Екатерина Белецкая - День Черных Звезд
– А вот и нет, – Ри отвлекся от вычислений. – Таенн, все нормально, я почти закончил. Мне, собственно, осталась только проверка. Не идут «на шарике» похожие процессы. Наоборот, то, что Ральдо и Мариа столь быстро оказались у власти, все считают феноменом.
– Вот даже как… Слушайте, а чего мы про них все говорим? – Морис тряхнул головой. – Меня больше волнует, удастся ли нам отсюда выбраться. Ну, пришли они к власти, и что? Нам-то что с того?..
– Мы говорим, чтобы отвлечься от более серьезной проблемы, – задумчиво ответил Таенн.
– Народ, еще полчаса, и я свободен. Подождите меня, пожалуйста, – попросил Ри. – Вы бы пока что-нибудь съели, что ли. Или выпили.
– Что у тебя получается? – спросил Таенн, подсаживаясь к Ри.
– У меня все нормально получается. Кстати, никто не хочет сходить со мной к конгрессу? Я понимаю, что это бред, конечно, но мне бы хотелось… на нее посмотреть, – попросил инженер.
– Я – за, – тут же откликнулся Морис. Таенн почесал нос и добавил:
– Я тоже за, мне интересно.
– Вы все помешались, – с ужасом констатировал Ит.
– Скажи про это Скрипачу. Много ее портретов он за сегодняшний день собрал? – ехидно спросил Бард.
– С десяток, но я разрешил оставить только те, что поменьше, – сдался созидающий. – В общем, я так понимаю, что после расчетов мы идем к конгрессу, смотреть на семью Ральдо-Дельгато.
– А потом делаем отсюда ноги, – подытожил Таенн.
* * *И у здания конгресса, и на близлежащих улицах творилось что-то невообразимое. Толпы народа, с факелами и плакатами, заполнили все пространство, насколько хватало глаз. С превеликим трудом компании удалось пробраться на площадь, правда, при этом едва не потеряли Скрипача – в него вцепилась какая-то женщина с полубезумными глазами, и попыталась утащить к группе людей, забравшихся на постамент трудно различимого в темноте памятника, и скандирующей «Ор-де Раль-до, президент!».
– Нам бы тоже надо куда-нибудь повыше, – предложил Таенн. – Отсюда ничего не увидим, а ближе подойти не получится, там дикая давка.
– Ничего не выйдет, – возразил Ри. – Дома заколочены, я уже посмотрел. Ладно, постоим тут, может, чего и разглядим.
– Или хотя бы услышим, – добавил Ит.
Ждали долго, больше часа. Наконец балкон осветили яркие прожекторы, и в их свет вступили два человека – высокий, дородный мужчина в мундире, и тоненькая хрупкая женщина со светлыми волосами, уложенными в гладкую прическу, в строгом костюме.
– Вот это да… – прошептал Ри. – Ит, используй детектор. Посмотри на нее поближе. Богиня… она стала просто богиня… ты видишь?
Ит приблизил картинку. Мариа на плакатах была тенью Марии настоящей. Богиня? Почему бы и не богиня? От нее словно шел свет, изливаясь в пространство золотыми ласковыми лучами. Она улыбалась, светло и открыто, и посылала толпе воздушные поцелуи.
– Золотая… – произнес с восхищением Скрипач. – Золотая… бабочка…
Первую речь произнес генерал Ральдо. Говорил он долго, скучно и напыщенно. Голос его, многократно усиленный, лился над площадью – обещания, обещания и еще раз обещания. Рабочие места, железные дороги, строительство… Светлое будущее для народа в самой ближайшей перспективе… Единство и понимание… Толпа одобрительно гудела, отовсюду слышались одобрительные крики.
Но голоса тут же стихли, когда к микрофону подошла Мариа. Площадь замерла в предвкушении и ожидании.
– Я простая женщина из народа, и все вы хорошо меня знаете, – начала она. – Я говорила с вами тогда, когда власть старательно отворачивалась от вас, а богачи делали вид, что ваших проблем просто не существует! Теперь – я пришла к вам уже другой, я изменилась! Я сделаю все, чтобы отобрать деньги у богачей и отдать их вам! Я не даю пустых обещаний! Клянусь, я сделаю, что смогу, для вас! Только для вас!!! Я клянусь, что посвящу свою жизнь моему народу и человеку, который стал для меня и для вас символом свободы – генералу Орде Ральдо!
– Ма-ри-а! Ма-ри-а! Ма-ри-а! – скандировала толпа.
– Только для вас!.. – голос летел над площадью, как на крыльях.
– Ма-ри-а!..
– Для вас!!!
* * *На станцию они, измученные и помятые, попали только тогда, когда сумели выбраться из миллионной толпы – к тому времени уже давно наступило утро.
Ри ввел координаты в систему. Если раньше он ругался, когда кто-то стоял у него за спиной во время работы, то сейчас ему это было уже безразлично.
– Господи, я тебя очень прошу… – прошептал он едва слышно.
Таенн положил пилоту руку на плечо.
Пространство мигнуло и на секунду схлопнулось.
Планета осталась на месте.
* * *– Расчеты тут ни при чем, – убежденно говорил Бард. – С расчетами все в порядке.
– С сиуром тоже, – парировал Леон. – Причина того, что мы не можем уйти отсюда, в чем-то еще.
– Но в чем?
– Не знаю, – Сэфес опустил голову на руки. – Ребята, нам крышка. Если мы не найдем причину, это все кончится тем, что сюда придет или Стовер, или кто-то похуже. Или мы вообще останемся здесь на веки вечные.
– Блестящая перспектива, – пробормотал Ри. – Ну, зато мы сможем узнать, чем кончится эпопея с властью в этой стране… как ее там…
– Неважно. Но до чего же красивая женщина, все-таки! – с восхищением добавил Морис. – Поразительная. Немудрено, что народ ее обожает.
– Да, женщина действительно потрясающая, – согласился Леон. Таенн кивнул.
Ит безучастно смотрел, как Скрипач, сидя на полу, возится с портретами Марии. Сначала он долго и тщательно расправлял их, а потом принялся раскладывать то так, то этак, что-то тихо бормоча себе под нос. Сначала он расположил портреты в линию, потом выложил по кругу, а теперь сделал из них кособокий треугольник, на вершину которого положил портрет, подобранный утром на выходе с площади. Скрипач оглядел свою работу и с чувством выполненного долга воззрился на Ита.
– Очень красиво, – одобрил тот. – Молодец.
– Чего он там делает? – спросил Таенн. Глянул через стол на портреты, слабо усмехнулся. – Еще одна жертва ее безумного обаяния, понятно…
– Слушайте, давайте поспим? – предложил Ит. – Я понимаю, что надо делать что-то, но мы в таком виде, как сейчас, точно ничего не сделаем.
– Твоя правда, – согласился Леон. – Меня от этого всего уже мутит. Искин! Сделай чего-нибудь поесть, и мы ложимся. Разбудишь через шесть часов.
– Хорошо, – отозвался искин. – И одежду смените, тащите сюда всякую грязь, смотреть на вас противно.
– Будем пробовать заново? – спросил Ит.
– А что нам еще остается? – вопросом на вопрос ответил Ри. – Нет, можно, конечно, попробовать увести станцию от планеты на какое-то расстояние…
– …и мы выйдем в результате вне любых опорных точек, в сотне световых лет от ближайшей звезды, и в тысяче – от любого населенного мира, – закончил Таенн. – Догадываешься, чем это может кончиться?
– Плохо, что мы можем проходить только по таким схемам, – Морис задумался. – Что ты говорил про людей, Таенн? Что плохо быть людьми?
– Людям еще сложнее, – возразил Бард. – Они вообще обычно куда-то ходят только через Машины перемещения.
– Ах да, я и забыл, – кисло усмехнулся Сэфес. – Скрипач, а Скрипач? Подари одну картинку. Куда тебе их столько?
Скрипач с подозрением поглядел на Мориса и дернул плечом. Фыркнул.
– Ничего он тебе не отдаст, – Ит зевнул. – Ты бы у него еще платье попросил, поносить.
– Ладно, пусть его. Как она все-таки интересно изменилась… – Таенн присел на корточки рядом со Скрипачом. – На более ранних портретах она не такая, как на последнем.
Ит присмотрелся. Действительно, если Мариа раньше выглядела девчонкой и простушкой, пусть и с печальными глазами, то на последнем портрете была изображена женщина вне возраста, и с удивительно притягательным лицом. Из ее облика, как по мановению волшебной палочки, исчезло все наносное и временное – пропала всякая вычурность и нарочитость. Теперь ее волосы, уже совсем светлые, были уложены в гладкую прическу с тяжелым пучком на затылке, вместо легкомысленного платья на ней теперь был темный строгий костюм, а в печальных глаза появилось что-то новое, чего раньше не было – упрямая и несгибаемая властность. Лицо завораживало, на нем поневоле останавливался взгляд…
– Давайте ложиться, – попросил Таенн, вставая. – Скрипач, собирай свои игрушки. А то мы тебя завтра не разбудим.
* * *Следующий день (на планете, конечно же, время снова сдвинулось на год) они решили провести в том же кафе, в котором впервые встретили Марию. Снова загнали катер в район порта, снова прошли по уже знакомой улице вверх, через бедные кварталы к богатым, расположенным в центре.
Все были подавлены. Не радовало уже ничего – ни яркое солнце, заливавшее своим светом чистые и нарядные улицы, ни улыбки встречных людей, ни сияющие витрины, ни цветы, которыми в большом количестве был украшен город. На цветы первым обратил внимание, конечно же, Скрипач, которого от очередного цветочного украшения пришлось в буквальном смысле оттаскивать – а он еще и упирался при этом.
