Макс Острогин - БОГ КАЛИБРА 58
Топоры…
Топоры оставил.
Лопату оставил.
Ботинки.
Ожерелье.
Карабин.
Через две минуты я шагал по коридору. Домой.
Все просто, говорил Гомер. Есть люди, есть нелюди. Твари, двигающиеся сквозь мир лишь попущением Божьим, шлак, ходячие язвы. Отсеки их, чтобы не повредили они малым сим.
Все просто, говорил Гомер. Есть люди, а есть нехорошие люди, помеченные тьмой, соблазняющие малых сих. Имя им легион, грешники, падшие черные овцы, из-за них все и началось. Узнать черную овцу легко, узнай ее по делам ее. И да будет тверда твоя рука, вырежь ее из стада, ибо если будешь мягок и пустишь в сердце свое ложное добро, скоро и остальные овцы покроются паршой, и вынужден ты будешь забить их всех.
Я шагал по коридору. С потолка капала пахнущая железом вода, навстречу мне попались два человека, оба улыбнулись, но не приветливо, а как-то настороженно.
И девушка. Она шла третьей, и сразу я даже не очень понял, что это девушка. Испугался я, показалось, что это не совсем человек даже. Люди у нас как ходят – в комбезах, в бронекостюмах, в маскхалатах и прочем камуфляже. А эта шла просто и необычно – в длинных, до колена, трусах, в майке. А на голове что-то белое, тряпка обмотана. Я сначала решил, что раненая, голову прострелили, или внутреннее разжижение, возможно, мозг вытек, а потом она тоже мне улыбнулась, и я понял, что не раненая. А просто…
Здешняя. И мокрая. И без оружия. Ничего-ничего, даже самого распредпоследнего ножика, в такой одежде ничего не спрячешь.
– Привет, – сказала девчонка совершенно расслабленно.
– Ага, – буркнул я.
Она хихикнула, а я почувствовал себя глупо. С этими топорами, с карабином, Папа еще тут начал приходить в себя, зашевелился, зашипел, заскрежетал зубами, другие звуки произвел, девчонка хихикнула, а я поспешил пройти дальше – мало ли что еще Папа выкинет? А она подумает, что это я.
В конце коридора начиналась лестница, я двинулся наверх и через несколько уровней оказался в таком же коридоре, только на стенах красная полоса. И охрана, двое в броне высшей защиты – на меня сразу наставили многоствольные пулеметы, хотя до этого в бодучку играли, и один явно проигрывал – лоб у него был весь уже красный, и наворачивалась щелбанная шишка.
Я предъявил зеленую карточку, пропустили, видимо, зеленая карточка давала разные полезные преимущества.
Эти двое поглядели на меня испуганно.
Я оказался в зоопарке. Во всяком случае, на зоопарк это очень и очень походило, только…
У нас в Рыбинске… ну, там, короче, где я родился и жил, тоже был зоопарк. Клетки, а в них скелеты животных. Очень хорошо сохранившиеся скелеты, блестят, особенно мне верблюд нравился – смешной такой, раскорячный. Тут тоже. Клетки. И справа и слева. Клетки пустые, большинство. Две заняты, в одной волкер, в другой Алиса. Сидела на полу. В плече торчал гарпун.
Увидела меня, вскочила на ноги.
– Дэв! Дэв, иди сюда!
Я не спешил приближаться.
– Ты вырвался?! Здорово! Тут всего двое охраняют, давай…
Я молчал.
– Это все сначала придумано было! – громко зашептала она. – Это ловушка! Засада! Не верь им…
Гарпун звякал по прутьям.
Глаза у Алисы были совсем-совсем красные.
– Они лгут… Лгут! Лжецы! Они собираются всех убить! Это спасение!
Алиса дернула прутья клетки, с потолка пролилась вода.
Я молчал.
– Спасение! Мы должны спасти детей! Ты понимаешь?! Скоро всему конец, я точно это знаю! Надо спасать маленьких! Уходим! Ты же сдохнешь тут, они же тебя заманили!
Я стал заряжать карабин. Не спеша, но очень тщательно.
– Что ты делаешь?
Я опустил в ствол пулю с урановым сердечником, придавил шомполом.
– Что ты делаешь?!
– То, что я делаю всегда…
Алиса вдруг посмотрела на меня по-другому. Серьезно. Как никогда не смотрела. И спросила:
– Совмещаешь смерть с неподвижностью.
Вернее, даже не спросила, а просто сказала.
Я поднял карабин. Надо было что-то сказать, в таких ситуациях принято что-то говорить. Я сказал:
– Ты сама виновата. Надо было раньше сказать…
Алиса смотрела на меня через решетку.
– Я сразу понял, посмотреть просто хотел, что ты делать будешь…
Молчала.
– Зря ты так. Зря совсем…
Алиса молчала.
Я опустил оружие. Не мог я так Стрелять, да еще в Алису.
– Ладно, – я убрал карабин на плечо. – Ладно, поглядим…
Я собрался уходить. И оставаться. Здесь, вот сейчас в эту минуту я вдруг понял, что останусь. Есть дела. А может, это лечится? Какими-нибудь уколами. Или оперативно. Или электричеством, я слыхал, электричество от многих болезней помогает. Или потом будет лечиться, жизнь не стоит на месте. Да и польза от нее есть – раны быстро заживают. Ладно.
– Эй! – позвала Алиса.
Я оглянулся.
– Не уходи, а? – попросила Алиса.
Но я, конечно, ушел. Надо было подумать.
Обычно я так не поступаю. С поганью. Не разговариваю, не смотрю в глаза, не поворачиваюсь спиной. Потому что погань всегда обманет, в этом ее сила, Гомер так говорил.
Обычно я так не поступаю. Поступаю по-другому.
Совмещаю смерть с неподвижностью.
© Острогин М., 2010© ООО Издательство Эксмо., 2010Иллюстрации на обложке Владимира Манюхина
[ http://www.render.ru/gallery/show_work.php?work_id=56744 ]
