Василий Головачев - Пропуск в будущее
Трапеза не заняла много времени. Мысль о том, что Дарья находится в плену и что ей там совсем не сладко, вернулась и уже не уходила. Стас заторопился. Однако, трезво поразмыслив, приказал себе не пороть горячку, а просчитать все варианты своих действий. С этой идеей он и устроил себе прогулку по территории турбазы, а затем выбрался в город, чтобы запастись кое-какими продуктами в дальнюю дорогу.
Вылазки в Урень с отцом и его друзьями для Стаса обычно начинались с Казанского вокзала Москвы. Вечером они садились на поезд Москва—Барнаул и утром выгружались на вокзале в Урени. Затем местные автовладельцы довозили группу до турбазы, где и начиналась укладка в байдарки походного снаряжения.
Отучившись и став директором компании, Стас сколотил свою группу любителей лодочных путешествий, и они начали ездить в Урень на машинах. Городок этот приобрёл свой городской статус не так давно, в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, но, как и все старинные русские поселения, имел много достопримечательностей. Панов с друзьями любил гулять по его улочкам, и у него дома хранилось (теперь-то уж ничего этого нет, наверно) много фотографий, сделанных в Урени.
Со щемящим чувством прощания он прошёлся по центральным улочкам города, полюбовался обновлённой церковью и особняком уреньской таможни. Зашёл в магазины, работающие допоздна, вполне современные, нарядные, чистые и светлые. Выбрал удобную спортивную сумку, которую можно было носить за плечами, купил несколько банок тушёнки, не плесневеющий при долгом хранении хлеб, конфеты. Подумав, выбрал для обеих спутниц спортивные костюмы и брюки-стрейч: их нынешние наряды были малопригодны для путешествия по мирам Регулюма.
Вернувшись на турбазу, Стас с удовольствием посидел в кафе, выпил чаю с плюшками, щедро отблагодарил официанта и заперся в коттедже. Включил телевизор, послушал новости, испытывая странное чувство ненастоящей жизни, жизни понарошку. Новости этого виртуала его уже не касались, хотя так и тянуло позвонить друзьям и коллегам по работе. Но он понимал, что никому не смог бы объяснить причину своего отсутствия, поэтому звонить не стал. И ещё было страшно жаль осознавать, что мир этот уходит. Те, кто сбросил его с «главной дороги» развития Регулюма, заслуживали кары.
«Впрочем, это не моё дело, – поправил он сам себя. – Моя задача – спасти девчонок и пробиться на Фобос. Всё! Пусть тот, кому доступно переустройство Вселенной, делает свой выбор. Причём правильный выбор».
«А что значит – «правильный выбор»?» – попытался затеять дискуссию внутренний оппонент.
«То и значит! – оборвал его Стас. – Никаких «хрономогил» не должно быть! Ошибки корректирующих реальность систем не должны приводить к трагедиям расщепления Регулюма на мейнстрим и виртуалы! Понятно?»
«Понятно», – вздохнул внутренний голос.
Больше часа, валяясь на диване и прохаживаясь по всем трём комнатам коттеджа, Стас прокручивал в уме план своих дальнейших действий. Пришёл к выводу, что по-любому надо лететь в мейнстрим-реальность и искать капитана Каплиашвили, командира спецгруппы из отдела ликвидации РА. Только он знал, где в настоящий момент содержатся обе Дарьи, и только он мог их освободить.
Стас оделся, сдерживая нетерпение. Собрал сумку, забросил на плечи, с грустью обвёл глазами уютное помещение.
Пора прощаться? Вот удивится обслуга, не обнаружив постояльца утром. Или всё-таки оставить им записку?
Поколебавшись, Стас написал несколько слов на листочке бумаги: «Вынужден уехать, срочные дела». Оставил листок на столе, подложил под него две тысячные купюры. Пусть порадуются консьержки.
Через секунду его уже не было в комнате.
* * *Временем выхода он выбрал глубокую ночь и уже не удивился, обнаружив, что вышел в базовый ствол Регулюма в нужном месте и в нужную минуту: шёл первый час ночи, а тхабс-«вагон» «высадил» его под стенами Петергофского дворца в Санкт-Петербурге. Именно здесь находилась база Равновесия-А, имеющая рабочий стратегал, и здесь же располагались офисы спецслужб РА, от «единицы» до «десятки».
Осмотр Большого дворца в планы Стаса не входил, поэтому он сразу сосредоточился на тхабс-пересечении границы РА-квистора. Ста-Пан предупреждал, что база главного Центра управления защищена от всех диверсий и несанкционированного проникновения любых шпионов. Лишь абсолютники, «не привязанные» к реальности, имели возможность просачиваться под защитные барьеры Центра, да и то на короткое время, так как служба охраны реагировала на такие «просачивания» мгновенно.
Прицелился он вполне конкретно, сообразуясь с какими-то внутренними побуждениями, и вышел из тхабс-«лифта» в тупике освещённого коридора. Замер, вслушиваясь в долетавшие издалека звуки и всматриваясь в глубь коридора. Пришло ощущение, что он знает этот коридор и вообще место, где оказался.
«База РА-квистора, – проклюнулся в голове родник гулкого шёпота. – Разверни информпакет».
Стас хотел спросить у этого «родника» – как? Но в голове хрустнула стеклянная веточка, и она заполнилась бесшумными видениями и «файлами» объяснений, сложившимися в единый живой кластер. Этот странный призрачный «организм» сам проник во все структуры мозга, высветил запутанные лабиринты памяти, и Стас понял, что в нём действительно развернулся эйконал комбы Ста-Пана. Развернулся не весь, не полностью и не окончательно, но часть его, осевшая в глубинах психики, на многих её уровнях, превратила обладателя эйконала в человека, получившего колоссальное знание о многих тайнах Регулюма.
Впрочем, об этом Стас начал рассуждать позже, а сейчас он просто осознал свою информированность и начал действовать, понимая, что времени у него нет.
План РА-квистора послушно всплыл перед глазами.
Стас «полистал» его мысленными «пальцами», нашёл горизонт с исполнительными офисами спецслужб Равновесия и тенью понёсся по коридору к лестничным узлам, переходя на темп.
И всё же он не успел добраться до кабинета капитана Каплиашвили. На третьем уровне квистора его перехватили «киборги» охраны.
Возможно, он сумел бы пробиться на нужный этаж базы, владея рукопашным боем высочайшего класса, однако избрал другой вариант.
«Киборги» лишь увидели, как несущийся по коридору «призрак» исчез!
А затем и сами они исчезли, так как противник не просто исчез, но реализовал обризм: то, что происходило на базе до этого момента, превратилось в «виртуальный сон» реальности, в намерение, которое осталось неиспользованным.
Стас в это мгновение (мгновение абсолютного времени, воспринимаемого только такими людьми, как он) просто опустился в прошлое на десять минут и снова рванул по коридору на сверхскорости, пугая сотрудников базы, считая секунды. Коридоры просматривались телекамерами, и охрана должна была зафиксировать вторжение уже после второго его прыжка с лестницы на лестницу.
На этот раз он успел добраться до уровня с офисами спецслужб, проносясь мимо идущих по своим делам сотрудников базы, как струя ветра, но снова не стал пытаться пробиваться силой, а проделал тот же трюк: перешёл в прошлое на пять минут. И вышел не в коридоре, а сразу в кабинете капитана Каплиашвили.
Кабинет был пуст.
Стас, приготовившийся к поединку и серьёзному разговору с захватчиком спутниц, несколько мгновений прокачивал через всю свою сферу обострившихся чувств внутренний объём кабинета, оценивал ситуацию, телекамер не обнаружил и расслабился.
Большую часть кабинета занимал стол, состоящий из множества технологически связанных элементов; компьютер, к примеру, был вписан в стол как один из таких элементов, так же как и селектор, и мини-бар, и прочая оргтехника, и косо поднимающаяся панель от горизонтали столешницы.
Подойдя ближе, Стас понял, что это экран, так как на нём то и дело вспыхивали и гасли контуры каких-то пейзажей и ландшафтов. Ещё через пару мгновений стало ясно, что это упрощённая модель стратегала, только плоская – по замыслу исполнения и одновременно объёмная: внутри экрана неведомым ухищрением конструктора создавался эффект объёмного изображения.
Кроме стола в кабинете располагались четыре изящных почти прозрачных стула и кресло, тоже весьма примечательное, с десятком торчащих из него гибких стеклянных усов, на концах которых висели микрофоны и другие устройства.
По углам кабинета росли ажурные стеклянно-металлические колонны, внутри которых пульсировали струйки текущего снизу вверх сизого дыма.
Светильников видно не было, но как только Стас «проявился» на полу помещения, потолок засветился по всей толще, представляя собой один полиморфный осветитель. В принципе такие осветители – толщина плёнки не превышала миллиметра – были в ходу и на родине Стаса, поэтому особого внимания на эту деталь он не обратил.
Зато его заинтересовала картина в тяжелой золоченой раме, висящая на стене перед столом. Выдержанная в коричнево-красно-фиолетовых тонах, она изображала пиршество двух людей, мужчины и женщины, поедающих… друг друга!
