Охота на нечисть - Алекс Рудин
Я пожал плечами.
— Ну, ясно. Но трупаки из-под земли — это уже твоя работа. Как ты умудрился-то?
Да никак, бля! Ты сам виноват — усыпил меня своим бормотанием. Вот и приснилась всякая хрень.
— Ладно, — ухмыльнулся Сытин. — Главное — справились. Но теперь, Немой, я возьмусь за тебя всерьёз. И сегодня же. Иначе ты опаснее огненной бабозмеи будешь. Упаси нас боги, если ты с ней встретишься. Вы же весь Старгород разнесёте вдвоём. А мне его жалко — родной город, как-никак.
Сытин потянулся и сладко зевнул.
— Спать охота!
Я согласно закивал.
— А не выйдет, — ухмыльнулся Сытин. — Нам ещё твоих дружков закапывать.
Боги сжалились над моей лохматой головой. Михей привёл бригаду могильщиков с лопатами. За несколько медных монет могильщики быстро рассовали гнилые останки по могилам и выровняли холмики.
Может, домой, а? Блинов поедим, и в кроватку?
Сытин заметил, что я хмурюсь.
— Не унывай, Немой! — весело сказал он. — Сейчас будет самое интересное.
Куда уж интереснее-то, бля?
— Смотри внимательно, — не отставал Сытин. — Ничего не замечаешь?
Я вздохнул и огляделся.
Ипать!
Все холмики вокруг были аккуратно присыпаны свежей землёй — могильщики постарались.
И только могилы родителей Эйнаса стояли нетронутыми.
Получается, из них никто так и не вылез? Зря старался Сытин?
А ещё получается, что остальных ненужных покойников оживил именно я. Сытин бы такой хернёй шутить не стал — оно ему надо?
Охренеть! И что теперь делать?
Сытин сунул могильщикам ещё несколько монет. Ребята, недолго думая, принялись раскапывать могилы родителей Эйнаса.
Минут через десять одна из лопат глухо стукнула о дерево. Двое мужиков спрыгнули в могилу, очистили от земли истлевшую крышку и открыли гроб.
— Ага! — весело сказал Сытин.
Скелет в гробу всё-таки был. Но он не лежал смирно и ровно, как положено покойнику. Скелет раскорячился, намертво упёршись костями рук и ног в стенки гроба. Как будто какая-то сила хотела его вытащить, а он сопротивлялся.
И я догадывался, что это была за сила!
Вот умеешь ты херню сотворить, Немой!
Во втором гробу мы увидели точно такую же картину. Только скелет, судя по истлевшим остаткам юбки, был женский.
— Михей, вызови телегу, — распорядился Сытин. — Отвези покойничков Никите Ильичу в темницу. И Гиппократа туда вызови. Пусть осмотрит, но к себе не забирает. Мало ли что!
Сытин недовольно поморщился и добавил:
— И пусть сюда священников пришлют, что ли… Хотя, погоди!
Он снова достал из-за пазухи зеркальце.
— Божен? Привет, священник. Есть важное дело. Можешь сейчас приехать в Плотницкий конец на кладбище? Только чтобы никто из твоего начальства не знал. Почему сразу богохульники? Приезжай — сам увидишь. Кадило захвати и святую воду. Или что там у вас полагается? Всё, отбой!
Могильщики отряхнули лопаты от земли, обтёрли их о траву и собрались уходить. Но Сытин их остановил.
— Кто год назад хоронил этого покойника? — спросил он, показывая на скелет отца Эйнаса.
Могильщики растерянно переглянулись.
— Не мы, — нестройным хором отозвались они.
— А кто мог похоронить, кроме вас? Михей, ты с кем из них говорил?
Михей почесал в затылке.
— Этих я впервые вижу. А говорил с таким кучерявым, рыжим. Он шепелявил ещё. И зуба переднего у него не было.
— Знаете такого? — спросил Сытин могильщиков.
Те заметно побледнели.
— Антип это, — выдавил старший из могильщиков. — Работал с нами. Только он в прошлом году утонул.
— Блядь! — выразительно сплюнул Сытин.
В ожидании священника Сытин нетерпеливо мерил шагами кладбище. Со стороны это выглядело так, словно он собрался его купить и прикидывает — сколько покойников здесь ещё поместится.
Хер ли время терять, решил я. Подобрал свой драный кафтан, завернулся в него. Уютно устроился в ложбинке между двух могилок и сладко заснул.
Во сне я, не спеша, ехал на коне по извилистой лесной дороге. Высокие ёлки заслоняли бледное осеннее солнце. Копыта коня мягко ступали по усыпанной рыжими иголками колее.
За мной, растянувшись по двое, ехали дружинники. Кони фыркали и дёргали ушами, отгоняя назойливых осенних мух.
Старший дружины пришпорил коня и поравнялся со мной.
— Что-то неладно, господин! — встревоженно сказал он.
Я вопросительно поднял бровь.
— Кукушка смолкла, — пояснил он. — Не иначе кто-то спугнул.
Я прислушался.
В лесу стояла странная гнетущая тишина.
Я приподнялся на стременах, чтобы махнуть рукой дружинникам, и в этот миг в чаще звонко тренькнула тетива лука.
Стрела впилась мне прямо в незащищённое горло. Я мгновенно подавился кровью, руки ослабели и выпустили поводья. Я соскользнул с седла и мешком плюхнулся на землю.
— Воеводу убили! — закричал кто-то.
Но я ещё не умер. Глядя широко раскрытыми глазами в небо я видел, как медленно наклонилась и повалилась прямо на меня высоченная, заранее подрубленная ёлка.
Потом мне приснилась Глашка. Она злилась на меня за потрахушки в княжеском тереме. Я потянулся, чтобы поцеловать её, но Глашка фыркнула и превратилась в огненную змею.
Змея обвила меня жаркими кольцами и злорадно прошептала:
— Небесные боги, благие и милостивые! Примите душу этого человека.
Я открыл глаза.
Надо мной стоял Бажен и, подняв глаза к небу, читал молитву. В правой руке святоши покачивалось на цепочке ароматно дымящее кадило.
Он что, хоронить меня собрался?!
Я рывком вскочил на ноги. Бажен отшатнулся и взмахнул кадилом, чуть не зарядив мне в лоб.
— Сгинь! — заорал он, побледнел и схватился за грудь.
Охренеть, бля!
Кое-как мы с Сытиным откачали святошу. Он косил на меня испуганными глазами и бормотал себе под нос что-то о проклятых колдунах, от которых нет житья.
Придя в себя, святоша набросился на Сытина.
— Княгиня совсем перестала ходить в церковь! И боярыни тоже. Если люди от богов начнут отворачиваться — то и боги от людей отвернутся. Тогда все пропадём!
— Да пойми ты, Бажен! — втолковывал ему Сытин. — Опасно сейчас князьям лишний раз на людях появляться! Я же не могу весь Старгород перекрыть.
— Проклятые колдуны! — упрямо твердил Божен. — Недаром в Европе вас сжигают!
Ты бы и нас сжёг! Только руки коротки!
Кладбище Божен обошёл целых два раза, старательно брызгая святой водой на каждую могилу и заглядывая под кусты. Видать, ещё голожопых колдунов высматривал.
От денег святоша тоже не отказался. А вот на обед заезжать не стал.
— У меня дела! — хмуро фыркнул он и соскочил с телеги неподалёку от своей церкви.
— Ну и хер с тобой! — напутствовал его Сытин. — А мы пойдём жрать и спать. Да, Немой?
Конечно да, бля!
Ещё сутки такой жизни — и я сам окочурюсь на хрен.
Возле ворот дома стояла
