Вадим Проскурин - Гнездо индюка
— Сей орк под защитой дома Тринити. Воспрепятствовать вашему преосвященству я не посмею, но Заку доложу обязательно.
— Не Заку, а доброму господину сэру Захарии Харрисону, — проворчал отец Вольдемар. — Болотный Опоссум, отставить! Тяжелый Танцор тихо-тихо пробормотал себе под нос:
— Кому добрый господин, а кому просто Зак. Этих непочтительных слов, кажется, никто не расслышал.
Процессия, состоящая из одного бишопа и трех орков, двинулась дальше. Проходя мимо Тяжелого Танцора, отец Вольдемар повернул голову и сказал:
— Его хозяин работает на дом Адамса.
— Да что вы говорите, святой отец! — деланно изумился Тяжелый Танцор.
Отец Вольдемар порадовался, что не стал устраивать скандал. Встреча с агентом, работающим во вражеском доме, да еще в день, когда война между двумя домами то ли вот-вот начнется, то ли нет… В такие дела лучше не лезть, будь ты хоть Самый Дорогой Господин. Богопротивные мерзопакостники, кощунственно называющие себя боевым братством, в подобных ситуациях сначала метают ножи, и только потом вспоминают о правилах благопристойного поведения.
Отец Вольдемар обернулся. Раб Джона Росса вышел из подворотни и уходил прочь, на его плече болталась та самая холщовая сумка, что раньше висела на плече Тяжелого Танцора. Интересно, что в этой сумке — яд, эльфийская бомба, что-то еще? Или, наоборот, не этот орк работает на Тринити, а наоборот, Тяжелый Танцор перевербован Адамсом? Да ну их к бесам, олигархов богопротивных, чтоб их Калона поимел! Чем больше и отчаяннее они грызутся между собой, тем святой церкви лучше.
5
— А ты взаправду хочешь выдать меня Тринити? — спросила Алиса.
— Нет, не взаправду, — ответил Джон. — Я его просто пугал. А ты разве не выключила запись, когда я велел?
— Выключила, — сказала Алиса. — Камера стояла на паузе, на карту ничего не писалось. Джон вздохнул.
— Попалился, — констатировала Алиса. — Я в тебе давно заметила одну черту — ты никогда не врешь. Если нельзя говорить правду, ты ее все равно говоришь, но так, чтобы собеседник подумал, что ты шутишь. Заку ты ведь тоже тогда правду сказал?
— Ага, — кивнул Джон. — Очень удобно — и тайну не выдал, и на душе спокойно, потому что не соврал.
— Гадкие вы существа, бандтьы-разведчики, — сказала Алиса. — Ничего святого для вас нет. Рон говорил, Зак ему тремя богами поклялся, что верит в свободу и справедливость, а на самом деле…
— Какими именно богами, он не говорил? — заинтересовался Джон.
— Говорил, — кивнула Алиса. — Я даже запомнила: Джизесом, Эпаменидом и Докинзом. Джон расхохотался.
— Что тут смешного? — ответила Алиса.
— Тут смешно все, — ответил Джон. — Джизес в одной из своих основных заповедей говорит ясно и недвусмыленно: «Не клянись». Эпаменид — не бог, а философ начала первой эпохи, он впервые сформулировал парадокс лжеца. Если я утверждаю: «Данное утверждение ложно», истину я говорю или ложь? Если я сказал истину, то утверждение ложно, следовательно, я сказал ложь. А если я сказал ложь, то утверждение, что я солгал, ложно, и значит, я сказал истину.
— А Докинз тоже великий лжец? — спросила Алиса.
— Нет, Докинз не лжец. Он, вроде, доказал, что богов нет, а есть только эволюция каких-то мемов. Но этот трактат потерян, так что прав он был или нет, непонятно. Но достоверно известно, что философ Докинз отрицал существование богов. Еще достоверно известно, что его начали почитать как бога еще при жизни. Вначале, вроде, в шутку.
— Что значит «в шутку»? — изумилась Алиса. — С верой шутить нельзя!
— С верой шутить можно и нужно, — возразил Джон. — Если ты боишься шутить над богами, ты перестаешь быть свободным человеком и становишься рабом божьим. И тогда начинается: священное писание в нужнике не читать, иконы и тотемы около телевизора не ставить…
— Около чего не ставить? — не поняла Алиса.
— Около телевизора, — повторил Джон. — Был такой артефакт в древности. Скоро, наверное, снова появится. Технология там несложная, единственное, чего не хватает — дешевой электроэнергии, но она скоро появится в избытке. Если с Заком все пойдет как надо.
Алиса ничего не ответила на эти слова. Некоторое время они молчали, затем Алиса хмыкнула и сказала:
— Ловко же умеешь переводить разговор на другую тему.
— Да, я хороший демагог, — кивнул Джон.
— Иногда ты меня пугаешь, — сказала Алиса. — На самом деле, почти все время пугаешь. С одной стороны, вроде нормальный человек…
— Я не нормальный человек, — перебил ее Джон. — Показать еще раз мою татуировку?
— Не надо, — покачала головой Алиса. — Да, я помню, ты то ли аватар, то ли вообще бог. Но ты так говоришь о богах… Иногда мне кажется, что твое аватарство — очередная шутка, а на самом деле… даже не знаю, что ты такое. Может, ты аватар Сэйтена?
— Нет, — серьезно сказал Джон. — Если бы я был аватаром Сэйтена, я бы творил зло и приближал конец света. А я делаю хорошие вещи. Алиса скептически хмыкнула.
— Эльфийское нашествие на Иден — хорошая вещь, по-твоему? — спросила она. — Смерть Рона — тоже хорошая вещь?
— Хорошо уела, молодец, — сказал Джон. — Видишь ли, полезность каждого действия можно рассматривать только в контексте, учитывая все предпосылки и последствия. Но учесть последствия обычно можно только после того, как действие уже состоялось. Если я правильно рассчитал, то всё, что я сделал, было не зря. Цель не всегда оправдывает средства, но часто. А если я ошибся — возможно, я войду в легенды как аватар Сэйтена, такого варианта нельзя исключать. Но скорее, я в этом случае в легенды вообще не войду. Люди придумают какую-нибудь более красивую историю, а про меня забудут.
— Ты так говоришь, как будто все легенды придуманы, — сказала Алиса.
— Не все, — покачал головой Джон. — В каждой легенде есть маленькое рациональное зерно. А может, и немаленькое, этого обычно никто точно не знает. Вот, например, легенда о моем предыдущем… гм… пришествии в этот мир, там так причудливо переплелась правда и выдумка…
— Какого бога ты аватар? — спросила Алиса.
— Это откроется в свое время, — ответил Джон. — Извини, милая, но сейчас об этом говорить еще рано. Но со временем ты обязательно узнаешь правду.
— Все обещаешь и обещаешь, — сказала Алиса. — В человека превратить уже обещал…
— Я не отказываюсь от этого обещания, — сказал Джон. — Ты станешь человеком и узнаешь правду обо мне, ждать осталось не очень долго. События развиваются быстрее, чем я рассчитывал, это хорошо. Будь я моложе, однозначно решил бы, что боги помогают.
— А сейчас что думаешь? — спросила Алиса.
— Просто благоприятное стечение обстоятельств, — пожал плечами Джон. — Но очень благоприятное. На первые два этапа плана я отводил триста дней, а уложился в шестьдесят. Если так и дальше пойдет, дней через сто уже можешь стать человеком. Но лучше губу не раскатывай, на двести-триста дней рассчитывать можно, а получится ли быстрее — это не от меня зависит.
6
Стивен Тринити был высок, худощав и плешив. Свою плешь он скрывал радикально — брил голову, а чтобы не походить безволосой головой на мифического гуманоида, отрастил окладистую бороду. Из-за этого он походил на мифического ваххабита, но это его не волновало, а даже забавляло. Одевался Стивен Тринити всегда одинаково — в грубые рабочие штаны и тонкий черный свитер из овечьей шерсти. Журналистам он говорил, что достаточно уверен в себе, чтобы не самоутверждаться, выряжаясь, как мифический павлин в брачный сезон. Зак Харрисон однажды сказал ему, что такое подчеркнутое пренебрежение правилами в отношении одежды — тоже форма извращенного самоутверждения. Стивен тогда рассмеялся и посоветовал Заку помолиться святому Фрейду.
В отличие от Рокки Адамса, Стивен Тринити не разделял деятельность публичную и деятельность тайную. Из донесений агентов Зак знал, что Адамс проводит важные совещания не в официальном кабинете, а в специальном закутке, где нет ни гобеленов, ни хрустальных люстр, а обстановка больше похожа не на кабинет олигарха, а на рабочее место старшего помощника младшего счетовода. Вероятно, Адамс чувствовал себя более комфортно в обстановке, к которой привык на заре своей карьеры.
Стивен не имел подобных психологических комплексов. Когда Зак рассказал ему о том, как делаются дела у Адамса, Стивен сказал ему:
— Я так делать не буду. Олигарх я или где?
Сейчас Стивен сидел за большим двухтумбовым «начальственным» столом в массивном «начальственном» кресле и просматривал какие-то бумаги. Простонародный облик олигарха резко контрастировал с роскошью кабинета, со стороны это выглядело, будто в кресле сидит не олигарх, а погонщик горничных, завербованный разведкой конкурента, будто он воспользовался временным отсуствием господина и быстро знакомится с его секретами. Но Зак к этому зрелищу давно привык.
