Василий Головачев - Война HAАRP
– А чем вы занимаетесь? Олег говорил, что вы вместе работаете.
Афанасий поднял бровь, разглядывая лицо заёрзавшего друга детства.
– Служим.
– В этом… в Гор? Что это такое?
– Государственная охрана, – поспешил исправить оплошность Олег, оценив взгляд командира группы. – Сопровождаем важные грузы.
Афанасий скрыл улыбку, хотя в душе пообещал надрать майору уши. Делиться подробностями службы тот не имел права даже в суде.
Олег переменил тему, заговорив о недавнем запуске в космос с космодрома Восточный тяжёлого ракетоносителя «Енисей».
– Теперь мы скоро на Луне поселимся, – размечтался он вполне искренне. – Причём раньше американцев.
– Но ведь китайцы уже построили на Луне станцию, – робко сказала Дуня. – Я по телику видела передачу.
– То не станция – собачья конура! – презрительно фыркнул Олег. – Ребячья забава. В их станции только два китаёза и умещаются, да и то ростом с кошку.
Дуня засмеялась. Она вообще смеялась часто, что говорило о настроении девушки.
– Ты явно не любишь китайцев.
– Было бы за что, – снова фыркнул Олег. – Они всё время норовят что-либо украсть, а то и всадить нож в спину.
– Он шутит, – сказал Афанасий, в глубине души согласный с оценкой друга. При этом он подумал, что как бы кто ни относился к китайцам, их космическая экспансия не за горами, и всем мировым космическим державам придётся с этим считаться.
– Я видела фильм о космическом полёте, – сказала Дуня. – Там китайцы действительно захотели завладеть золотым астероидом и чуть не побили наших космонавтов.
– Что за фильм? – заинтересовался Олег.
– Кажется, «Ошибка в расчётах». Актёров не помню, а режиссёра помню – Егор Кончаловский.
– А сценарий чей?
– Не помню, – виновато сморщилась Дуня. – Не то Головасин, не то Голованов.
– Фильм понравился?
– Очень! Эффекты потрясающие.
– Значит, и наши киномучители научились делать блокбастеры. Кстати, я говорил, что здесь есть кинозал? Можно фильм посмотреть. Афоня, сходил бы, посмотрел меню.
Вставать во время приятного расслабления не хотелось, но воля была сильнее.
– Хорошо, закажите ещё чайку и орешки.
Кинозал заведения вмещал всего двадцать человек.
Афанасий ознакомился с предлагаемым ассортиментом фильмов, ни одно название ему не понравилось, да и времени на посиделки даже вместе с Дуней терять не хотелось, поэтому он возвращался с твёрдым намерением отговорить спутников от похода в кино.
У своего столика он увидел группу молодых людей – троих крепких парней и девицу. Все четверо были одеты во всё чёрное, а руки и шеи парней украшали цветные татуировки.
– У нас гости? – пошутил Афанасий, собираясь сесть на своё место.
Четвёрка оглянулась на него.
Свело скулы. Острый нюх Афанасия, способный учуять даже слабые следы взрывчатки, уловил определённые запахи, подпадавшие под определение «спайс». Парни баловались «травкой».
Их лица были неподвижны, в глазах прятался угрюмый голодный блеск.
– Ты тут, што ль, главный? – спросил скрипучим голосом приземистый, коротко стриженный парень; во рту его блеснула золотая коронка.
– Главные нынче в Думе сидят, – усмехнулся Афанасий. – Тут отдыхают нормальные люди.
– Мы к вам сядем.
Афанасий встретил умоляющий взгляд Дуни, постарался быть предельно вежливым.
– Во-первых, парни, тут сидим мы. Во-вторых, мест всем не хватит всё равно. Подождите немного, какой-нибудь уголок освободится.
– Садись, Руда, – буркнул золотозубый стоявшему рядом парню, рыжему, с тёмно-зелёными кругами под глазами. Видимо, у него были нелады с печенью либо с сердцем.
Рыжий шагнул к дивану, и Афанасий с сожалением понял, что миром объяснить троице суть закона о праве первенства не удастся. И всё-таки он попытался, помня отношение Дуни к рукомашеству.
– Ребята, побойтесь бога, вы же не американцы в Ливии.
– Греби отсюдова по-хорошему, – мрачно посоветовал ему золотозубый вожак компании. Выглядел он не особо мускулистым, но был жилистый и, наверно, обладал немалой силой. В другое время и в другом месте Афанасий не стал бы с ним церемониться, и никакие физические кондиции противнику не помогли бы. Но ситуация была другой.
– А давай посоревнуемся?
– Чего? – не понял золотозубый.
– Давай руку, поиграем в кто кого пережмёт. Выиграешь ты – мы уйдём, выиграю я – вы поищете для отдыха другое место.
Третий из компании, приземистый, с покатыми плечами, похожий на гориллу, выпущенную после вивисекции из лаборатории доктора Моро[6], заржал.
– Раздави ему клешню, Баня.
– Ладно, суй клешню, – нехорошо улыбнулся золотозубый Баня. – Токо потом не жалуйся.
– Афоня, – с дрожью в голосе проговорила Дуня, – давай лучше уйдём.
– Не переживай, – успокоил её Олег, продолжавший маленькими глотками пить кофе и жевать орешки; лицо у него было безмятежное, он очень хорошо знал возможности друга. – Афоня справится.
Подошёл официант.
– Через десять минут освободится уголок возле кухни, господа, просим потерпеть.
– Греби отсюда, – коротко бросил рыжий.
Гориллоподобный пациент доктора Моро снова заржал. Девица, бросающая заинтересованные взгляды на Афанасия, достала пачку сигарет «Дурхилл», вытащила одну, но не закурила.
Официант отошёл к группе других официантов, они о чём-то заговорили, тревожно поглядывая на гостей.
Золотозубый Баня сунул пятерню, костистую и широкую как лопата.
Схватились.
Баня не зря понадеялся на свою силу, зажав ладонь Афанасия как тисками. Он был уверен, что справится с противником за несколько секунд. Однако не существовало человека, который мог бы победить Афанасия, да ещё в присутствии понравившейся ему девушки.
Лицо Бани начало багроветь.
– Всё? – участливо спросил Афанасий.
Баня напрягся так, что на шее вздулись жилы.
Афанасий сдержал натиск, нажал сам и едва не раздавил руку золотозубого, от боли бахнувшегося на колени.
Соратники Бани, вытаращив глаза и раскрыв рты, смотрели на своего поверженного вожака.
Девица-брюнетка сунула в рот сигарету, вытащила зажигалку, продолжая изучать лицо Афанасия и не обращая внимания на муки золотозубого.
Официанты гурьбой подошли ближе, удивлённые происходящим. За их спинами появился охранник в синей форме, однако его услуги были уже не нужны.
Продолжая сжимать почти сплющенную руку Бани, Афанасий спросил:
– Так мы договорились? Вы уходите?
– От… пус… ти! – просипел Баня в три приёма.
– Мы договорились? Не слышу.
– Хорошо… отпусти.
Афанасий выпустил белую ладонь со слипшимися пальцами, и золотозубый, встав с колен, начал её растирать.
– Баня, да мы его… – опомнился рыжий.
– Не залупайся, уходим, – буркнул вожак компании, исподлобья глянул на Афанасия. – Терминатор, что ли?
– Погулять вышел, – любезно ответил Афанасий.
Компания потянулась к выходу, оглядываясь. Последней уходила девица, во взгляде которой читалось восхищение.
– Телефончик не дашь, Терминатор? – с улыбкой проговорила она. – Люблю крепких мужиков.
Афанасий отвернулся, сел на место.
Официанты разошлись, оживлённо обсуждая «состязания» меж собой, наравне с посетителями, обратившими на это внимание.
– Ну, ты даёшь, полковник. – Олег укоризненно покачал головой. – Прямо магнитом притягиваешь неприятности.
– Разве я вас потащил сюда? – удивился Афанасий, массируя занемевшую руку. – Это твой выбор.
– Да куда бы мы ни пошли, ты всё равно встрял бы в какие-нибудь разборки, ещё по школе помню. Выдержки у тебя нет, Пахомов. А между прочим, выдержка – единственный способ выжить в мире идиотов.
– Это верно, выдержки мне не хватает, – согласился Афанасий, – зато у тебя её чересчур, так что мы уравновешиваем друг друга.
– Ужас! – опомнилась Дуня, нервно перебирая пальчики; в глазах девушки таяли искорки тревоги и переживаний. – А если бы он пырнул тебя ножом?
– Ну и пырнул бы, – пренебрежительно повёл плечом Олег, – и получил бы перелом руки. Афоня – мастер драки.
– Не пырнул бы, – покачал головой Афанасий, в глубине души не согласный с оценкой другом его мастерства рукопашки. – Эти трое, очевидно, недавно откинулись от нар, на них написано, что они бывшие зэки. А зэки соблюдают кодекс чести.
– Кодекс чести у зэков? – усомнился Олег.
– Какой-никакой, но кодекс, давно известно, что с бандитами, не считая разве что полных отморозков, легче договориться, чем с полицаями, а тем более с чиновниками. Вот уж у кого нет ни чести, ни совести, так это у них.
– Да хрен с ними, – махнул рукой Олег. – Давайте лучше о приятном.
Он первым завёл разговор о театре, предложил сходить в Большой.
Дуня поддержала, поделившись своими ощущениями от посещения театра в Костроме, изредка вскидывая на молчащего Афанасия глаза, отчего у него сладостно замирало сердце. Неприязни и огорчения в них он не увидел.
