Александр Афанасьев - Час героев
Павла Петровича Бекешев нашел на первом этаже – тот, нацепив на нос очки, которые обычно не носил, просматривал какие-то бухгалтерские документы, какие-то из них подписывал. В этом складе хранили обмундирование, средства связи – ни то ни другое не запрещалось к гражданскому обороту – и тут же теперь держали пленников. Всех – пленников, вроде как для обмена.
– Здравия желаю, – поздоровался Бекешев, – есть новости. Где Белый?
– В увольнительной до восемнадцати ноль-ноль. Скоро Кузанцев приедет. Говори.
– Может – дождемся.
Генерал посмотрел на подчиненного через очки.
– Время – это жизни, подполковник. Докладывайте.
Бекешев подвинул стул, достал из кармана нетбук – на него в центре ГРУ перекачали записи, хотя делать это было категорически запрещено. Поставил на стол, включил, перемотал картинку на нужное время.
– Вот так вот. Как мы и предполагали. Перешли границу по тайной тропе, там их встретили. Машина принадлежит ФСБ.
– Проносов?
– Он самый. Тварь...
Подполковник Бекешев, воевавший в Чечне, люто ненавидел таких предателей, как Проносов. Он знал, что они существуют – сам как-то раз снял с трупа боевика карту, где нанесен был весь маршрут их колонны, по минутам, с частотами связи, с позывными – со всем, в общем. Это было не что иное, как предательство – наглое, откровенное, безнаказанное, немыслимое ни в какой серьезно воюющей армии. Несмотря на то что такое предательство встречалось на каждом шагу – ни в первую кампанию, ни во вторую – за это никого не разоблачили и не расстреляли. В том числе и поэтому Бекешев вступил в Союз ветеранов – одной из его задач было выявление предателей в собственных рядах, в рядах армии и полиции и жестокое наказание их. Все понимали – скоро начнется, и наличие предателей в собственных рядах было недопустимо.
– Забудь, – сказал генерал.
– О чем вы?
– Ты знаешь. Про Проносова – пока забудь, для нас самое главное сейчас – чехи. Проносов – отыгранная карта, им займется Чернов. Предатель, которого разоблачили – уже не опасен, предавать он больше не сможет.
– Хорошо... – Бекешев опять обратился к монитору. – Колонна – шесть грузовиков типа «КамАЗ», бронированных. Вероятно – документы в порядке, военные номера – согласно вашим приказаниям мы не пытались остановить и как-то проверить колонну. Прошли через весь Дагестан в сопровождении спецмашины ФСБ, потом ушли на Элисту. Дальше въехали к нам. В настоящее время находятся в пятидесяти километрах отсюда, на хуторе, принадлежащем некоему Исе Дадаеву. Машины замаскировали во дворах, активности не проявляют.
– Дадаев.
– Дадаев Иса Салманович, уроженец села Центорой, семьдесят пятый год. По нашим данным – относится к тейпу Ботлих, хотя отношений с тейпом не поддерживает. Выехал сюда в девяносто шестом, как объяснил – от грабежей. Женат, два сына и три дочери, две дочери в Москве, одна из них здесь, младший сын тоже здесь, помогают по хозяйству. И сам Дадаев, и сыновья имеют лицензии на владение оружием и гладкоствольным, и нарезным. По данным МВД, на них троих записаны: охотничья винтовка «Саваж» американского производства, два карабина «Тигр», один укороченный карабин «Сайга», штурмовое ружье «Бенелли», две гладкоствольные «Сайги», длинная и короткая, еще одна казачья «Сайга-410», два охотничьих ружья «Иж», горизонталка и вертикалка, четыре травматических пистолета. В общем – целый арсенал, хоть круговую оборону держи. По данным милиции – ведут себя тихо, ни в каких инцидентах замечены не были, что странно. По данным Министерства по налогам и сборам, находятся на едином сельскохозяйственном налоге, фирма зарегистрирована как ООО на старшего Дадаева, то есть налогов почти не платят и почти не отчитываются. Больше ста гектаров земли в собственности, есть ферма и работники.
– Русские? – спросил генерал.
– То есть?
– Работники – русские?
Бекешев пролистнул бумаги.
– Не написано.
– А напрасно. Может, у нас целая диверсионная группа под боком законсервирована. Дальше.
– Из транспорта – два «ГАЗа», «КамАЗ», «УАЗ»-буханка и «Патриот», три трактора, два из них новые, косилку в развалившемся колхозе купили, немецкую, и восстановили. Собственной фермы нет, арендуют у развалившегося колхоза, там же работников нанимают – но покупать не хотят, хотя глава администрации района предлагал, и задешево. Сейчас у них примерно двести голов КРС, есть стада овец.
– Свиней, конечно же, нет.
– Ну, какие тут свиньи... Аллахакбары.
– Могут и завести. Для отвода глаз. Еще что?
– По сути ничего. Живут тихо, никуда не лезут. Все.
– Законспирированная база для поддержки специальных операций, – подвел итог генерал, – скорее всего, если копнуть, то там и схроны отыщутся, и много чего другого.
– Уже отыскались, товарищ генерал.
– То есть?
– Этот беспилотник... он там дежурит, днем и ночью. Видно, как они ходят, схроны проверяют. Полдня поработал – и адрес готов, только работай, все как на блюдечке. Эх... мне бы эту машину в двухтысячном, я бы...
– Чем богаты, тем и рады. Хорошо, что сейчас есть.
– Да... Товарищу Табуреткину это зачтется...
И двое отставных офицеров – один армии, другой – милиции, посмотрев друг на друга – от души рассмеялись. Хотя смешного во всем в этом – было мало.
Хутор, молокозавод
Тот же день
Дадаев Иса Салманович, довольно известный в районе фермер и предприниматель, который в одиннадцатом году даже получил из рук главы администрации района диплом «Предприниматель года» – вышел из молокоприемного пункта принадлежащего ему молокоперерабатывающего цеха, счастливо улыбаясь и застегивая ширинку. Только что он совершил ритуал, который совершал ежедневно все то время, как у него появилась собственная переработка молока, – помочился в молоко, которое через несколько часов будут пить русские свиньи и поить им своих свиненышей. На приемке работал нохча, его сородич, глядя на это, он только ухмыльнулся – может, и сам мочится, когда хозяина нет. Молока много, на вкус незаметно – а Исе Салмановичу ох как приятно...
Почему-то в последнее время – возобладала точка зрения, что договориться можно со всеми и обо всем, с любым врагом можно договориться о каких-то устраивающих обе стороны условиях сосуществования, что война – это крайнее средство, которого надо избегать любыми путями, что худой мир всегда лучше доброй ссоры. И вот – уже появляются историки, которые говорят, что надо было не добить фашиста в его логове – а остановиться на границе и начать переговоры о компенсации за причиненный ущерб. И вот – представители армии великой державы, деды которых брали Будапешт и Берлин, в маленьком, доселе никому не известном Хасавюрте подписывают акт капитуляции – и кому! Бандитам – вместо того, чтобы загрузить бомбардировщики бомбами, подвезти побольше гаубиц к снарядам – и бомбить, обстреливать до тех пор, пока не останется в живых никого из дерзнувших посягнуть на великое государство. И вот – председатель правительства великой державы ведет переговоры о проходе в Чечню группы бандитов, захвативших роддом, вместо того чтобы приказать войти в первое попавшееся село и всех там, от мала до велика – расстрелять, а через час, если заложников не освободят – расстрелять еще одно село, и так до тех пор, пока либо заложников не освободят, либо не останется в Чечне чеченцев. И вот – представители другого великого государства, деды которых брали Окинаву и Сеул, ведут какие-то переговоры о мире с представителем бандитов, дают ему несколько сотен тысяч долларов – а потом оказывается, что это парикмахер, и это вместо того, чтобы за каждый выстрел в их сторону из какого-то села – расстрелять всех, кто найдется в этом селе, а село сровнять с землей. Отступление начинается с малого, заканчивается всегда крахом – и великие военачальники прошлого, из тех, кто приказывал пленных не брать и живых за собой не оставлять – с грустной усмешкой глядят с небес на наши потуги закончить идущие уже много лет непрекращающиеся войны. Они расплатились за свои грехи, за все расплатились, и нам – не в чем их упрекнуть.
Иса Салманович Дадаев хоть и не был близким родственником Шамиля Басаева – но родился в его тейпе, Белгатой[40] и это во взбудораженной республике – значило многое, потому что твоя сила измерялась по силе твоего тейпа, а с Белгатоем вступать в конфликт мало кто хотел.
Когда началось – Иса Салманович работал в колхозе трактористом, и, наверное, так и работал бы до конца жизни, как Шамиль Басаев, наверное бы, закончил институт нефти и газа и стал бы уважаемым человеком, нефтяником. Как Аслан Масхадов, может быть, стал бы генералом, потому что его бывшие командиры отзывались о нем как о грамотном и требовательном командире; как Джохар Дудаев вышел бы в отставку и пользовался бы авторитетом в республике как первый генерал, да еще и афганец. Может быть, он стал бы депутатом от Чечни, а может быть, и возглавил бы Чечню законным путем. Увы... все пошло по-другому.
