Павел Данилов - Меценаты зла
Надев толстые перчатки, звездолетчик включил плазменную горелку. Легкоплавкий металл трубки быстро размягчился, став похожим на пластилин. Кирилл начал давить на трубку плоскогубцами, слепляя ее с тросом. Пройдясь так по всей длине, Громов взглянул на результат. Трос переходил в уродливую, помятую в десятке мест трубку, и снова вырывался из нее гладкий и прямой. Словно ручей, ныряющий в изгибы горной расщелины, и вновь вытекающий наружу ровным красивым потоком.
Так же Кирилл реанимировал оставшиеся два порванных троса. На краях, для надежности, он стянул их хомутами с резиновой подложкой. «Пятьдесят человек, конечно, не выдержит. Но для страховки троих пойдет», – решил Громов и уселся на крышу. Выключив фонарь, он остался отдыхать в полной, чернильно-густой темноте. «И все же это не космос, – вздохнул звездолетчик, – там и темнота другого оттенка».
Кириллу послышался звук открывающейся двери. Сердце, казалось, пропустило удар, а затем заколотилось с удвоенной частотой. Громов постарался спрыгнуть бесшумно. Слух различил шаги двух человек. Кирилл вырвал из беззубой пасти створок лифта лом, и те начали медленно закрываться. Громов вжался в стену, мысленно подгоняя двери. В этот раз они закрылись полностью, и до Кирилла донесся какой-то щелчок.
Снаружи постучали по дверям лифта. Кирилл затаился, перестал дышать.
– Мне показалось, или створки сейчас двигались? – спросил первый с недоумением.
– Фонарь, наверное, сбликовал, – равнодушно предположил второй. – Этой фигней уже лет сто не пользовались. Не понимаю, зачем мы сюда ходим?
– Надо же людям хоть какую-то работу работать, – мудро ответил первый, – от полного безделья даже кони дохнут.
– А кто такие кони?
– Да хрен их знает, от сынка Ростислава как-то слышал.
– Ну че? Все нормально? Рекс нас не нашел?
– Ага, – хмыкнул другой, – пошли спать. – Патрульные пошли обратно, и до Кирилла донеслась последняя фраза: – И все же лифт как будто двигался. Может, нам не все рассказывают?
Кирилл выждал еще минут пять, и только потом отлепился от стены и включил фонарь. Первым делом он попробовал открыть двери – услышанный щелчок сильно его беспокоил. Конец лома безрезультатно ткнулся в сомкнутые створки. На его место пришла отвертка, но даже тонкая полоска металла не прошла между идеально подогнанными друг к другу створками.
Кирилл чувствовал себя слепым котенком, закрытым в корзине-переноске. Благо, поставили миску с едой и водой. Да пару игрушек оставили.
Громов сел на пол, и припал к бутылке с водой. Сейчас он мог позволить себе расточительство, списав все на стресс. Дальше надо будет экономить провизию, пока он не поймет, как выбраться из лифта. Кто знает, может и за неделю не удастся открыть двери.
«Надо было хотя бы отвертку вставить, – укорял себя за глупость Кирилл. – Чертова механика. И где этот замок?» Растянувшись на полу, Громов предался апатии. И, как всегда в таком настроении, начал искать виноватых.
«Чьими же трудами я оказался в такой заднице? – зло размышлял Громов. – Вначале обстрел корабля. Затем убийства, тюрьма, смерть женщин, побои от мутанта Шульца, сделка со Светлячком Теодором. И если бы это было концом. Мне бы в космос, а я убежал под землю. – Кирилл тяжело вздохнул. – Похоже, я сработал отличным щитом, уводя взгляд от настоящего агента».
Кирилл думал, согласился бы он на подобную миссию, если бы его попросили, призывая к патриотизму уроженца Spes? Как бы он себя вел? Или псы Рекса сразу бы раскусили подставу? Теперь уж они уверенны, что он профи. Вон как ловко скрывается который день на их территории! Шутка ли, сбежать из столицы!
«Я еще узнаю, кто меня подставил», – решил Кирилл и, приободренный этой мыслью, встал на ноги. Осмотрев каждый сантиметр стыка дверей, Громов переключился на пульт с клавишами. Одна из них должна была открывать двери. Работа была привычной – заменять порванные и обугленные провода на новые.
Схема была восстановлена только поздним утром. Кирилл вымотался, но ложиться спать и не думал. Приходили люди, чтобы пройти обязательное еженедельное купание в карантинной камере. Смеялись женщины, несколько раз Кирилл слышал свое имя, еще чаще говорили про Жака. Некоторые мужики до сих пор говорили о турнире. Многие теперь тренировались в тренажерном зале каждый день.
Кирилл работал, стараясь не шуметь. К середине дня он снял еще один внутренний кожух лифта, за которым оказался аккумулятор. Проверив его заряд, Громов прикрыл глаза и глубоко задышал. В аккумуляторе не осталось и завалявшегося миллиампера. Сейчас это был просто кусок металла, купающийся в химическом растворе.
Звездолетчик с трудом подтянулся и выбрался на крышу. Подложив под голову полупустую бутылку, он закрыл глаза. Нужно было поспать, отдохнуть. Утомленный мозг уже не мог придумывать и перебирать возможные пути спасения, и Кирилл нырнул в спасительное забытье сна.
* * *Проснулся он в середине ночи. Тело ломило от почти двенадцати часов лежания. Громов рывком встал, включил фонарь и слегка размялся. Первым делом он перетаскал все продукты и инструменты на крышу. Если позже кто-то будет осматривать лифт, то вряд ли ему захочется соваться в люк.
Взяв в руки отвертку, Кирилл принялся разбирать плазменную горелку. На душе было спокойно и легко, словно он выполнял привычную профилактическую работу в техническом отсеке по дороге на родную планету.
Аккумулятор горелки, несмотря на небольшие размеры, оказался высокой емкости и мощности. Перекинув клеммы с основного аккумулятора на него, Громов нажал кнопку. Щелкнуло, и створки медленно разошлись.
Кирилл на всякий случай положил между ними лом. Отсоединив аккумулятор, вернув кожух наместо, Громов, наконец-то, вышел в карантинный отсек. Еще полчаса ушло на то, чтобы вручную закрыть тугие двери лифта. Теперь между ними была щель не больше двух сантиметров.
Звездолетчик зашел в знакомую по первому дню в Бункер-сити камеру и разделся. Струи ударили из потолка автоматически. Затем был шампунь, сушка, ионный душ, ультрафиолетовое облучение и лазерная бритва.
Освеженный Кирилл вошел в бункер одновременно с включением утренних фонарей. «Впредь нужно быть еще осторожней, – решил звездолетчик. – Наверное, стоит сделать перерыв на пару дней. Да и рюкзак давно пора дошить».
– Я думал ты ушел без меня! – воскликнул Жак, стоило Громову отпереть дверь.
– Тихо ты! – строго сказал Кирилл. – Куда здесь можно уйти? На плантацию меня пока не пускают.
– А как же…
Громов сделал страшные глаза, и Жак заткнулся. Было у Кирилла неприятное ощущение, что за ним внимательно следят.
– Пойдем в столовую. Есть охота – караул.
Полдесятка заказанных блюд едва уместились на подносе. Синтезатор все-таки исхитрился их расставить, сделав посуду немного уже, но выше. Кирилл с аппетитом налег на еду.
К середине завтрака в столовую вошел Матвей. Вся его доброжелательность куда-то испарилась – ни приветствия, ни улыбки.
– Привет, Матвей, – поздоровался звездолетчик.
– Тебя вызывают в администрацию, – сухо ответил сын старейшины.
– Я кушаю, – показав ложку, проговорил Кирилл. – Как закончу – приду.
Матвей на миг сморщился, но перечить не стал. Уселся за крайний стол и уставился в окно-иллюзию, где показывался невероятно красивый рассвет.
Громов ел нарочито медленно. Тянул время, чтобы все обдумать, да и аппетит почти пропал. Жак с беспокойством переводил взгляд с Матвея на Кирилла и, кажется, глотал бутерброды с семгой, не жуя и не чувствуя вкуса.
На входе в администрацию Громова обыскали и забрали казенный парализатор. Против обыкновения, его повели не к Ростиславу Генриховичу, а к начальнику безопасности. К удивлению Кирилла, им оказался не Матвей, а крепкий мужичок лет восьмидесяти с широкими усами и узкими полосками бакенбард. Лицо у него было круглым и красным, что сильно отличало его от бледных жителей Бункер-сити. Громов мог поклясться, что видел его впервые.
– Присаживайтесь, Кирилл, – сказал он. Его манера говорить живо напомнила Громову Теодора из правительства Тайлы.
– Спасибо. С кем имею честь говорить?
– На кабинете было написано, – вкрадчиво ответил мужик. Было видно, что он не привык, чтобы его посетители задавали ему вопросы. – Обращаться ко мне можешь просто капитан. Я им был когда-то. – Помолчав пару секунд, он добавил: – Хотя, тебе это вряд ли понадобится.
«Да здесь то же самое, что и наверху, – с отвращением подумал звездолетчик, – та же власть, те же кабинеты для неугодных и опасных».
Громов заставил себя расслабиться и слегка улыбнуться.
– Где вы были в течение двух суток?
– В бункере.
– В какой его части?
