Игорь Николаев - Город Тьмы и Дождя
Сегодня Постников пытался устроиться на работу. Снова верхолазом, как без малого пять месяцев назад. Найти специализированные 'круги', то есть подписные сети промальпинистов в местном 'интернете' он не смог - видимо неправильно формулировал запрос или туда можно было вписаться только по рекомендации. Но подготовился старательно, по мере сил - почитал кое-что из профильной литературы, выучил терминологию. Теперь Алекс был уверен, что поднялся хотя бы до уровня хорошего местного подсобника или начинающего высотника-'висюна'.
Но получилось все равно плохо.
Не было никаких тестов и проверок. Алексею просто с ходу предложили сделать диагностику трубы древней котельной, которую теперь приспособили под централизованную вентиляционную вытяжку сразу два конторских блока. Старую кирпичную постройку изрядно ушатало время, а запустить внутрь и снаружи автоматиков не позволяли структура стен и диаметр трубы. Несложная работа для опытного специалиста за очень неплохие деньги - немногим меньше месячной зарплаты у Глинского. Была лишь одна маленькая оговорка - высота трубы составляла ровно сто пять метров, сантиметр в сантиметр, и ветер на вершине соответствовал. Спустившись на первые десять метров и поставив первые два датчика Постников понял, что ... дальше просто не может. Со страхом он еще мог бороться, но болтанка вкупе с общей нервозностью процесса (непривычное оборудование, большой перерыв, ограниченная работоспособность правой руки и одноглазость) вызвали чисто физиологическую реакцию. На альпиниста одновременно навалились клаустрофобия, приступы лютой тошноты и дрожь в левой, 'живой' руке.
Страшно было не выдворение с позором и без копейки денег. Страшно было предательство собственного тела - последнего и единственного, что Постников еще худо-бедно мог считать своим в этом страшном мире. даже с оговорками на хром, части которого он уже лишился. Это было уже слишком, и несчастный пришелец впал в состояние бездумного ступора. Потом начал откровенно чудить - пару часов Алексей в самом прямом смысле искал деньги на улице, бродя по асфальту и не поднимая головы. Он и в самом деле нашел две монеты - семидесятых годов, еще довоенной чеканки - в одну и три копейки. Теперь Постников возвращался 'домой', вяло раздумывая над тем, чтобы подняться на крышу общаги и шагнуть в пропасть. Благо высота здания не оставляла сомнения в скором и однозначном результате этого мероприятия.
Настойчивое шушуканье вывело Алексея из замкнутого круга мыслей. Он сжал в кармане отвертку - не для защиты, а машинально, Постников уже привык реагировать именно так на любое непривычное событие. Твердая пластмассовая рукоять со сколотым краем придавала некоторой уверенности.
В вагончике осталось, если так можно выразиться, три 'юнита' - сам Алексей, небольшая группа подростков не старше двенадцати-тринадцати лет, и явно подвыпивший гуляка. Хотя... Постников сощурил уставший глаз и подумал, что скорее не пьяница, а перебравший 'ампул' 'вершок' - человек достаточно обеспеченный, чтобы более-менее регулярно видеть солнце из окон нормального дома и конторы. В мире Постникова таких называли 'средним классом'. Здесь же - только жаргонизмом, поскольку официально все советские граждане имели одинаковый доступ к благам.
Обдолбанный гуляка находился в состоянии благостного миролюбия и перманентного счастья. Он разметался по всей скамье, счастливо улыбаясь в пустоту и что-то невнятно бормоча под нос. Маска респиратора криво повисла на одной петле, цепляясь за ухо. Хороший костюм переливался мягким отраженным цветом качественной синтетики 'под шелк'. Галстук был модным - 'техасский шнурок' с витыми черно-золотыми нитями. А еще на пальцах 'наркомана' не было видно кольца с чипом безналичных расчетов. И это означало, что либо некто уже избавил бедолагу от электронной башмалы, либо ...
Похоже подростки (числом трое, все мальчишки) пришли к сходным выводам. Явные выходцы из самых низов, нездорово растолстевшие на самой дешевой и калорийной еде, в бросовой одежде с третьесортных распродаж. И происходили, судя по всему, даже не из трущоб, а вообще из дальних пригородных районов. Что их занесло сюда, в не самую худшую и беднейшую часть города - бог весть. Но занесло. И теперь оборвыши исподтишка бросали на гуляку очень специфические взгляды. Такое выражение Алексей видел у гиен в передачах про живую природу - жутковатая смесь детской опаски, взрослой алчности и звериной осторожности мелких стайных хищников.
Собравшись в компактную группу, буквально носом к носу, мелкие начали колдовать над какой-то штукой. Судя по всему, коммуникатором или инфографом, которого у шпаны появиться просто не могло в силу не копеечной стоимости. Постников подобрался - незаметно, насколько мог, наблюдая за соседями по вагону поверх поднятого воротника куртки. Алексею очень не понравился оборот событий. У шпаны явно не получалось заставить свежекраденый (а как же иначе) агрегат работать, и это их ощутимо злило. Они шушукались высокими раздраженными голосами, попеременно оглядываясь то на обдолбанного мужчину, то на ... Постникова. Алексей крепче и вполне осознанно сжал отвертку.
Вагон задергался сильнее и остановился на предпоследней остановке. Мужик раскинулся еще вольготнее и что-то ритмично замычал. Видимо душевно пел. В последний момент стайка юных гиен сорвалась с места и дисциплинированно покинула вагон. Зашипела пневматика дверей, состав двинулся дальше, к финальной точке маршрута, очень медленно.
Постников низко склонил голову, чувствуя болезненный жар во всем теле. Но это была уже не лихорадка изнуренного тела и разума, а какой-то странный, болезненный азарт. Пальцы живой руки дрожали, словно каждую жилку били электричеством. Мертвая, металлическая рука наоборот, замерла в неподвижности - устаревшая электроника не могла адекватно интерпретировать хаотические нервные импульсы владельца, а потому просто игнорировала их.
У развалившегося наркомана нет кредитного кольца... Значит либо чип украли, либо в поезд сел человек с наличными - таковых было еще много, несмотря на широчайшее распространение цифровых денег. Человек с деньгами... Мужик в шелковом костюме не казался нищебродом и если не растратил все, то у него есть какой-то нал. Вряд ли много - после бурного вечера карманы имеют свойство пустеть. Но для Постникова и пара рублей - уже внушительная сумма.
Деньги.
На что можно пойти ради денег?
Постников лихорадочно соображал, старательно вешая на мысли ярлычок 'если бы я вдруг решился...' - это помогало не отвлекаться на рефлексию 'как же я могу даже думать о таком?!'. Мелкие шакалята могли бы сами обворовать беднягу, но вероятно опасались попутчика, то есть самого Алексея. Пытались позвонить, наверняка хотели обратиться за помощью к кому-то постарше и посильнее, но не сумели. Значит скорее всего вышли, чтобы сбегать к ближайшему телефону. Найти их сложно, однако все еще можно.
Но кому они могли позвонить?.. Или он уже бредит, отпустив на волю больное воображение? Может быть Постников все истолковал неверное и мальчишки просто вышли на своей остановке?..
Алексея продолжал бить озноб. Пришелец поднялся, ссутулившись еще больше, совсем как больной сколиозом. Сделал шаг в сторону наркомана. Еще один. Постников оказался рядом с мужиком как-то незаметно для самого себя, словно вынырнув из бездумной прострации. Тот по-прежнему бормотал непонятный речитатив, глотая звуки и бурча. Глаза его были закрыты, лицо раскраснелось. Алексей глубоко вздохнул, стараясь хоть чуть-чуть пригасить внутренний огонь. Левая рука тряслась все больше. Глаз слезился, его будто заволокло пеленой. Приходилось часто моргать, чтобы хоть что-то видеть. От мужика отчетливо пахло. Чем-то удушливо-парфюмерным, с явным цветочным оттенком. Запах лез в нос, неприятно скреб слизистую, вызывая раздражение и злость.
Эта злость стала последней каплей, сточившей тонкую льдинку между 'а смог бы я?' и 'никогда!' в мозгу Алексея. Постников склонился над жертвой.
'Только глянуть в карманы... только самую малость... чуть-чуть... немного денег...'
Мысли мешались, кружились в дикой пляске. Постникову не хватало воздуха, он дышал ртом, втягивая горький воздух через сомкнутые зубы. Правая рука затряслась механической дрожью, Алексей торопливо заложил ее за спину, как фехтовальщик, чувствуя, как железные пальцы стучат по пояснице.
Бумажник он нащупал почти сразу, но подцепить смог только с третьей попытки. Пальцы стали мокрыми и скользкими от пота, будто намасленными. От жертвы веяло жаром, как от печки. Хотя возможно Алексею это лишь казалось - от него самого сейчас можно было добывать энергию, как от термальной станции. Наконец он зацепил добычу и вытянул из внутреннего кармана пиджака. Солидный прямоугольник из хорошей кожи, солидно поскрипывающий, приятно пухлый. И все-таки Алексей его уронил - рука стала как из ваты. Постников осторожно перевел дух, чувствуя, как скользит по губе и подбородку струйка слюны - он забыл сглотнуть. Присел, нащупывая бумажник вслепую, боясь оторваться взглядом от лица обворованной жертвы. Будто стоило отвести глаза - и пребывающий в наркотическом забытье вернется в мир живых.
