Александр Гордиан - У черты
Инга поперхнулась.
- Ты правда в Зону ходил? Не врешь? Какие-то у тебя фантазии детские. Рассказать тебе про Чернобыль?
- Я знаю историю Зоны, - насупился Глеб. – И об Оке часто слышал и сам рассказывал. Иногда, по нетрезвому делу, сочинял немного. Как все. Но у разных баек есть общее место. Зона там – сама по себе, понимаешь? Неизвестно как образовалась, неизвестно зачем существует.
- Ага. А Чернобыльский взрыв – роковая случайность, и отношения к Зоне не имеет?
- Может и так. Зона действует на людей. Не всегда заметно, но очень эффективно. Помнишь, как мы с ума сходили от головной боли? Рассуждая здраво, вокруг такого места должно быть много разных случайностей и нелепых аварий. А Чернобыль – это очень нелепая авария.
- Вилами по воде писано, - буркнула Инга, но спорить не стала.
Некогда стало спорить, подъезжали к блокпосту охранителей Зоны.
Транзитный блокпост миротворцев нельзя было не заметить: яркие указатели, грозные транспаранты «Стой!» на четырех языках (на русском добавили «Стрельба без предупреждения!») и прочие атрибуты режимной территории. Рамзес, ходивший через импровизированную линию фронта не один десяток раз, знал, что настоящий блокпост - несколько оборудованных огневых точек, находится чуть в стороне и хорошо замаскирован. Его обитатели прятались в бункере, под бронированным колпаком и за стенами метровой толщины.
Глеб не собирался таранить дистанционно управляемый шлагбаум и лавировать в «змейке» бетонных надолбов. Чистой воды авантюра, невозможно прорваться сквозь пулеметный огонь плотностью не менее двух стволов на градус.
Сталкер предупредил напарницу, как только за поворотом открылось разноцветье указателей, плакатов и знаков:
- Попробуем пройти миром, - не уточняя, что других вариантов попросту не существует.
Рамзес притормозил, давая наблюдателям рассмотреть камуфляж и опознавательные знаки на бортах «Хаммера».
- Что от меня требуется? – деловито осведомилась девушка.
- Сидеть тихо и строить миротворцам глазки. Твоя легенда старая – экстремальный фонд чего-то там.
- Угу, только это не легенда... Зачем столько укреплений, Глеб? Они что, воевать собрались?
- Стандартный блокпост, - пожал плечами Глеб.
Сколько он перевидал их, блокпостов! Этот, транзитный, всего лишь контролировал участок рокадной трассы, что петляет вдоль Периметра. Укрепления на ключевых постах, где дорога ныряет вглубь Зоны, на порядок мощнее, и гарнизон там поболе числом и вооружением.
Хотя все не так просто. Чем дольше Глеб ходил в Зону, тем меньше оставалось уверенности, что он хоть что-то понимает. Разве что мелкие тактические вещи - как выжить среди мутантов и аномалий, как найти хабар погуще, а приключений наоборот пожиже. Глобально, Зона оставалась для него загадкой. Единственное, что он знал достоверно – что ничего не знает достоверно, и в каждый поход нужно собираться как в самый первый.
Не исключено, что таки да, собирались воевать! И остовы инженерных танков, изглоданных жгучей травой, неспроста оказались почти у самых стен Саркофага, в местах, куда не каждый мастер доползет. Кто были те танкисты, чьи истлевшие тела Глеб разглядел через пробоину в броне? Сталкерский фольклор не сохранил их имен – да и не знал их, а награды, врученные посмертно, давно осели в секретных архивах.
Покопаться бы в этих архивах, мечтал когда-то Цент. По сути, как мало мы знаем, Рамзес!
- Может, и собирались воевать, - нехотя признался Глеб. – Кто сейчас помнит, что здесь было двадцать лет назад? Из тех, кто начинал ходить, никто не выжил.
- С кем воевать? С крысами?
- А вдруг тогда было с кем?
- Дурная… как это?.. конспирология!
- Всего лишь смутные опасения.
Инга сердито хмыкнула, собираясь что-то сказать, но Глеб схватил ее за руку:
- Тихо!
В позвоночнике засвербело нещадно, даже ноги схватило короткой судорогой. За кормой «Хаммера» происходило что-то смертельно опасное. Глеб убрал скорость до пешеходной и распахнул дверцу, готовый выпрыгнуть. Инга, чуть помедлив, сделала то же самое. Потянулись неторопливые секунды.
- Слышишь?
- Что? Ничего не слышу…
Грохот проявился почти мгновенно. Не было его, а вот уже пылит над землей, сильно просев хвостом, давешний летающий танк, хваленый еврокоптер «Тигр».
Вертолет прошел над головой, заваливаясь то влево, то вправо. Казалось, он вот-вот рухнет, не пролетит и ста ближайших метров. Инга ойкнула. От вертолета тянулся шлейф прозрачного, но ощутимо горячего дыма. Двигатели ревели предсмертно, на последнем издыхании пытаясь вытянуть машину за пределы Зоны. Раненный «Тигр» убегал. Это было так непредставимо, что Инга глупо захихикала и тут же подавилась смешком.
- Будь готова! – Глеб едва докричался сквозь лязг вертолетных турбин.
За вертолетом в струях горячего дыма парили скаты.
Инга видела их впервые, и как всякий новичок удивилась – скат при взгляде снизу напоминал огромную неправильную бабочку, пестрый ковер-самолет, что угодно, но никак не опасного хищника. В конце концов, известно, из кого мутировали снорки и кровососы, но ничего подобного скатам в земной природе не встречалось. Сталкеры терялись, медлили, не зная как реагировать. В эту ловушку попалась не одна Инга: скаты объявились в Зоне совсем недавно, и первыми их жертвами стали новички и вовсе уж невнимательные ходоки.
Скаты загоняли вертолет, неспешно помавая крыльями. Неспешность была обманчивой; пилот выжимал из подбитого «Тигра» не меньше двухсот километров в час, но погоня не отставала. Глеб насчитал четырех тварей, хотя и одного ската за глаза хватило бы сбить вертолет и поджарить на обратном пути хрупкую скорлупку «Хаммера».
- Почему он не стреляет? – выкрикнула Инга.
Она конвульсивно сжимала винтовку.
- Поздно!
Вертолетчикам не повезло. Они вовремя не распознали скатов, а когда напоролись на смертельные разряды, пришлось бежать. Один уже отбегался, если это были те вертолеты, что прошли над головой час назад. И второй падал, уходя к земле по широкой дуге, в этом Глеб не сомневался. Имел опыт.
Еврокоптер и впрямь строили с огромным запасом живучести. Он еще летел, с вышедшим из строя оружием и сожженными в прах электроцепями. Но надежность – вещь относительная, с каждым разрядом очередная резервная цепь выгорала.
Глеб остановил машину.
- Посмотри назад!
Едва девушка отвернулась, Рамзес точным движением пережал ей сонную артерию. Инга потеряла сознание и с удивленным стоном повисла на ремне безопасности.
В этот момент скат разрядился по вертолету.
Сначала по пестрому телу побежали отблески внутренних разрядов, а потом ветвистая молния образовалась между вытянутым рогом-антенной и вертолетным хвостом.
Молния выглядела красиво на фоне ярко-голубого неба. Вертолет же взорвался страшно.
Конструкция не выдержала запредельной температуры. Хвост отвалился, разбрасывая вокруг металл со скоростью гранатных осколков. Хвостовой винт соскочил с оси, и центробежные силы тут же разорвали его. Лопасти, вращаясь как в замедленной съемке, полетели в стороны. Глеб охнуть не успел, как из разорванной топливной магистрали брызнула керосиновая взвесь и тут же сдетонировала.
Глеб нырнул под руль и потянул к себе девушку. Обломок винта пролетел чуть выше «Хаммера», звонко ударив в крышу. Слава Зоне, вскользь; крыша, армированная несколькими слоями кевлара и бронелистом, прогнулась, но выдержала. Зато лобовое стекло лопнуло с хрустом, и в салон ворвался обжигающий ураган.
Глеб перестал дышать.
Под ногами дрогнуло, «Тигр» вернулся на землю-матушку.
Мучительно закашлялась Инга, но в сознание не вернулась. Глеб сорвал с нее панаму и прикрыл девушке лицо, успев заметить, что брови и ресницы уже сгорели. Не простит, решил Глеб, удивляясь, что еще способен иронизировать.
Когда волна спАла, сталкер решился выглянуть. Скаты кружили над головой – почуяли! - и он поспешно выбрался наружу, на случай, если кто-то из монстров ударит. При таком раскладе шансов выжить у Инги оставалось больше.
Мир вокруг разительно переменился. По правую руку, перед близкой изгородью и за ней, бушевала разноцветная весна, почти лето, по левую – поднималась стена чернильного дыма.
Глеб стоял между двумя мирами, вытянув руки по швам, и гадал, предстоит ли ему сейчас умереть. Его интуиция, отточенная Зоной, молчала, но это не значило ровным счетом ничего. Гарантий Рамзесу никто не давал. Его удачливость, ставшая притчей во многих языцех, могла предать его прямо здесь и сейчас. Или через полчаса и сто метров. А могла и вывезти.
Глеб смотрел вверх, не отрываясь. Что вы видите, твари? Наверное, не больше, чем я – глаза у вас самые обычные, почти человеческие. Тогда как вы меня чувствуете? Как опасного чужака? Как легкую добычу? Или как несчастного собрата, которому не дано парить, но все равно своего, родного.
