Ночная вахта - Юрий Павлович Валин
— Такова жизнь-мля.
Я кивнул и взялся за швабру для протирки палубы.
По моим подсчетам спирт, ром, бренди и скипидар вот-вот должны были закончиться. Но видимо, на борту имелись еще какие-то скрытые резервы. Веселье продолжалось, а я держал оба люка на привязи, позволяющей трюму слегка проветриваться, но не выпускающей одичавших алкоголиков на палубу — иначе кто-то из них неминуемо свалился бы за борт. Вразумлять глупцов кулаками у меня не было никакой охоты.
Все чудесное когда-то иссякает, даже действие надежнейшего британского пойла. Очень вовремя, поскольку и запасы пресной воды у нас оказались на исходе — сухость в потрохах весьма донимала катерное командование.
Я с интересом наблюдал попытки шкипера выбраться на палубу, и, когда Магнус догадался подцепить и развязать «ирландский затяжной» узел своей трубкой, я счел старика достаточно протрезвевшим и открыл люк. Шкипер, посасывая пустую трубку, с недоумением обозрел скалы и море, поковырял ногтями в углах глаз, убедился, что острова не изменили своего местоположения. Поразмыслив, Магнус поинтересовался:
— Эгм, почму зпад на востоке?
— Сильный ветер в борт, пришлось сменить стоянку, — доложил я.
— Эт, правильно, — решил шкипер, вновь поковырялся в глазах и признал: — Дело затянулось.
Что верно, то верно. Следующий день экипаж выяснял, жив он или нет. Хуже всего пришлось Доку. В силу выдающейся образованности или особенностей конституции организма, запой превращал доктора в форменного осла. Вечером нам с Магнусом уже вдвоем пришлось намять ему ребра и связать.
— Черт знает что! — ворчал шкипер. — С чего я взялся пить с этакими дрянными людишками?
Док бессвязно ругался и грозил нам из угольного бункера, Сэлби умирающе стонал в трюме, шкипера мучило раскаянье, спиртного на борту не оставалось ни капли — в общем, дело шло на лад.
— Хорошо, что ты запер оружие и инструмент, — признал Магнус. — И хорошо, что мы тебя не убили. Кажется, у нас порой мелькали такие мыслишки.
— Догадываюсь, — кивнул я.
«Пришибить болотного выродка» настойчиво подзуживал сэр-адмирал, но про «задать лживому оборотню трепку и утопить на якоре» во все горло орала вся троица.
— Это все настойка из жаб, — прокряхтел шкипер. — От нее мозги набекрень. От бренди такого не бывает…
— Пресной воды у нас в обрез, — намекнул я.
— Нужно действовать, — решительно призвал Магнус. — Поднимаем пары и полным ходом к берегу. В общем, курс юго-запад.
— Наоборот.
— Точно. Наоборот. В общем, действуй. Мне еще нужен час-другой чтобы прийти в себя.
Шкиперу требовалось время, Сэлби нам был вообще без надобности, а вот с Доком обстояло посложнее…
Сан вытягивал по полведра забортной воды — больше не осиливал, я окатывал образованного пьянчугу порцией бодрящей солености, доктор отфыркивался, пытался вскочить и задать нам трепку. Веревка ему слегка мешала, хотя и без пут ему вряд ли удалось бы принять боевое вертикальное состояние. На ведре пятнадцатом Док сдался, сидел смирно и только прикрывал от воды плешь на башке.
— Может и хватит с него? — осторожно спросил из рубки мягкосердечный шкипер-самаритянин.
— Верно, хватит, — почти трезвым голосом подтвердил доктор и даже не выругался. — Зачем вы вообще на меня льете?
— Ускоряем возвращение разума, — пояснил я, ставя ведро на палубу.
— Разума? А что с ним? — Док посмотрел на свои ноги. — А где мои брюки?
— Сложно сказать. Походите пока в подштанниках, они тоже практически черные.
Брюки мы искать не стали, поскольку топка уже дала жар, давление поднималось, «Ноль-Двенадцатый» двинулся к вражескому берегу.
К земле мы подошли поздно вечером и экипаж в один голос загнал меня в ялик, груженный пустыми бочонками и ведрами. Предполагалось, что темная ночь как нельзя лучше подходит для моей высадки и экстренных поисков ручья. Сэлби вообще требовал выдавать воду только командному составу, поскольку она требуются для «принятия важных решений». Я ему объяснил, что пока требуется работать с якорем, а на это только бедолага Сан и способен, да и то в четверть силы. Тут и спорить со мной не стали — так иссушил спирт силы нашего славного экипажа.
Я высадился в крошечной бухте, окруженной крутыми ступенями скал. Пресный источник пришлось поискать, но тут помог мой нюх. Я пододвинул под крошечный водопад плоский камень, утвердил на нем ведро…
…Едва слышно журчала прохладная струя ручейка, и рокот мирного прибоя отвечал его говорку. Передо мной темнела овальная чаша бухты, а за ним, словно в окаймлении картинной рамы, жило море. Тысячи оттенков драгоценного серебра, расплавленного и черненого, зеркально-живого и угрюмого как древний надгробный крест. Бежали по простору лунные лучи, и мерцание звезд перебирало их подобно струнам виолы… Или арфы? Я ни черта не разбирался в музыке, но здесь музыка, несомненно, звучала. Я ее слышал и мне она нравилась.
Об экипаже «Ноль-Двенадцатого» я ничуть не забыл. Но пьющим джентльменам полезно проявлять выдержку, и медлительность ручейка здесь только на пользу.
Я вернулся ближе к рассвету, и меня встретили с восторгом. Надувшись воды и проведя день в отдыхе и размышлениях, мы приступили ко второму раунду обсуждения сложившейся ситуации. Сражение с заспиртованной коллекцией сгладило многие противоречия. В дружеской дискуссии мы обменялись слухами и догадками, узнали, что городок именуется — Глором, да и иные небезынтересные для дела подробности. К сожалению, их оказалось не так много. Что ж, остается дойти до этого забытого богами поселения, и на месте изучать его быт и особенности. Отыскать среди жителей резидента Ее Величества, приметы которого мы знали весьма неопределенно, казалось задачей сложной, но иного решения проблемы мы попросту не видели. Придется постараться.
В сумерках мы взяли курс на запад. Я стоял за штурвалом и вел катер по серебристым волнам. Небо, луны, волны казались истинной роскошью. Мои глаза отдыхали, словно ласкаемые драгоценным шелком. Подобное богатство оттенков я видел всего лишь несколько раз, когда дела «Георга» заносили меня в одно уютное заведение на Кингз-Плейс. Пускай тамошние ароматы духов, скатертей и белья были куда слаще и приторнее морских, что-то общее, несомненно, угадывалось. Видят боги, ночной мир изначально куда приятнее и понятнее жаркого и слепого дня…
Глава 10
Признаки цивилизации и штаны
Мы добрались до города за двенадцать дней. Вернее, за тринадцать ночей. Медленно, с этим не поспоришь, но дельце оказалось непростым. Все время кто-то
