Братья ветра - Тэд Уильямс
– Напрасные споры, – пробормотал Инелуки.
– Но мой отец не настолько холоден и безжалостен, как вам могло показаться во время аудиенции, – продолжал Йизаши. – Дело в том, что появление смертных эрнов напомнило ему древние обиды. Он далеко не всегда бывает столь жестокосердным.
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Хакатри. – И все же мы сидим здесь посреди ночи и ждем вашего решения.
Я видел, что терпение моего господина подходит к концу, его взгляд перемещался от брата к сыну Эназаши. Казалось, у них не осталось возможностей для компромисса. Но вместо того чтобы продолжить спор, Хакатри поднял сухую ветку, бросил ее в костер, и во все стороны полетели искры.
– Дерево уже не посадишь обратно после того, как оно срублено, – медленно заговорил Йизаши, словно вслушивался в собственные слова. – И я не могу представить, как мы приведем в Серебряный дом наследников Дома Ежегодного Танца в цепях.
– Вы не можете, – вмешался Инелуки. – Это будет преступлением против самого Сада…
– Я прошу тебя помолчать и послушать, брат. Продолжайте, Йизаши.
– Сейчас у нас над головами сияет Луч Равновесия, – наконец заговорил Йизаши. – Созвездие милосердия. В этот смутный час я обращусь за советом к небу. – Он сделал знак принятие решения. – Ведьмино дерево срублено, и ничего уже нельзя изменить. Но в глазах моего отца вы совершили преступление, которое невозможно игнорировать. – Он поднял руку, призывая всех к молчанию, хотя мой хозяин и не собирался говорить – быть может, Йизаши хотел помешать Инелуки произнести новые злые слова. – Вот почему я отдаю вам дерево, чтобы вы использовали его против страшного зверя Хидохеби. Но после этого, что бы ни случилось, я обязываю вас прийти к моему отцу и рассказать то, что вы поведали мне.
– А что, если ваш отец сочтет наш поступок преступлением, требующим наказания? – осведомился Инелуки.
– Это не более вероятно, чем то, что я нанесу удар Дому Ежегодного Танца, – осторожно ответил Йизаши. – Но ни в чем нельзя быть уверенным. Я принял решение и только с таким условием позволю вам покинуть рощу сегодня ночью.
Хакатри бросил предупреждающий взгляд на брата.
– Мы согласны, – сказал мой господин, – и я благодарю вас за щедрость и сдержанность. Я даю вам слово, что мы вернемся, чтобы просить прощения у вашего отца.
Казалось, слова Хакатри показались Йизаши забавными.
– Если вы рассчитываете на прощение, боюсь, вас ждет разочарование. Мой отец редко бывает милосердным. Но я салютую вашему мужеству и решимости рисковать жизнью ради помощи другим.
Хакатри сделал жест благодарности.
– Мы этого не забудем.
– Тогда позовите ваших смертных помощников, потому что без них вы вряд ли сумеете унести дерево. – Йизаши встал. – Теперь я и мой отряд покинем вас, я не хочу задерживаться, чтобы не пожалеть о принятом решении, кроме того, мне нужно подготовиться к неслыханной задаче, перед которой вы меня поставили, – рассказать моему повелителю и отцу о том, что здесь произошло и что я сделал.
Йизаши увел своих людей. Когда остались только Хакатри, Инелуки и я, Хакатри встал.
– Давайте приниматься за работу, нам еще много нужно сделать, – сказал он.
Когда на смену ночи пришел рассвет, братья срубили большую часть ветвей мечами, остался только могучий ствол, затем они с уважением сожгли ненужные ветви, которые быстро теряли полезные свойства после того, как их отсекали.
Запах дыма был таким странным и сильным, что у меня возникло ощущение, будто я оказался на Дороге Снов.
Когда мой господин и Инелуки закончили, ствол достигал в длину десяти шагов и был очень тяжелым. Мы привязали его к лошадям, и те потащили свою ношу вниз мимо священного камня. По пути мы встретили разведчиков из отряда принца Кормаха, которые поспешили обратно за остальными. С их помощью мы сделали колыбель из веревок, что позволило двум десяткам людей принца поднять дерево и нести его по склону быстрее и легче, чем при помощи лошадей.
Многие из эрнов Кормаха – никто из них даже не подозревал, как близко они этой ночью подошли к грани, разделявшей жизнь и смерть, – были счастливы, что сумели побывать рядом со священной рощей, и затянули песню, спускаясь с Белой вершины.
Должен признаться, что, пока мы волокли вниз массивный ствол ведьминого дерева, я начал опасаться возвращения в Долину Змея. Мои воспоминания о том мрачном месте, сломанных деревьях, предательских мутных водоемах, но более всего – об ужасном звере, что там прятался, наполняли меня, точно нескончаемый холодный ливень, однако я испытывал суеверное нежелание задавать вопросы моему господину. Довольно долго он молчал, погрузившись в глубокие размышления, но из-за того, что я ехал рядом, он наконец поднял голову и, должно быть, увидел тревогу на моем лице.
– Что тебя беспокоит, Памон? – спросил он.
– Должен признаться, господин, – ответил я, – что я боюсь возвращаться в долину.
– В конечном счете нам ничего другого не остается. – Он бросил взгляд на Инелуки, который ехал на Бронзе чуть впереди нас, погрузившись в собственные размышления. – Мой брат дал клятву, что не вернется в наш дом, пока жив Червь. Какой бы поспешной она ни была, он будет следовать за ней до тех пор, пока она его не убьет. А я все больше и больше презираю мысль о том, чтобы предоставить смертным самим сражаться с чудовищем. Разве в наших жилах не течет кровь Червеубийцы, как у хикеда'я? Наш предок Хамако снова и снова рисковал жизнью, чтобы защитить наш народ от огромных Червей.
Червеубийца руководил уничтожением множества чудовищ, угрожавших Саду в дни, что предшествовали гибели Сада. Хотя последователи Утук'ку утверждали, что он был одним из них – клан королевы называл себя «Хамака», – зида'я моего господина являлись потомками Хамако, несмотря на то что его жена Са'онсера рассталась с ним до того, как народ моего господина покинул свой древний дом.
– Почему лорд Хамако остался, когда все остальные покинули Сад, милорд? – Мысль о том, что нас ожидало впереди, все еще меня преследовала, и я эгоистично хотел отвлечься, хотя мне не следовало мешать моему господину обдумывать стратегию предстоящей схватки.
– Потому что был мертв, – с мрачным видом ответил Хакатри и покачал головой. – Его убили другие Червеубийцы, когда Небытие заполонило Сад.
Его слова меня удивили.
– Я никогда об этом не слышал! Великого Хамако убили его же соплеменники? Как такое могло случиться?
– Это длинная история, полная позора и скорби, – ответил мой господин. – И до сих пор остается предметом споров между зида'я и хикеда'я.
– И все же я бы хотел ее услышать.
На лице Хакатри появилось неудовольствие.
– Почему, Памон? Какая тебе разница? Это ужасная история, которая не имеет отношения к твоему народу.
Его слова потрясли и обидели меня, и впервые за долгое время я почувствовал,
