Василий Головачев - Ко времени моих слёз
С восьми часов вечера до двенадцати Максим и Шаман читали газеты, смотрели телевизор, пили чай, потом Максим вспомнил о предложении монаха, которого они доставили из Улан-Удэ в Москву, и пристал к Итигилову с расспросами, что тот имел в виду относительно его будущего.
Шаман был человеком исключительно уравновешенным, однако своенравным и мог вообще делать вид, что не слышит собеседника. Так было и на этот раз. Лишь когда Максим сдался и перестал задавать вопросы, Иван-Доржо заметил:
– Ты человек дела, командир. Мало думаешь. Мало хочешь. Зачем тебе знать, что с тобой будет в будущем? Оно придет.
– Во-первых, хочу я не так уж и мало, – обиделся Максим, раздосадованный в душе оценкой человека (мало думаешь), которого он уважал. – Во-вторых, почему это я мало думаю?
– Ты плывешь по течению бытия, – спокойно ответил Шаман. – И не пытаешься выбраться на берег и посмотреть вдаль. Надо иногда выталкивать себя за пределы познанного.
Максим с любопытством посмотрел на обманчиво-сонное лицо собеседника:
– Ты себя выталкивал?
– Меня не надо было выталкивать, как восточный человек я был настроен на индивидуальный путь самореализации.
– И как ты этого достиг?
– Существуют определенные школы, методики, техники расширения возможностей человеческого организма с использованием скрытых резервов психики. Не обязательно родиться колдуном или ясновидцем, способности можно развить.
– Ты хочешь сказать, что колдовству может научиться каждый?
– Не каждый, только тот, у кого есть задатки.
– Значит, у тебя уже были задатки колдуна?
– Не колдуна – видящег о скрытую суть вещей. Но я – иное дело, я воспитывался в другой среде. Тебя же можно научить почти всему, чем владею я.
– Вот уж сомневаюсь, – скептически качнул головой Максим.
– Хочешь научиться – оставь сомнения. На первом этапе тебе нужен наставник, учитель, который смог бы помочь тебе подключить к работе незадействованные функциональные блоки мозга. Потом ты освоишься и начнешь тренироваться сам.
– Было бы славно. А ты не мог бы взять на себя роль наставника?
Шаман помолчал.
– Тебе придется…
– Знаю, ты говорил: бросить пить, курить и… но все, что хочешь, только не последнее! Я люблю одну женщину, и она не поймет…
– Я имел в виду – придется выполнять обет молчания.
– Омерту, что ли?
– Нечто вроде. В нашей среде не приветствуется иметь учеников вне национального поля.
– То есть я должен быть бурятом?
– Плюс знание обычаев, традиций, родовых связей, языка и так далее. Но у тебя хорошо развита интуиция, поэтому можно рискнуть.
– Давай начнем прямо сейчас! – загорелся Максим.
– Нужно сосредоточение…
– Ну хоть что-нибудь покажи.
Шаман еще помолчал, поглядывая по сторонам.
– Тебя учили боевому психовоздействию?
– Это как?
– Воздействию на противника взглядом, например, психоэнергетическому удару, бесконтактному воздействию.
– Нет, тренер по рукопашке только рассказывал об этом, а дед, который и научил меня защищаться в детстве, мог все, но слишком рано умер.
– Существует практика боевого психотренинга. Воля у тебя крепкая, ты сможешь заставить себя заниматься.
– Не понял! – искренне удивился Максим.
– Секрет успеха в этом занятии – терпение. Работать надо каждый день, каждую свободную минуту.
– Ну, каждую минуту – это ты загнул, но заставить себя я смогу.
– Тогда можно и сегодня начать, – будничным тоном сказал Шаман. – Зеркало видишь?
Максим оглянулся: в холле, где они сидели, стояли в разных углах целых два трюмо с зеркалами.
– Сядь напротив зеркала, метрах в двух от него, и посмотри себе в глаза, не мигая, постепенно увеличивая давление взгляда.
– Сколько минут?
– Минуты две. Но на часы смотреть не разрешается.
– Понял. А перед упражнением не надо поднять тонус мышц глаза? Нас учили делать это перед боем.
– Молодец, правильный подход. Начни с вращения глазных яблок справа налево и обратно.
– Я знаю.
Максим сел поудобней, начал упражнение: вращение глазами справа налево – двадцать раз, потом слева направо столько же, скосил глаза вправо – максимально, влево – по десять раз, свел зрачки к носу – тоже десять раз, несколько раз переносил взгляд с кончика носа на дальние предметы, зажмуривался сильно и медленно расслаблял мышцы глаз.
Шаман наблюдал за ним бесстрастно, по лицу его нельзя было судить, о чем он думает, но у Максима сложилось впечатление, что штатный экстрасенс команды одобряет его действия.
После разминки Максим подвинул к зеркалу кресло, чтобы начать второе упражнение, и вдруг почувствовал себя неуютно. Будто где-то открыли окно и по комнате потек ручеек холодного сырого воздуха.
Оглянулся на Шамана. Тот поднес палец к губам, кивнул. По-видимому, бурят чувствовал опасность острее.
Максим достал «Беркут», открыл, изогнул бровь.
Стрелка прибора бродила по шкале как живая. Где-то неподалеку возник источник торсионного излучения.
Мимо прошла медсестра, направляясь в ординаторскую с журналом в руке.
– Как он там? – кивнул на стену Максим.
– Спит, – улыбнулась девушка. – Не волнуйтесь, все под контролем.
Шаман проводил ее взглядом, покачал головой.
– Пойду посмотрю, – встал Максим. – Может, это наш клиент излучает?
– Побудь там минут десять.
Максим прошелся по коридору, проверил дверь на лестницу – заперта, вернулся к палате Гольцова.
В палате горел синий ночник, светились индикаторы и панели медицинского оборудования. Гольцов лежал на кровати навзничь с закрытыми глазами, бледный, заросший трехдневной щетиной, и почти не дышал. Лишь пальцы на руках изредка подрагивали.
Максим прислушался к его дыханию, ощущая странную вибрацию воздуха: словно сквозь пространство палаты несся призрачный ветер – при полной неподвижности воздуха.
В коридоре что-то стукнуло, раздались приближающиеся шаги.
Максим огляделся, ища укрытие, согнулся за приборной стойкой.
Открылась дверь, в палату вошел врач в белом халате, подошел к Гольцову, не включая свет. В его руке тускло блеснул металл.
Максим выпрыгнул из-за стойки как чертик из коробки, выхватил пистолет, прошипел:
– Стоять! Ни с места!
Рука врача замерла: он держал шприц. Глаза его сверкнули, и Максим почувствовал тупой удар в лоб, хотя никто его физически не бил. Тем не менее сознания он не потерял, только отшатнулся, поднимая ствол пистолета.
– Руки за голову! Буду стрелять!
Врач продолжал стоять в той же позе, словно раздумывая, продолжать ли ему то, ради чего он пришел, или послушаться.
– Кузьмич, подъем! – быстро сказал Максим в каплю рации. – Тревога! Все сюда!
Врач перевел взгляд на Гольцова, раздвинул губы в непонятной усмешке. Рука его со шприцем пошла вниз, к груди раненого.
Максим выстрелил.
Пуля попала в шприц, разнесла его на стеклянные брызги.
Врач отпрыгнул назад к двери – очень быстро, невероятно быстро, и далеко – сразу на три метра! Ударил ногой в дверь, выскочил в коридор – тоже с удивительной скоростью, Максим даже не успел взять его на прицел.
Гольцов пошевелился, не открывая глаз.
Максим метнулся вслед за гостем, выбежал в коридор.
Из-за угла слышалась какая-то возня, в конце коридора мелькнул белый халат: врач каким-то невероятным образом ухитрился открыть дверь на лестницу и скрылся. Максим хотел было продолжать преследование, но тревога за Итигилова изменила решение. Он выбежал в холл.
Шаман боролся с дюжим парнем в халате, в котором Разин узнал санитара. Знатоком рукопашного боя Иван-Доржо не был, но знал практику цигун и успешно отбивал попытки санитара добраться до горла.
Максим подскочил к катающимся по полу противникам и опустил рукоять пистолета на затылок санитара. Здоровяк сунулся носом в пол, затих. Шаман выбрался из-под него, помассировал шею, грудь, бесстрастный, как и всегда.
– Извини, командир, я пытался…
– Все нормально, – выдохнул Максим. – Не знаю, чего они добивались, но врачебный обход после двенадцати ночи – нонсенс.
– Где врач?
– Сбежал, гад! Дверь на лестницу открыл и смылся. Вряд ли мы его догоним. Ничего, этот парень все нам расскажет.
– Они сначала зашли в ординаторскую…
Максим изменился в лице, метнулся к двери дежурной медсестры, распахнул дверь.
Девушка лежала на полу, но дышала. Ее ударили чем-то тяжелым по голове, и она потеряла сознание.
В ординаторскую заглянул Итигилов:
– Жива?
– Приведи ее в чувства, я попытаюсь все-таки найти врача.
Однако ни Максиму, ни примчавшимуся по тревоге членам группы отыскать киллера – потом выяснилось, что шприц был наполнен клофелином – не удалось. Нашли только брошенный на лестнице халат. Врач исчез. Кем он был на самом деле, выяснить также не удалось, медсестра видела этого врача впервые. А вот санитар после удара по голове ничего не помнил. Мычал что-то нечленораздельное, озирался в изумлении по сторонам, ничего не соображая, и вел себя как человек, потерявший память.
