Дмитрий Дашко - Зона захвата
– На ферме меня звали Мажор, – сказал он. – Я уже свыкся.
– Хех! – крякнул старшина. – А ведь и правда что-то есть. Ладно, быть тебе с этого дня Мажором. Так что с почином! Жаль, обмыть не получится.
– Эх, я бы тоже сейчас остограммился, – мечтательно произнес кто-то из бойцов.
Старшина погрозил ему кулаком, но сделал это с таким выражением на лице, что все поняли: Коленвал целиком и полностью на его стороне, просто вынужден поддерживать соответствующее реноме. Да и обстановка не способствовала.
47
Размышления Липатова прервал приказ капитана:
– Группа, подъем! Двигаемся к городу.
– Товарищ капитан, а как же «колеса»? – спросил кто-то из бойцов.
– «Колеса» придется оставить, чтобы не засветиться раньше времени, – ответил офицер, и его объяснение удовлетворило всех.
Зато Андрея так и подмывало спросить, почему они идут к городу, ведь ферма совсем в другой стороне. Однако сознавая свое шаткое положение и понимая, что ему, как рядовому, такие вопросы задавать не положено, он благоразумно промолчал. Командиру виднее, на то он и командир.
Парни по приказу капитана поделились с Липатовым частью груза. Теперь он, как и все, шел «заправленный» под завязку: на груди разгрузка, забитая автоматными магазинами, на спине РД с сухпаем, куда сунули еще и круглую мину. Андрей в минах не разбирался, но весила она не меньше, чем противотанковая.
Помимо своего автомата, висящего на ремне, на уровне живота, ему пришлось тащить два цинка с пулеметными лентами к ПКМ.
Каждая коробка тянула килограммов на восемь. Сначала вес казался пустяковым, но в пути становилось все тяжелее, все чаще хотелось остановиться, поставить коробки, отдохнуть. Чтобы хоть как-то избавиться от тянущей боли в руках, Андрей менял положение кистей – это и впрямь загружало разные группы мышц, позволяя выносить нагрузку без отдыха. И все же было тяжело. Спасали короткие десятиминутные передышки после часовой ходьбы в среднем темпе.
Михельсон и с пустыми руками плелся как «обморок», попытки навьючить его привели лишь к тому, что темп отряда значительно снизился. Старшине надоело материться, и он раскидал груз ассистента по другим бойцам.
Абраменко и его троица перли не хуже заправских волов. Теперь капитану удалось выделить двух подчиненных в авангард, державшийся метрах в пятистах впереди.
Группа двигалась в стороне от дороги, на расстоянии с километр от нее, зайдя в одичавшие без присмотра, необработанные поля. Черная земля давно слежалась и обильно поросла сорной травой, которая беспрестанно цеплялась к одежде, облепляла колючками.
На одном из привалов, отдирая колючки, Андрей вдруг вспомнил, как в детстве у бабушки в деревне он с другими пацанами цеплял эти колючие шарики к одежде на уровне груди. Это были «награды», полученные в «суровых боях» с немцами, пытавшимися захватить нашу Родину.
Врага безжалостно уничтожали «мечами» и «саблями». И не беда, что это были деревянные палки: неприятель всегда оказывался повержен. В качестве немцев выступал тот самый сорняк, чьи колючки служили «наградами» бравым воякам. Воспоминание вызвало невольную улыбку, не укрывшуюся от командира.
– Чему улыбаешься, боец? – поинтересовался он.
– Да так… Детство вспомнил, как мы эти колючки типа медалей и орденов цепляли, – смущенно пояснил Андрей, не зная, как отреагирует на его совсем не взрослое откровение суровый комитетчик.
– Мы тоже так делали, – неожиданно улыбнулся капитан. – А ты откуда родом?
На первый взгляд, вопрос прозвучал совершенно нейтрально, но у Липатова в душе тренькнул тревожный звоночек.
– Здешний я.
– Так и жил здесь все время? – все так же «дежурно» поинтересовался комитетчик.
– Да.
– В армии где служил?
Андрей решил не врать, чтобы не попасться на какой-нибудь мелочи:
– В Чечне.
– В Чечено-Ингушетии? – уточнил капитан.
Он прищуренным взглядом серых глаз рассматривал окрестности, якобы не проявляя особого интереса к разговору. Получалось у него очень убедительно. Однако Липатов был начеку:
– Так точно.
Мысленно Андрей чертыхнулся: все-таки попался на мелочи – совсем забыл, что при Советском Союзе эта республика имела двойное название.
– Не бывал, – ровно, без эмоций сказал комитетчик. – И как там?
– Горы, – в тон ему ответил Липатов. – После равнины тяжело. Привыкать надо.
– Что за войска?
– Мотострелецкие. Пехота.
Андрей чуть не ляпнул «вэвэшник», но вовремя опомнился. Эти войска при СССР охраняли особые объекты, в частности зоны. А в современной России их «вэвэшный» взвод из молодых пацанов, толком не умеющих стрелять, раскидали по блокпостам воюющей республики, давно поменявшей название. А потом такое началось…
Его отвлек капитан:
– А войсковая часть?
«Всё, попал! – подумал Андрей. – Пробьет по своим комитетским каналам, узнает, что такой части в его реальности никогда не было, и – хана. Придется колоться, кто я и откуда. Не поверит… Что же делать? Назову настоящий номер части. Будь что будет».
– Семьдесят четыре пятьсот восемьдесят четыре.
Метис продолжал осматривать окрестности.
И вдруг в упор посмотрел на собеседника.
– Разгрузку там, в деревне, ты надел обыденно, будто пальто, и автомат держишь не в первый раз, – сказал он вполне дружелюбно.
И все же его взгляд, казалось, выворачивал душу наизнанку.
– Я ж в армии служил, товарищ капитан, – как можно естественней ответил Андрей.
Тот кивнул и вроде потерял интерес к разговору.
Липатову было невдомек, что такая штука, как разгрузка, появившаяся впервые в Афгане, еще долгое время не имела широкого распространения в войсковых частях на территории СССР. «За речкой» трофейные китайские «чи-комы» – так назывались разгрузки, что в переводе означает «китайский коммунист», – были редкостью, поэтому шили их сами военные, используя в основном два уставных подсумка для АКМ. К ним пришивали лямки от солдатских вещевых мешков или брезентовые автоматные ремни. Уставной нагрудник-разгрузка фабричного советского производства появился под самый конец войны «за речкой» – в 1988 году и впоследствии использовался, как правило, в горячих точках, потому как в подразделениях, не выполнявших боевые задачи, солдатам разгрузки попросту не выдавали.
Да и с наступлением гражданской войны в обычные части эта амуниция не попала: не успели наладить массового производства. Не ожидали, что может понадобиться в таких количествах.
48
«Темнит Мажор, – думал капитан. – Воевать ему довелось, однозначно, что бы он ни пытался наплести. Свои трупы воспринимает спокойно, не закатывает глазки, как кисейная барышня. Конечно, когда узнал, что из-за него кучу народа положили, расстроился, но тут любой изведется. Окажись я на его месте, тоже не обрадовался бы. – Он сунул пожухшую травинку в рот, пожевал. – От облавы ушел, сумел тропу в болоте отыскать, зверюгу в одиночку завалил из автомата, который у кого-то отобрал. Не отдал же этот „кто-то“ оружие добровольно! Нет, непрост этот парень. На чьей же стороне он был? Наверное, за Блок Регионов воевал. Не хочет признаваться, потому как не знает толком, откуда мы сами – из Центра или из Блока. И вообще, странный он, будто за границей долго жил. Кстати, и про фильмы ужасов заикался».
– Иностранными языками владеешь? – спросил капитан у Липатова.
– Английский более-менее сносно.
– Это как?
– Могу разговаривать с носителями языка, – честно признался Андрей.
«Ого! – мысленно удивился комитетчик. – Это тебе не школьная программа, не какой-нибудь ду ю спик инглиш. Точно за границей жил. Сынок чей-то. Мажор, одно слово. Но как же он на войну-то угодил? Жил бы и жил за бугром. И вообще, о себе рассказывает неохотно. Значит, есть что скрывать. Скорей бы пробили его по каналам».
– Группа, подъем! – скомандовал он, вставая первым.
Движение с короткими привалами продолжалось до вечера. Когда начало темнеть, командир объявил отдых до утра. Выставив караулы, парни расположились в кружок, не зажигая костра. Достали из вещмешков утепленные куртки защитного цвета, раскатали полиуретановые коврики: ночи стали прохладными.
Андрей спасался курткой-безрукавкой на искусственном меху, которую стянул с убитого им в лесу боевика. Коврика у него не было, поэтому он сидел на своем РД, предварительно выяснив, можно ли сидеть на мине. Поулыбавшись, парни посоветовали вытащить ее от греха подальше.
На разговоры никого не тянуло, все устали после длинного перехода. Отмахали километров двадцать. Город был совсем близко. Поужинав сухпайком, принялись укладываться, распределив очередность и время ночных дежурств.
Липатов в караул не попал. Это ему лишний раз напомнило, что, несмотря на процедуру знакомства, он в группе человек временный и особо на него не рассчитывают. Впрочем, обиды не было: хорошо, что взяли с собой, а то где бы он сейчас был и что делал?
