Галстук вождя - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— К шлюзу!
Мы залезли внутрь тесной кабинки и захлопнули дверь за секунду до того, как он, запинаясь за коробки, долез до нас.
— Оружие⁈
— Неа! Ничего нет!
Полинезиец ожесточённо задёргал ручку двери, заколотил в круглый иллюминатор, но мы уже лезли наверх. Челнок прилепили прямо напротив просмотрового окна капитанского мостика, немного заслонив передний обзор — больше вариантов не нашлось.
— Плазморез, у них был плазморез!
— Не боись, я сам боюсь. Пристегнись!
Панель челнока была уже запущена — Арсен не подвёл.
— Арсен, мы стартуем.
— Удачи, родные!
Загудели плазмороторные. Я держался за штурвал, ныло в груди — я понимал, что могу помочь только кому-то одному — или отцу, или Арсену, и выбрал отца. Жизнь, бывает, подкидывает такой вот хреновый выбор.
Обнаружено дезертирство с бунтующего судна.
Составлен протокол о нарушении.
Штраф −3000 трудочасов.
Заполнено заявление на трибунал.
Рекомендовано вернуться в расположение бригады.
— Чего? Что за чёрт. Я преступник теперь, прикинь!
— Гага, потом… Скажи, куда мы теперь?
— Вроде бы вон тот материк. Или остров, я без понятия, что это. У горизонта.
Я запустил все системы, отлетел от «Молотова» на пару километров, почувстовав невесомость, выбрал курс и начал снижение с орбиты, и через пару секунд после этого в меня врезалась чья-то ракета.
* * *
Как позже выяснилось, это были боевые уральско-саратовские барышни. Они приняли наш челнок за корабль пришельцев и решили перед стыковкой на всякий случай вжахнуть нам вслед.
Ракета, как это часто бывает, врезалась в корму, в маршевые двигуны. Стыдно признаться, но на какой-то миг обида по поводу разрушения моего личного челнока перекрыла переживания об отце, Арсене и мрачном сообщении на браслете. Тут же засвистел ветер и хлопнула пластиковая мембрана, загородившая места пилотов.
— Маски! Надевай!
— У меня нету!
Только сейчас я сообразил, что её комбинезон — вовсе не рабоче-космический, что-то вроде спортивной или домашней пижамки.
Я полез рыться в бардачке, нашарил маску второго пилота. Все экраны пылали красным, плазмой пылала одноразовая пленка атмосферного напыления на лобовухе — никаких космозверюг же не было, а значит, и не было привычной защиты при резком входе в атмосферу. Но резервные маневровые выдюжили, не позволили свалиться в штопор.
— Куда мы падаем? — сквозь маску пробубнила Галина.
— Я без понятия, что это за материк. Вроде это южнее точки, значит, этот… Весляндия.
— Мама… все зеленое. Это же… леса? Настоящие?
— Настоящие… и там живут разные хмыри. Которые не подчиняются власти.
— Они же могут тоже ракетой?…
— Могут. А могут и не.
Мысли о том, что может прилететь и еще одна ракета, от местных, радости не прибавила. Салон медленно затягивало дымом, мы оба начали кашлять, но маска пока кое-как спасала.
— Арсен! Арсен! — кричал я в коммуникатор. — Мы падаем на Весляндию. Тут речка какая-то. Арсен, как ты там?
Ответа не было.
Когда мы пролетали тонкую пелену облаков, включились тормозные, нас резко, до тошноты в груди потянуло вперед.
Курсором я успел выбрать подходящее место для приземления, и бортовая ЭВМ помогла. Песчаный берег крупной реки принял нас настолько мягко, насколько мог принять горящую восьмитонную железку.
Аварийное приземление. Активировать аварийное открытие люка (10… 9…. 8…)
Я врезал по большой кнопке, хлопнула крышка за спиной.
Пару секунд мы приходили в себя. Кресла с ремнями выдержали, даже ребра оказались целы, но голова, и так нездоровая после парализатора, ныла нещадно. Галина оказалась проворней, вылезла из ремней и принялась вытаскивать меня.
— Челночок… не полетали мы с тобой, — пробормотал я.
— Скорей! Мы же горим!
— Сухпай, — вспомнил я, привстал в кресле и достал пластиковую коробку с ручкой. — Хватай тоже.
Разрезали мембрану, вылезли, я размял конечности, осмотрелся.
— Ну, привет, планета Дунай.
Местечко было весьма красивое, несмотря на удручающий вид догорающего кораблика. Сперва мы отошли подальше — топливные накопители еще могли рвануть — и перекусили сухпаями. Еда несколько подняла настроение.
— У тебя есть план? — осторожно спросила Галина.
— На уроках нас учили двигаться к ближайшему населенному пункту.
— А потом?
— Потом найти отца. И направиться в консульство, или к региональному инспектору Протокола.
— Ты серьезно? Ты же сказал, что ты теперь вне закона?
— Ага. Дезертир. Но это еще надо доказать.
— А как ты докажешь, если заговор? Ты же сам говорил, что робот…
Снова холодок пробежал по спине. Вспомнилось то, что я старательно пытался забыть и засунуть куда подальше, а именно слова Наденьки, которые она сказала перед — смертью. О том, что последний лучик надежды, тот, кто мог бы нас спасти и выступить адвокатом при моем возвращении — товарищ Куратор — является предателем.
— Может, лучше снять браслет? — предположила Галина. — Затеряемся здесь в лесах…
Тогда я, конечно, усмехнулся. Снять браслет? По сути, браслет воспринимался тогда как часть тела, и это все равно, что потерять часть конечности.
Но мы затерялись. Правда, ненадолго.
Первым делом я сверился с картой — как и у всех иностранных планет, она была недостаточно подробной и ограничивалась крупными объектами. Ближайшее урбанизированное поселение было в паре десятков километров севернее. А район, в котором была планетарная администрация, а значит, и консульство — вообще на острове в другом полушарии. Затем залез на дерево повыше, осмотрелся и увидел не то дым, не то пар в паре километров вдоль реки.
— Пошли, — сказал я, грустно взглянув на догорающие обломки моего челнока.
* * *
Пожалуй, далее следует немного сменить темп повествования, потому как события развивались достаточно медленно.
К вечеру, спустя четыре часа блуждания по чаще, полной пугливых черных енотов и повернутых ассиметричных сов непонятной разновидности, мы дошли до источника дыма. Это оказался лагерь тех самых злополучных кибер-экоцыган, о которых нас стращала Цсофика.
Я ожидал увидеть безумных злых фанатиков, но увидел нечто другое.
Пестрые, гладко ухоженные девушки и юноши в длинных юбках, с покрашенными в зеленый цвет волосами, обступили нас тесной толпой. Удивительно, но я не видел ни одного пожилого человека — только молодые люди от двадцати до сорока лет.
— Ай заходите, броллеги, у нас как раз начинается мит-ап.
— Жрать, пить! — заорал я.
— Мы услышали тебя.
— Послушайте ценности нашего коллектива.
— Никаких неэкологичных предметов.
— Никаких космофаунистических технологий, это вата.
—
