Олег Никитин - Черный Шаман
– Хватит скалиться, – вспылил Вадим. – Еще и подглядывал за голым командиром! Возьму и расскажу всем, как тебя в Хендаваши испытывали. Первые два испытания пропущу, а третье обрисую во всей неприглядности. И пусть все знают, кто тут оплошал и какой ты таха.
– Ладно, ладно, – занервничал Ирвин. – Ты это брось, командир. На вот лучше, поешь. Самые свежие продукты для тебя принес, почти не просроченные. Смотри, вяленая индюшатина, какие-то консервы и газировка. Уже обеззараженная, правда без газа.
– Давно бы так! – сказал Вадим, наскоро завершил купание и со всем энтузиазмом настоящего диверсанта взялся за ужин.
* * *Отсутствие хоть сколько-нибудь серьезного оружия по-прежнему беспокоило Люсьена. Загруженный в андроида комплекс снайперских программ однозначно рекомендовал поражать цель с как можно более дальнего расстояния. Идею похищения винтовки или автомата у повстанцев он отверг, как опасную. Пропавшего оружия наверняка хватятся, что вызовет переполох и усиление бдительности.
К счастью, в подводной битве выяснилось, что он может пользоваться и метательными снарядами. Однако точность дальнего броска требовала иметь у оружия достаточно длинный черенок. Узнав, что войско повстанцев останется в Чикулеле на ночь, LSn-01.2 отцепился от днища БТР и ползком направился в джунгли. Два железных наконечника для копий, изготовленные еще на дне реки и бережно сохраненные в складках плаща, должны были как можно скорей обрести прямые и прочные древки.
* * *Главным событием этого вечера для бывшего сержанта KFOR грозила стать банальная раздача метикалов. Полковник Забзугу, сидя в джипе, по одному подзывал солдат и протягивал им через окно пригоршню монет. Неграмотные негры подолгу пересчитывали их, то и дело сбиваясь, отчего воинство шумно роптало. Наконец Забзугу не вытерпел и прогнал очередного таха выстрелом в сторону Малелы из АР-48. После этого раздача денежного довольствия пошла заметно быстрее.
– Вот гад, наши боеприпасы расходует, – зло прошипел Вадим на ухо Ирвина.
– Это его законное право, чувак. Он же командир.
– Бунтовщик он проклятый, а не командир.
– Вот услышит кто, тебе не поздоровится. Лучше бы ты все-таки почитал Устав нашей армии, а то Онибабо грозился устроить всем новобранцам зачет. Запомни, командиров ругать нельзя, это первый параграф. Слушаться их надо, как самого Мвимба-Хонго, понял?
– А какой второй параграф?
– Если хочешь поспорить с командиром или послать его к Насру, смотри первый параграф.
– Кончай прикалываться. Не бывает таких дурацких уставов.
– Таких повстанческих армий из двухсот негров, как наша, тоже не бывает.
– Ага, прозрел наконец! – сказал Вадим. – А то «свободу Дагону», «долой киафу» орал. Вспомнил, зачем мы тут обретаемся? Кстати, что такое «Наср»?
– Нечистая сила, вроде дьявола.
Тут подошла очередь Ирвина, и он с довольным видом поскакал к джипу. Вадим завистливо поглядел ему вслед и отыскал глазами проклятого Кваквасу. Тот уже получил свои метикалы и теперь перешептывался с каким-то неприятным негром, косясь на бывшего сержанта и побрякивая монетами над ухом задумчивого собрата. Похоже, тот не слишком-то воодушевлялся метикалами, или еще помнил об угрозе Вадима, так ясно выраженной умным Джадо.
Между тем почти стемнело, и в Чикулеле разожгли костры. На поляне осталось всего несколько самых страшных или увечных наемников, которых никто никуда не позвал. Даже Ирвин, обретя суточные, вероломно испарился. Зейла, как успел заметить Вадим, присела под колесом БТР, затем нырнула в машину и с лязгом захлопнула за собой люк. Кажется, сегодня у нее не было настроения переспать с кем бы то ни было вообще. У Вадима отлегло от сердца. Выходит, это не он такой несчастный урод! Едва настроение улучшилось, начали одолевать сразу два желания: влезть в БТР и отыскать предателя-соратника. Хоть разорвись.
Однако тут его вызвали за валютой. Конечно, самым последним!..
– Вот, только девять осталось, – хмуро заявил Забзугу и высыпал монеты в шершавую ладонь Косинцева.
– Я протестую! У меня твердый оклад жалованья!
– Забыл Устав, солдат? – кровожадно прищурился тот и потянулся за винтовкой.
– Никак нет! – отрапортовал Вадим. – Возражать командиру запрещено!
– То-то же...
Полковник широко ухмыльнулся и запустил машину. Вадима окутала гарь выхлопа и пыль. Только через несколько секунд после отъезда начальства он понял, что так и стоит с протянутой рукой, и чертыхнулся.
– Гады позорные. А еще армия называется! Где этот подонок Чьянгугу?
Вадим отправился по селению, высматривая в свете костров товарища. Повсюду веселились пьяные негры, и отличить местного жителя от наемника было почти невозможно. Многие скинули рубахи защитного цвета и щеголяли с голыми торсами.
– Эй, красавчик, иди к нам! – крикнула бывшему сержанту какая-то губастая красотка. В носу у нее красовалось огромное кольцо. – Садись, поцелуемся!
Ее кавалер, судя по всему, уже отрубился. Фигурой он походил на Ирвина. Косинцев поспешил к костру. Перевернув пьяного в стельку негра, он разочарованно крякнул.
– Эй, ты что? – насторожилась черная девка. – Парней любишь, что ли?
Случившиеся поблизости от огня наемники незлобиво заржали.
– А что тут такого? – послышался сзади голос доброго Джадо. Он возник в круге света, будто демон ночи. – Чем парни хуже девчат? Даже лучше! Верно, друг Вадим?
– Не отнимай у меня белого воина, педик, – возмутилась девица и силком усадила Вадима подле себя. – Он тебя не хочет, противный! Уходи! Правда же, мой герой? Ведь я тебе больше нравлюсь?
– Да, безусловно!
– Злой, негодный мальчишка, – обиделся Джадо. – Ты еще пожалеешь, что оскорбил мое светлое чувство. – Он вскинул руки к лицу и понуро удалился в ночь.
Но пока что ни о чем таком Вадим жалеть не собирался. Напротив, назойливый Джадо начал досаждать ему даже больше, чем злобный Квакваса. Тот хотя бы с любовными признаниями не лезет! Уже за одно это его следовало уважать и опасаться.
– Пойдем со мной в заросли, красавчик, – промурлыкала негритянка. Пока диверсант размышлял о своей личной жизни, она успела задрать пальмовый подол и уже вовсю двигала бедрами, охмуряя бледнолицего воина. – А ты мне за это десять метикалов подаришь.
– У меня только девять... А резиновый чехол у тебя есть?
– Девять? – возмутилась она и тут же опустила листья на место. – Да как ты смеешь приставать к честной женщине за такие гроши! – Она отпихнула Вадима и стала высматривать свободного воина армии таха. – Сегодня только за десять! Или ищи метикал, или даже не трогай меня, негодяй. Все вы, белые, мерзавцы.
– Не очень-то и надо! Деньги целее будут.
Вадим поднялся, но был остановлен возмущенными криками чикулелки:
– Подонок! Он меня щупал! Изнасиловал! Где мои метикалы, скотина?
Из ближайшей хижины высунулся седовласый негр с копьем. Оценивающе оглядел бывшего сержанта и его большой нож.
– Замолчи, дура, – проворчал он и нырнул обратно.
Пришлось бедной женщине так и поступить, но горевала она недолго – заприметила во мраке нового кандидата и помчалась на его поимку. Вадим же разочарованно двинулся в обход деревни. Что ни говори, а сегодняшний банный эпизод на реке оставил в его душе глубокую рану. Не окажись девка такой твердой в своих принципах, она могла бы пожать изрядные любовные плоды.
* * *В эту ночь ни одна туземка не пожелала разделить с Вадимом любовные утехи за сумму, меньшую чем десять метикалов. Точнее, желающих нашлось довольно много, однако были это очень страшные или совсем уж древние чикулелки. Они даже предлагали неприкаянному солдату пищу, но тот решительно отвергал такую противоестественную форму любви. А с откровенно несовершеннолетними диверсант, будучи в душе миротворцем ООН, решил не связываться.
Тем более самых юных девиц уже загнали спать.
Несколько раз диверсанту предлагали «живую» кожу, так выгодно проданную Ирвином любвеобильному снайперу Джадо. Кожа довольно быстро переходила из рук в руки. Впрочем, скоро у сержанта появились сомнения в удачности сделки. В деревне, затопляемой волнами необузданной страсти, цена обрывка искусственного эпидермиса росла бешеными темпами.
Когда к Косинцеву подкатился третий продавец, его «сокровище» строило уже двести пять метикалов!
– Ты свихнулся, боец, – оторопел Косинцев. – Это же больше золотой кордобы. За такие деньжищи можно сразу двадцать девочек склеить, и еще на выпивку останется.
– Да тебе и одной-то не удалось! – презрительно молвил воин таха. – Проходи мимо, нищета белопузая! Так и помрешь импотентом.
Словом, через час блужданий по деревне, насмотревшись всяких безобразий и выслушав массу обидных обвинений в жадности или импотенции, Косинцев достиг окраинного строения, напоминающего сарай. Его как раз покинула помятая девица. Она быстро убедилась в недостаточном богатстве белого воина и упорхнула, а бывший сержант с глухими проклятиями ввалился внутрь. Как ни странно, сарай оказался достойным того, чтобы в нем одиноко вздремнуть где-нибудь в темном углу, подальше от похотливых соратников-таха.
