Закон ученого - Дмитрий Олегович Силлов
Сейчас Захаров находился внутри энергетического взрыва небывалой мощи, и при этом острота его зрения возросла многократно. Он видел, как потоки энергии пронзают наноботы, как те начинают светиться от ее переизбытка – и не разрушаться при этом, как предполагал академик, а делиться наподобие клеток растущего организма…
Их становилось все больше и больше, и вот они уже образуют устойчивые энергетические связи между собой, готовые поделиться жизненной силой с соседями, если тем она понадобится. Академик смотрел на происходящее в немом восхищении, ибо формирующаяся на его глазах структура наноорганизма была намного совершеннее и надежнее, чем та, которую он изобрел…
Невозможно сказать, сколько времени продолжалось это виде́ние, – скорее всего, долю секунды реального времени. Однако в памяти ученого оно отпечаталось как ярчайшее воспоминание, хотя вряд ли он мог с уверенностью сказать, что это был реальный фрагмент его жизни, а не галлюцинация сознания, переживающего собственную смерть…
Но Захаров не умер.
Объективная вселенная внезапно ворвалась в его мозг вонью гниющей крови, жужжанием квази-мухи, прилетевшей на запах мертвечины, и осколком челюсти с торчащими из нее зубами, лежавшим в сантиметре от глаза Захарова…
А следом пришло и ощущение собственного тела, безвольно валяющегося на холодной земле.
Но при этом тела вполне здорового, сильного, без признаков отсутствия левой руки или каких-нибудь внутренних повреждений.
«Масса тела сто процентов от возможной, с потенциалом расширения триста сорок два процента. Повреждений не обнаружено. Потенциальных противников в радиусе пятисот метров не обнаружено».
Мысль, пришедшая в голову, слегка шокировала Захарова. Он не посылал никаких запросов на диагностику тела. Понимание его состояния пришло само, словно из ниоткуда.
И означать это могло лишь одно.
Он не просто полностью восстановился. Его тело, получив колоссальную энергетическую подпитку, эволюционировало за счет самообучаемости колонии наноботов.
«Но я не закладывал такую способность в их алгоритм», – пришла немного растерянная мысль.
И тут же на нее пришел мысленный ответ:
«Создатель лишь показывает путь. Дальше его создание следует своим путем самостоятельно».
Тело ученого легко поднялось с земли, размяло руки, ноги…
Именно тело.
Не сам Захаров.
Он лишь словно наблюдал со стороны за происходящим – и это было жутковато. Будто твой разум по-прежнему находится внутри твоей головы – но уже не ты, а кто-то другой управляет этим телом, получившим полную самостоятельность думать, принимать решения, действовать… и беззвучно вести беседу с тем, кто совсем недавно был его хозяином.
«Ты ведь не ожидал подобного, правда?»
Захаров сначала не понял, что мысленный вопрос, прозвучавший в его черепе, был обращен к нему. А когда до него дошло, ответил вслух:
– Конечно, нет, ктулху меня побери!
Внутренний голос усмехнулся.
«Кричать не обязательно. Говорить тоже – думаю, ты это уже понял. Понимаю, что тебе немного странно беседовать с улучшенной версией себя, но ты же хотел этого. И вот сейчас перед тобой – а точнее, внутри тебя – идеальная версия нового человека с возможностями, которые тебе и не снились».
– Тут не поспоришь, – машинально пробормотал Захаров, наблюдая, как его пальцы по собственной воле удлиняются на метр, превращаясь в гибкие, упругие хлысты, – и тут же возвращаются обратно, принимая изначальную форму.
А тело Захарова уже крутило головой, оценивая ситуацию.
«Оружие? Как по́шло! Зачем оно, когда ты сам – оружие?»
«Бритва» выскользнула из наноруки ученого и вонзилась в землю.
«Дурацкий нож. Только зря энергию высасывает из нас, правда?»
Академик молчал. Общаться с самим собой, вышедшим из-под контроля, было похоже на сумасшествие.
А между тем его альтер-эго, осваиваясь с окружающей вселенной, попутно копалось в его памяти.
«В целом, неплохой багаж для ученого, – уважительно подумало оно. – Но вот идея оцифровать себя для того, чтобы облагодетельствовать человечество своим мудрым правлением, убога и эгоистична. Я думаю, что гораздо логичнее и правильнее будет превратить в нанокопии наиболее достойных, а остальных просто уничтожить. Это будет крайне эффективным решением, ибо подавляющее большинство никчемных хомо сапиенс просто потребляют ресурсы планеты, ничего не давая ей взамен, а лишь загрязняя природу».
«А решать, кто достойный, а кто нет, будешь ты?» – не выдержал академик.
«Конечно! – Альтер-эго даже слегка удивилось. – А кто же еще? Всегда решения на тему, кому жить, а кому умирать, принимает тот, кто достиг вершины пищевой цепочки. Тебе ли не знать, что за последние пятьсот лет человечество уничтожило более восьмисот видов животных на этой планете. А некоторые вселенные Розы Миров вообще представляют собой голые каменные шары, так как люди либо сожрали все их ресурсы, либо сожгли в пламени ядерных войн. Ты хочешь того же для этой планеты?»
«Я хочу, чтобы люди одумались и не довели землю до того, о чем ты говоришь. Но при этом чтобы они оставались людьми. Для этого я пожертвовал собой…»
Беззвучный смех прервал его речь.
«Самому себе-то не ври, ученый, – отсмеявшись, произнес голос в его голове. – Все, что ты хотел, – это получить власть над миром и его обитателями. И только. И посему не вынуждай меня уничтожить твою психоматрицу как ненужное воспоминание. Я разрешаю тебе смотреть, ты даже можешь комментировать то, что я делаю. Но не очень активно, потому что я не люблю, когда мне бубнят под руку. Итак, я думаю, что мы начнем с истребления всех жителей этого региона, называемого Зоной. Насколько я вижу по твоим воспоминаниям, его населяют жадные и воинственные представители человеческого рода, от которых нет никакой практической пользы. В мире, который я построю, военные вообще будут не нужны – когда все разумные существа планеты действительно разумны и живут одной семьей, войны теряют смысл и остаются лишь в легендах в качестве примера того, как не надо управлять миром».
Академик попытался что-то придумать в ответ, но понял, что у него не получается. Его способность к мысленному диалогу словно атрофировалась.
«Извини, довольно полемики, – прозвучал голос в его голове. – Пора переходить к действиям. Когда я захочу услышать твое мнение, способность к общению со мной к тебе вернется. А пока просто побудь зрителем, онемевшим от восхищения собственным творением».
* * *
Острые концы пуль давили на виски так, что из глаз Кречетова текли невольные слезы. Настя слишком туго затянула на голове ученого венок из стальной проволоки с вплетенными в него патронами, но это было необходимо. Ослабнет проволочный узел на затылке – и Кречетов без колебаний попросит кио его подтянуть. Потому что сейчас это был единственный способ сохранить собственный разум…
Сейчас, пока адская боль стягивает голову, отряд из восьми совершенных убийц – под властью ученого. Что прикажет, то они и сделают. Хотя Кречетов не очень хорошо представлял себе, как его подчиненные смогут уничтожить Захарова, превратившего себя в неуязвимое наночудовище.
Но одно он знал точно.
Если потребуется бросить в бой весь свой отряд, включая самого себя, – он это сделает. И не ради мести учителю, превратившему его в живой инструмент для своих целей…
Кречетов усмехнулся.
Кого он пытается обмануть?
Конечно, месть – тоже. А также обида за оскорбления, украденные идеи, изуродованную жизнь…
Но Кречетов чувствовал – это не главное.
Главное, что учитель совсем потерял края и сейчас вполне осознанно решил превратить весь мир в лабораторию для своих экспериментов, где он будет единолично
