! – укоризненно глянула на него Лива. – Как же так, Околот? Я ведь крикнула, что ты сразу-то не упал?
– Мне восьмой десяток идет, – проворчал старик, – не получается уже быстро
