Грэм Макнилл - Повелители Марса (ЛП)
Надежда соперничала со страхом, что обнаруженное может не оправдать ожидания.
Чем стал Телок? Если он повелевал Дыханием Богов, как могла изменить подобная власть человеческую душу? С властью божественного создателя в руках мог ли Телок измениться до неузнаваемости?
Котов отбросил подобный пессимизм, зная, что Омниссия не стал бы приводить их так далеко и показывать столь много только затем, чтобы разбить о скалы разочарования. Он и прежде проходил испытания и проверки — свидетельством этому являлась потеря миров-кузниц — но откровения Катен Вениа и обнаружение планеты Телока стали доказательством, что их паломничество в неизведанный космос являлось божественно предопределённым.
Магос Сайиксек — вместе с одарённым магосом и технопровидцем с корабля Робаута Сюркуфа — сотворил чудо с двигателями, устремив ковчег сквозь космос со скоростью, которую Котов считал невозможной для «Сперанцы». Линья Тихон и Азурамаджелли проложили курс, который при попутном ветре и семи футах под килем выведет их на орбиту планеты источника сообщений Телока в течение пятнадцати дней.
Котов прекратил ходить вокруг стола, когда понял, что больше не один.
— Вам здесь не рады, — произнёс он Галатее, вошедшей в Адамантиевый Киворий.
Машинный интеллект развернул неуклюжие ноги, встав в полный рост, манекен-техножрец повернулся на триста шестьдесят градусов, осматривая помещение. Ослабленные соединения между мозговыми колбами замерцали, прежде чем скрыться за выдвинувшимися из паланкина панелями.
— Мы надеемся, что вы не замышляете здесь никакой глупости, Лексель, — произнесла Галатея, прохаживаясь вокруг стола. — Вы же не ищете способ забрать у нас контроль над «Сперанцей»?
Котов покачал головой и встал напротив Галатеи. — Нет, я просто наслаждаюсь одиночеством в Кивории, — подчёркнуто произнёс он.
— Странно, мы никогда не считали вас склонным к самоанализу. Мы не думали, что ваше эго способно испытывать неуверенность или потворствовать рефлексии.
— Тогда вы знаете меня не так хорошо, как думаете.
— Возможно, не знаем, но вы не ответили на вопрос.
Котов поднял и широко развёл руки. — Какой смысл? Вы уничтожите «Сперанцу» раньше, чем вернёте управление, не так ли?
— Так, — согласилась Галатея.
— Вы планируете когда-нибудь вернуть мой корабль?
— Ваш корабль? — рассмеялась Галатея, протянув несколько гибких механодендритов и вставив их в разъёмы центрального стола. — Вы берёте на себя слишком много.
Гололитические планшеты выскользнули из стола, проектируя трёхмерную каркасную диаграмму «Сперанцы». Галатея вытянула руку и повернула изображение ковчега Механикус тактильными жестами, как ребёнок, беспечно забавлявшийся с новой игрушкой.
– «Сперанца» теперь наш корабль, — продолжила Галатея. — Попытка отделить нас от неё станет самым неудачным вашим поступком, особенно когда мы так близко к нашей цели.
— Когда вы говорите мы, вы имеете в виду вас и меня или это просто раздражающее жеманство?
Серебряные глаза Галатеи вспыхнули развлечением.
— Обоих. Никого. Решайте сами.
— Твои игры у меня в печёнках сидят, мерзость, — не выдержал Котов, наклоняясь и ставя ладони на красный камень Марса. Благодаря микродатчикам в пальцах он чувствовал структуру и ощущал химический состав камня, черпая силы из воспоминаний о марсианском наследии.
— У вас нет печени, Лексель, — сказала Галатея. — Как и сердца, лёгких, живота и центральной нервной системы. Единственной органической частью тела осталась голова, хотя и она является химерическим сплавом плоти и машинных частей. В моём теле больше органики, чем в вашем.
— Может и так, но я — всё ещё я, и у меня есть душа. Я родился Лекселем Котовым, и я всё ещё — Лексель Котов. Что вы такое? Мерзкое чудовище, которое существует, только вырывая мозги у несчастных жертв. Вы были ничем, пока Телок не создал вашу нейроматрицу. Тогда вы были не тем, чем стали сейчас и если продолжите существовать, то снова станете чем-то другим.
— Напоминает эволюцию, Лексель, — ответила Галатея, лукаво взмахнув пальцем. — Мы не можем придумать более естественного и биологического процесса.
— Вы не развиваетесь, вы самосоздаёте. В вас нет искры Омниссии.
— Разве мы это уже не проходили, Лексель? — спросила Галатея с искусственным преувеличенным вздохом. — Мы оба — паразиты, продолжающие существовать только благодаря присвоению органов и жизненно важных жидкостей других. Единственным отличием является наше появление. Вы, хотя это трудно сейчас представить, родились в результате грязного и неэффективного биологического процесса, подверженного мутациям и распаду, а мы — возвышенное существо, недавно созданное и превосходящее смертных, и нас возмущает, что вы считаете нас ниже себя.
Котов и Галатея стояли друг напротив друга над тёплым камнем священной горы Марса. Между ними не возможно никакое соглашение, никакое сближение и никакое мирное сосуществование. В какой-то момент Котов собрался отдать приказ убить Галатею, но как сделать это и сохранить корабль в целости — вот проблема, которую он не мог решить.
Но в одном он был уверен.
— Чего вы хотите? — спросил он. — Чего вы на самом деле хотите?
— Вы знаете это. Мы хотим убить Веттия Телока.
— Я не верю вам.
— Ваша вера не имеет значения.
— Тогда скажите, почему вы хотите убить Телока? Он — ваш создатель, почему вы желаете ему смерти?
Галатея убрала механодендриты со стола и сложила за спиной, как жало скорпиона. Машинный интеллект излучал враждебность, соединения между заполненными гелем мозговыми колбами мерцали с электрической деятельностью.
— Что за создатель вдыхает жизнь в творение, а затем бросает его? — резко спросила Галатея. — Даже мстительный бог Старой Земли интересовался творением своих рук.
— Не все создатели доброжелательны, — ответил Котов. — И не все творения оказываются такими, как задумал создатель. Журналы экспериментов Механикус и мифические циклы не знают недостатка в рассказах о таких непродуманных ошибках, которые сами же создатели уничтожили в отвращении.
— Как и о создателях, которые были уничтожены своими творениями.
— А если вы убьёте Телока? Что тогда?
— Тогда мы заберём Дыхание Богов. И галактика узнает, на что способен машинный интеллект.
* * *Ледяные ветры обдували склоны чёрно-серебряной горы, всё такие же холодные, какими он помнил их с тех пор, как поднимался по гальке замёрзшей реки к крепости Старокровных. Недавно выпавший снег был по колено, как и тогда, цеплялся за штаны из оленьей кожи и промокал до ног. Воющие ветры подхватывали снег с земли, швыряя ему в лицо и заслоняя гору.
Арло Лют пробивался сквозь снежную бурю, плотнее закутываясь в облегающий плащ из медвежьей шкуры. Он не был создан для такой погоды: слишком высокий и худой, без намёка даже на каплю жира. Холод пронзал его насквозь, пробирая до костей и высасывая остатки тепла из тела.
Триста лет прошло с тех пор, когда он в последний раз следовал этим путём, три долгих века войны, которая видела его превращение из тонкокостного юноши, первым сумевшими добраться до канидайского логова. Он помнил себя неопытным юнцом, все мысли которого были только об охоте, грабежах и распутстве.
Всё закончилось, когда в разгар зимы с горы спустились жрецы в одеждах из волчих шкур и потребовали ежегодную кровавую жертву от племён Локабренны. Каждый ребёнок старше десяти зим должен был совершить путешествие к месту испытаний, где их ладони разрезали чёрной когтистой перчаткой, а кровь собирали в оправленной зубами чаше. Каждый ребёнок становился на колени перед жрецом с пылающими зелёными глазами за волчьей маской, пока татуированный с головы до ног бритый трэлл держал раненые руки возле головы. Лют вздрогнул, вспомнив агрессивное присутствие внутри черепа, бесцеремонное вторжение в свои самые сокровенные мысли. Теперь он знал, что это санкционированный легио псайкер проверял пределы его синаптических связей и устойчивость мозговой архитектуры. Слова псайкера определили его будущее навсегда.
— Уровень принцепса.
В тот день он оставил всё и направился в чащу леса в предгорье. Он ожидал жизнь полную славы и привилегий, но такую жизнь предстояло заслужить. Жрецы молча покинули его у подножия чёрно-серебряной горы и указали, что он должен подняться до крепости Старокровных.
И он поднимался три дня сквозь метели, лавины и оползни. Он поднимался, хотя пальцы на руках и ногах почернели от холода. Он поднимался мимо ледяных статуй великих канидайских воинов-титанов с железной кожей и карабкался по острым, как бритва вулканическим камням, служивших непреодолимым препятствием для всех кроме избранного, посмевшего приблизиться к колоссальным покрытым льдом воротам в склонах чёрно-серебряной горы.
