Василий Орехов - Зона поражения
Мы подобрались к внушительному ангару, из распахнутых дверей которого монотонно верещал зуммер. И сразу же детекторы радиации, встроенные в наши ПДА, подали голос — сначала щелчки были редкими, затем, когда мы приблизились к дверям, стали напоминать треск кастаньет.
— Похоже, горячее пятно всплыло прямо посреди лагеря, — вполголоса произнес Хе‑Хе. — Что же это за тварь принесло вместе с ним?
— Я такой штуки еще не встречал, — признался я.
Пожалуй, следовало линять из лагеря, пока не поздно. С блуждающими горячими пятнами шутить не стоит. Я помню, как однажды такое пятно прошло по траве, на которой сидел Папахен. Его счетчик Гейгера на несколько мгновений сошел с ума, а потом сдох. Сам Папахен получил облучение такой силы, что мы даже не смогли подойти к нему близко, чтобы похоронить как следует.
Но меня уже разобрало. Надо было выяснить, что здесь произошло, хотя бы для того, чтобы не столкнуться через десять минут на сталкерской тропе с рыскающим по окрестностям огромным кровожадным мутантом.
Я осторожно поднялся по ступенькам и заглянул внутрь ангара через распахнутую дверь. Фонило внутри знатно. Рядом с дверями стоял компьютерный стол, на котором лежал опрокинутый и треснувший монитор; еще один монитор валялся на полу, придавленный поваленным креслом и бездыханным телом в зеленом халате, рассеченным от плеча до пояса. По экрану продолжали бежать вертикальные столбцы символов. Какое‑то электронное научное оборудование было расставлено вдоль стен. По потолку змеились толстые провода в разноцветной изоляции, мерцали приглушенно светодиоды. Половина ангара была отгорожена толстой стальной решеткой.
Внутри стояло что‑то вроде огромного металлического корыта, в котором я разглядел окровавленные собачьи ноги и головы. В углу была оборудована поилка с мутной водой. Над клеткой располагались кран с лебедкой, который перемещался по приваренным к потолку направляющим, несколько видеокамер, какие‑то измерительные приборы, провода от которых расходились по всей лаборатории, и странного вида аппарат, напоминавший соленоидную катушку в могучей свинцовой броне. Я уже достаточно топтал Зону, чтобы понять: такой мини‑саркофаг мог скрывать только радиоактивные материалы. Создавалось впечатление, что в середине этой катушки раньше вращался радиоактивный брусок, но теперь свинцовая броня была варварски раскурочена и кто‑то выломал брусок из агрегата. Металлические прутья на передней стороне клетки тоже были изуродованы, вырваны из гнезд, отогнуты в стороны. Кому‑то очень большому не терпелось выбраться на свободу.
За несколько мгновений оценив обстановку, я поспешно спрыгнул с крыльца — годовая норма облучения не резиновая, ни к чему набирать ее за пару минут. На всякий случай вынул из нагрудного кармана пузырек со специальными таблетками, показывающими суммарную дозу полученной радиации, встряхнул его, посмотрел на свет — нет, все в порядке, только чуть голубоватые по ободкам. Когда они станут синими, как июльское небо над родным Харьковом, о Зоне можно на полгода забыть.
— То же самое? — спросил Донахью.
— Не совсем, — отозвался я, досылая гранату в подствольный гранатомет. — Это не пятно. Похоже, ученые проводили тут какие‑то эксперименты с тварями. Подвергали их направленному радиационному облучению или ставили еще какие‑то опыты. И сдается мне, один пациент вырвался на свободу. Рекомендую не терять бдительности, господа.
Хе‑Хе и охотники тут же последовали моему примеру. Сигнал аларм‑маячка внезапно пискнул и умолк. Стеценко посмотрел на меня.
— Этот человек умер! Наша помощь уже ни к чему. Не пора ли рвать когти?
Пришибить твою муху! Давно пора, но теперь я из принципа все сделаю наоборот.
— Маячок мог испортиться, — пояснил я. — Надо все‑таки посмотреть, что с раненым.
Стеценко пожал плечами.
— Как скажешь, босс. Только охота становится слишком опасной.
— Это вы еще не видели действительно опасной охоты.
В одном из домиков послышалось слабое шевеление, и я вскинул руку: тишина!
— Бе… Березин! — донесся оттуда прерывистый голос. — Бе…
Несмотря на то что раненый говорил с трудом и захлебывался кровью, я сразу его узнал: это был Нестандарт, начальник лагеря. Кличку свою он получил за любимое словцо, которое часто употреблял, рассматривая артефакты, предлагаемые сталкерами для покупки. Березин, его научный и административный помощник, тоже был мне хорошо знаком. Его труп я обнаружил в одном из сборных домиков.
— Бере… — голос Нестандарта пресекся. — Бе… Березин! Уве… увеличить мощность! Березин!..
Снова заработал маячок, пульсируя на карте моего ПДА кроваво‑красной каплей. Нестандарт явно был в бреду и в забытьи то включал, то выключал аларм.
— Надо оказать ему помощь, — сказал я. — Он истечет кровью, пока прибудут спасатели.
Несмотря на свою прижимистость и дурной характер, Нестандарт несколько раз здорово выручал меня, и я чувствовал себя обязанным. Да и вообще паскудно это: находиться в нескольких метрах от раненого и не оказать ему помощи. Дима Шухов такого не одобрит.
Мы полукругом приблизились к дверям домика. Снова затрещал детектор радиации, и я с неудовольствием подумал, что Нестандарт мог у себя в лаборатории хватануть солидную дозу облучения. Встав у стены рядом с дверью, я осторожно высунул ствол автомата в дверной проем. Никто внутри на это не отреагировал.
— Эй, Нестандарт! — негромко позвал я.
— Бе… Березин! — невнятно донеслось изнутри. Сигнал маячка пропал снова.
Я шагнул вперед с мерзким ощущением, что ловушка уже давно захлопнулась, и одним взглядом охватил обстановку помещения.
По‑видимому, это был пищеблок. Несколько рядов пластиковых столов, за каждым из которых могло разместиться четыре человека. Длинный металлический прилавок раздачи, окошечко для приема грязной посуды в противоположной стене, над ним — большие электронные часы. Коричневые двадцатикилограммовые сетки с картошкой и свеклой, грудой сваленные прямо в углу. На стене какая‑то документация. Три неподвижных тела на полу. Кровь повсюду.
Нестандарт сидел за столом напротив входа, глядя прямо на меня. Изо рта у него вывалился кровавый сгусток. Мертвенная бледность покрывала лицо ученого. Судя по огромной треугольной ране у него в груди, кто‑то знатно пришпилил его к стулу чем‑то огромным и острым. Под стулом Нестандарта растекалась внушительная багровая лужа.
— Березин! — невнятно донеслось из угла.
Куча картошки в углу пошевелилась, и я внезапно осознал, что это живое существо.
Псевдоплоть, пожалуй, самая кошмарная тварь Зоны. Она напоминает жуткую помесь медведя с пауком и крабом. Четыре членистые, острые на концах крабьи ноги несут тяжелую коричневую тушу и втянутую в плечи уродливую голову, которую словно изготовили по небрежно набросанному сумасшедшим художником эскизу человеческого черепа и обтянули отходами кожевенного производства. Влажная треугольная дыра вместо носа, кривые глазницы разного размера, вылезающие из орбит глаза, двигающиеся независимо друг от друга, шишковатый неровный лоб, сморщенный старушечий ротик, непрерывно шевелящийся, бормочущий что‑то бессвязное и роняющий на землю клочья отвратительной пены. Псевдоплоть более всех остальных мутантов походит на выбравшееся из преисподней адское животное, однако с ней, в отличие от многих других обитателей Зоны, довольно просто справиться. Она слаба, труслива и плохо переносит боль: шарахается от выстрелов, а получив пару пуль в мясистый загривок, что для нее почти безвредно, в панике бросается наутек. В основном псевдоплоть довольствуется падалью или ослабевшими от ран людьми и мутантами. Однако и у нее имеются чрезвычайно опасные повадки. Например, она обожает затаиваться в кустах и нападать со спины, вонзая свои острые костяные ноги человеку в почки; для сталкеров‑одиночек эта тварь, умеющая по‑хамелеоньи менять цвет своей шкуры в соответствии с окружающим фоном, представляет значительную угрозу. Кроме того, она чрезвычайно упорна и, сев на хвост раненому сталкеру, может преследовать его несколько километров, нападая, когда человек теряет сознание или лишается последних сил.
До сих пор ученые спорят, мутацией какого животного является псевдоплоть — свиньи или овцы. Некоторые полагают, что это совершенно новый зоологический вид, пришедший к нам через дыру в пространствах с той стороны. Впрочем, поскольку дыра между мирами сушествует пока на уровне легенды, третью версию обычно всерьез не воспринимают.
— Бе… Березин! — проблекотала псевдоплоть, ворочаясь в своем углу. — Мурлинап! Вторая камера!
Уродливый гипертрофированный левый глаз провернулся в орбите и уставился на меня.
