Макс Острогин - БОГ КАЛИБРА 58
Вообще-то я давно хотел такого. Готовился. К Большой Схватке. Чтобы окончательно переделаться из выживателя, крадущегося подле, в истребителя, шагающего с поднятой головой.
Алиса орала что-то, кажется, какие-то советы мне сообщала, как с этой гадостью справиться, я же не слышал ничего. Я даже рева этой твари не слышал – в моих ушах стоял какой-то торжествующий звон, как будто тысячи немых колоколов вдруг проснулись и ударили, наполняя воздух торжествующей песней очищения.
Главный Жрец легко запрыгнул на платформу и, не теряя времени, кинулся на меня. В долю секунды я успел заметить глаза, пылающие адским желтым огнем, раздвоенный змеиный язык, мелькнувший за черными зубами, когти, шерсть, сросшуюся в острые шипы.
Затем Жрец прыгнул, сразу перемахнув половину расстояния. Приземлился с грохотом, белые плиты треснули под могучей тушей, сверху посыпались кирпичи. На секунду он замер, приготовляясь ко второму прыжку. Я ждал. Нужно было поймать мгновение, в бою все зависит от мгновения.
И я его поймал.
Жрец подобрался, напружинил лапы, собравшись метнуть туловище на меня. Я выстрелил.
Жакан попал в колено. Колено у него было не как у многих прыгучих тварей, не развернутое назад, а прямое, примерно как у кенги. Жакан попал в шишковидную чашечку и разломал ее на части. Но Жрец не успел погасить мощь, он уже толкнулся. Нога подломилась, нагрузка сместилась на другую толчковую, и Жрец прыгнул криво. Наискось платформы.
Он проломил несколько колонн, соскочил с платформы, врезался в стену, как раз под надписью «оломенская». Рухнул на рельсы. Буквы осыпались.
В этот раз он ревел гораздо громче, я услышал.
Попытался подняться, получилось, прыгнул, но силы одной ноги не хватило, Жрец завалился на пол и забился на рельсах, крича и ломая еще уцелевшее убранство станции.
Вылезти он не мог, цеплялся за края платформы, силясь подтянуться, но короткие передние лапы не имели силы поднять туловище, я осторожно приблизился и отрубил левую топором.
Все, в общем-то, все.
Поверженная погань с воем билась на рельсах. Можно уходить – в таком состоянии тварь была не жизнеспособна. Участь, учитывая аппетиты потомства, ей предстояла незавидная. Но…
Она могла вполне отрастить новые лапы. Как тот же волкер, лапу ему долой – и он сразу убегает к себе, в берлогу. Сидит там, лижет культю – и вылизывает себе новую, через три месяца вполне себе снова скачет. И эта могла вылизать. Или эти ее, отпрыски, кто их знает. Поэтому дело стоило закончить.
Подошла Алиса. Присвистнула.
– Ну, ты, Калич, даешь… Такого я вообще уж не видела… Если бы ты еще не в Рыбинске жил… Слушай, оставайся, а? У нас? Сразу в полковники запишут, точно. Я подтвержду… подтвержу, что ты жрецов разорил – все логово, и рабочих, и мамку. Такого же никогда не было, ни зимой, ни летом. Оставайся!
Я мужественно промолчал.
Зарядил жакан. Много потратил. Пуль, пороха, сил. А что делать?
Жрец возился на рельсах, дрыгался и хрякался, не давал прицелиться. Бить требовалось наверняка, чтобы не тратить зря припасы.
Я поднял тяжелый кусок плиты, швырнул посильнее, попал в брюхо. Жрец зашипел, уставил на меня плещущие бешенством глазки. Выстрелил в его раскрытую черную пасть. Брызнули осколки зубов, пуля вышла из затылка, разворотив череп.
Алиса похлопала в ладоши, я перезарядился, крупной дробью. Поднял отрубленную лапу жреца. Когти были отменные, черный, с металлическим отливом рог, длинные, можно отличное ожерелье вырезать, Трофиму подарить…
Я вспомнил, что Трофим мертв. Бросил лапу на платформу, взял топор. Отрубил когти, размельчил их в мелкий прах, растоптал его вместе с лапой.
Все.
Устал.
Алиса сунула бутылку с водой. Попил. Немного, чтобы в сон не потянуло. Голову покидала бешеная кровь, от этого она слегка кружилась и чувствовалась невесомой и при этом одновременно тяжелой.
– Пойдем, – Алиса взяла меня за руку. – Тут уже недалеко совсем…
Мимо, не обращая на нас никакого внимания, текли мелкие жрецы, для выживших сегодняшний день был удачным – сразу столько мяса.
Папа завозился в клетке. Но не обеспокоенно, а словно бы удивленно.
– Чует, – прокомментировала Алиса. – Чует… Тут уже рядом.
Мы спустились на пути и снова погрузились в туннель. Здесь
тоже были дыры в потолке, свет пробивался сквозь них как через колодцы, вращаясь. Туннели растроились, мы двинули полевому, и через километр Алиса остановилась. Люк. В нише справа. Обычный, такие на дорогах часто встречаются, на них нельзя наступать, примета плохая. Я думал, мы полезем, и хотел люк снять, Алиса оттолкнула меня и залезла на крышку.
Стала высчитывать что-то на пальцах, затем кивнула сама себе.
– Сегодня четверг? – спросила Алиса. – Хотя ты, наверное, не знаешь. Будем считать, что четверг…
И принялась прыгать. Раз, два, три, четыре.
Ничего не случилось.
– Скорее! – Алиса соскочила с люка, схватила меня за руку и побежала вдоль рельс.
Метров через тридцать в стене открылся проход, узкий, в метр, наверное.
– Скорее, говорю! – Алиса втолкнула меня в эту щель и тут же втиснулась сама.
В стенах зашипело, лязгнуло железо, щель исчезла.
– Все предусмотрено, – пояснила Алиса. – Механизация, Калич, все само работает. Еще чуть-чуть, и мы дома.
Но до дома оказалось далеко. Мы миновали коридор, длинный и низкий, и вышли к лестнице. Лестница самая обычная, какая в домах бывает. Лестничный пролет широкий, я поглядел вниз. Темнота, прерываемая редкими лампочками. А дна вообще не видно.
– Залегание двести метров, – с гордостью сказала Алиса. – Нижнее Метро, Запасной Выход номер два, убежище Затон. Или Двадцать Два.
Вниз.
Я поглядел в этот квадратный провал.
– Не бойся, Калич, преисподняя еще ниже, – успокоила Алиса. – Давай, поторапливайся, я хочу принять душ, а то черт-те чем за неделю провоняла, рыба сплошная…
Алиса пустилась вниз по ступенькам, напевая считалочку типа «раз-два-три-четыре-пять, я иду чужих искать». Я на всякий случай плюнул через плечо, прикусил язык и три раза моргнул на Удачу.
Гомер как-то рассказывал. Как он спускался вниз. Конечно, у нас никакого метро нет, но подземелья тоже встречаются, бункеры разные, штольни. Гомер вот как-то забрел в одну, когда еще молодым был и искал склады. Искал склады, а нашел бункер. В нем одни скелеты сидят, сгнили давным-давно. Гомер стал чи-
тать – ну, для чего этот бункер, и так понял, что он космический. Управляет каким-то оружием, но каким, непонятно совсем. Так вот, Гомер рассказал, что этот бункер был закопан так глубоко, что он лично чувствовал адский жар.
Спускались долго. Ступени все не кончались, и я начинал думать, что тут совсем не двести метров, а гораздо глубже, обманула Алиса, я уже хотел даже спросить, но тут Алиса остановилась возле тяжелой и выпуклой железной двери. На двери горели кнопки, Алиса загородила их от меня и стала с пиканьем нажимать.
– Безопасность, – пояснила она. – А вообще пришли уже.
Дверь открывалась с помощью тяжелого штурвала, Алиса принялась его вертеть, а я смотрел вниз. Лестница терялась в темноте.
– А там что? – спросил я.
Алиса пожала плечами.
– Технические помещения, кажется. Не знаю. Если хочешь, можешь разведать.
Я достал камушек, отпустил за перилами, стал считать. До десяти досчитал, а камушек так и не брякнул. Или там вообще дна не было, или в мягкое упал.
– Хватит пялиться, – Алиса откинула дверь. – Плюнь.
Я плюнул. Тоже не брякнуло.
– Не плевать! – тут же одернула Алиса. – Ты не дома!
За дверью начинался коридор, освещенный уже вполне хорошо, синим. Длинные, похожие на палки, лампы, тянулись под потолком ровными дорожками. На полу коврики резиновые, шагать приятно.
Алиса повеселела, зашагала быстрей. По левую руку встречались ниши с трубами, кранами и всякими опасными приспособ-
лениями – на это указывал пронзенный молнией череп. В пятой по счету нише ни труб, ни кабелей не нашлось, только люк.
Алиса хлопнула в ладоши.
– Что? – спросил я.
– То, что ты, рыбец, никогда в жизни не видел, – подмигнула Алиса. – Смотри и запоминай, поедатель налимов!
Алиса схватилась за тяжелую круглую ручку, сдвинула ее вправо, потянула на себя.
– Нижнее Метро! – торжественно произнесла Алиса.
Нижнее Метро меня удивило.
Даже потрясло. Размерами. Я никогда не видел ничего такого большого. Верхнее Метро было просто темной грязной трубой, кишащей нечистью. Нижнее…
Тоннель, такой же круглый, только, наверное, в три раза больше, чем верхние тоннели. Стены выложены квадратными пластинами. Никаких кабелей. Светло – каждая пластина испускает чуть зеленоватое, приятное для глаз сияние. Сухо. Никакой слякоти, луж, вообще выглядит очень ново, точно вчера построили. Внутри тоннеля лежит труба, по размерам как раз с тоннель метро Верхнего. Гладкая. Из материала…
