Наталья Игнатова - Пыль небес

В небе Стая преследовала отступающего противника. Из двенадцати машин осталось восемь. Неплохой результат с учетом того, что остальных тоже добьют. Сейчас, когда не надо отвлекаться на Блудницу, восемь болидов четырем пилотам Стаи не соперники. Пусть даже из этих четверых двое почти калеки.

Мал спикировал, пронесся над верхушками деревьев, нырнул и завис рядом с Тиром. Разломав остатки колпака, громадный радзим повозился в кресле и устроился так, что Тир оказался наполовину на фюзеляже его болида, наполовину – у Мала на руках. Решение не лишено смысла. Теперь можно не бояться упасть.

Тир выцедил из Мала коктейль отрицательных эмоций. Страх, боль, злость, тревога, сожаление… все пошло в дело. Умирать не хотелось.

Риттер мелькнул рядом и исчез в небе.

Меньше чем через минуту к Малу присоединился Падре.

– Риттер полетел за медиками, – сказал он деловито. – Так, Суслик, снимать тебя с ветки нельзя – кровью истечешь. Будем пилить.

Ножовка из заговоренной стали была обязательной частью аварийного набора. Правда, предназначалась она для распиливания корпуса болида, если вдруг пилота заклинивало в машине, а никак не Для сбора пилотов по деревьям. Но сейчас это уж точно неважно.

– Будет больно, – сказал Падре, – ты потерпи.

И Тир, против воли, рассмеялся.

Кровь закапала на фюзеляж маловского болида, потекла изо рта, но перестать смеяться он не мог. Больно? Вот это больно? Черт, ну не смешно ли?

Падре нахмурился и ударил его по лицу.

Сразу полегчало.

Ветку перепилили. Тира благополучно доставили на землю. Затеяли возню, опираясь на небогатый опыт по оказанию первой помощи – Падре успел забыть почти все, чему учился в монастыре, а Мал никогда не применял на практике то, что рассказывали в училище.

Тир с некоторым удивлением осознал, что их эмоции не иссякают. И Мал и Падре продолжали бояться за него, злиться на уцелевших врагов, досадовать на себя – да много там чего было, годного в пищу, – несмотря на то, что он тянул из них чувства, уже не отрываясь, и оба давно должны были впасть в апатию. Похоже, дело в том, что источник эмоций – он сам, он питает их, он же их отбирает, и питает снова… причем без потерь для себя, не прилагая никаких усилий.

Шаграт посадил свою машину рядом с Блудницей. Открыл колпак и закурил. Вылезать он не торопился.

Ну а там и медики прибыли. Они должны были помочь, но первое, что сделал командир бригады, серьезный тощий дядька лет сорока, – наложил на Тира обездвиживающее заклинание.

И это было…

Неправильно. Это было опасно. Страшно…

Чужие люди.

Он не может шевельнуться. Не может защищаться.

Страшно.

Тир зарычал, пытаясь справиться с неподвижным непослушным телом. Рванулся. Пошевелиться удалось едва-едва, но этого оказалось достаточно, чтобы медик повторил заклинание.

– Что это? – сердито спросил у Падре второй, разворачивающий носилки. – Что за существо?

– Не ваше дело, – ответил Падре так же сердито. – Лечить его надо как человека, а остальное вас не касается. Что не так?

– Он боится, не видите, что ли?! – прозвучал голос Казимира. – Убери заклятие, ты, трубка клистирная!

ГЛАВА 8

Наступает время истин, тьма легла у ног.

Казимира снял с полетов командир полка. Приказал немедленно лететь в госпиталь. А там, на посадочной площадке, светлого князя встретил фон Геллет.

– Отправляйтесь вместе с медиками, – распорядился он, – Тир тяжело ранен…

– Насколько тяжело? – Казимир и сам мог представить насколько, если граф лично занялся этим делом. Но очень хотелось услышать что-нибудь обнадеживающее.

– Тяжело, – повторил фон Геллет. – Вот ваш шлиссдарк. Казимир, скажите, пока вы были в Приморье, Тир много убивал?

– Убивал? – Казимир слегка обалдел. – В Приморье? Да он вообще никого здесь не убил, кроме… одного человека. Нет. Не убивал. Совсем.

– Плохо, – пробормотал фон Геллет. – Очень плохо. Все. Отправляйтесь.

Шлиссдарк был модели «фоте» – маленький, крытый, размером примерно с лонгвийский анлэтхе, но гораздо более быстрый и маневренный. Он сразу, не поднявшись даже на уровень второго этажа, разогнался до максимальной скорости и помчался вслед за двухцветным болидом. Кто-то из Стаи был проводником, но кто, Казимир не знал.

Болид притормозил перед проемом телепорта, нырнул под арку и исчез. Шлиссдарк последовал за ним.

Потом Казимир узнал, что Риттер – это он прилетел в столицу за помощью – превысил все возможные полномочия, реквизировав деньги на телепорт в единственном на весь Стифурт банке. А в те минуты он только удивился: телепорты – это услуга для богатых. Для очень богатых.

Стифурт Казимир не узнал – никогда в нем не был. Городок мелькнул и пропал, понеслась навстречу заснеженная равнина. Болид влетел в лес, понесся меж стволов, и пилот медицинского шлиссдарка, чертыхаясь сквозь зубы, последовал за ним. Гораздо медленнее.

Посадить шлиссдарк там, где упал Тир, было негде. Поэтому оставшиеся метров сто бежали бегом, продираясь через подлесок и проваливаясь в сугробы. Казимир не бежал, а летел. Но медики все равно его обогнали. А потом он на какое-то время потерял способность соображать, когда увидел кровь на руках у Мала, увидел бледного, как будто даже отощавшего Падре. И Тира. И показалось, что тот тает, истекает кровью и тает, как тонкая церковная свечка.

Жив он еще?!

Командир бригады произнес заклинание, набросил на Тира светло-зеленую тонкую сеть. Черт его разберет, что за штука. Но Казимир понял, что его демон жив. Тот рыкнул, изо рта плеснулась кровь, и сеть разлетелась в клочья. А в черных глазах забился такой панический ужас, что у Казимира аж сердце перевернулось. Медик – идиот! Их там у Гахса что, не учат хотя бы азам эмпатии?! – немедленно повторил заклятие. Нити сетки превратились в веревки. И Казимир в бешенстве едва не врезал медику в ухо.

– Сними заклятие! – приказал он.

Его не то чтобы проигнорировали: князей не игнорируют. Его попросили не мешать. И драконья кровь вскипела в светлом князе Мелецком.

– Сними заклятие, – повторил он уже совсем другим тоном. – Скажи ему не двигаться, и он не будет двигаться, хоть ты кожу с него сдери, но не смей его пугать, понял?

Медик гневно оглянулся… и действительно понял. Заклятие снял.

Дальше бригада действовала без накладок. Казимир присоединился к остаткам Стаи. Падре был задумчив, Мал – слегка подавлен. Риттер зол. Шаграт так и не вылез из болида, мрачно зыркая оттуда на всех окружающих.

Они что же, считали, что Стая неуязвима?

Казимир привык к легкому раздражению по поводу их избранности. Считалось, что они лучше летают. Ну ладно. С его точки зрения, это был спорный вопрос. Он знал, что он лучше их всех, всех, включая Тира, но Тир не раздражал так, как остальные. А сейчас Казимир вообще не понимал, как мог на него злиться.

Носилки уже поднялись над снегом и заскользили к шлиссдарку.

– Все, – поторопил командир бригады, – ваше высочество, пройдите в машину.

– Какой там «все», – Мал в два шага оказался рядом, – куда собрался, лекарь? Ты скажи, жить-то он будет?

– Будет, – проскрипел Шаграт.

На него уставились все, включая медиков.

– Будет, – подтвердил командир. – Раз не умер, то выживет.

А самого Тира гораздо больше собственного состояния интересовало, кто же и каким образом организовал столь эффективную засаду.

Болеть он не умел, поскольку раньше этим заниматься не приходилось, и не умел бесплодно размышлять, а ничего другого в госпитале делать было нельзя. Врачи здесь, в отличие от бригады неотложной помощи, знали, с кем имеют дело… или с чем? ладно, неважно. Знали, что он отличается от людей, и дурацких вопросов не задавали. Почти. Лучше бы они вообще ни о чем не спрашивали, но не может быть, чтоб, разобрав такую штуку, как Тир, на запчасти, врач удержался от вопросов.

Другое дело, что на вопросы можно не отвечать.

И все равно ни болеть он не умел, ни бесплодно размышлять… а выбора не было.

Первый день Тир еще держался. Ночью – даром, что едва мог шевелиться – поймал себя на том, что рассказывает сиделке про ее, сиделки, проблемы со здоровьем. Несовместимые с жизнью, надо заметить. Причем к тому моменту, как Тир понял, что делает, дама уже дозрела и внимала каждому его слову как завороженная.

Хотя почему как?

Вне всякого сомнения, нужно было продолжать начатое и съесть женщину. Тир так и поступил бы – он был не в том положении, чтобы задумываться о будущем – не нарушь их уединение светлый князь Мелецкий. Он, оказывается, остался в госпитале на ночь, а завтра должен был передать дежурство кому-то из Стаи.

– Ты что творишь? – спросил Казимир скорее озадаченно, нежели сердито. – Ты же ее загипнотизировал.

– Стой, – приказал ему Тир. – Не двигайся.