Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Квантовый рюкзак? — Дина оживилась. — Это как так?
— Красивое название, — идея в том, что он как бы одновременно хранит все вещи и не хранит ни одной. В общем, это утерянная технология Первой Московской Империи, основанная на использовании очень редкого вида космофауны — карликового гипототема-вывертуна. Это как наши обычные космические коньки, на которых все корабли в подпространство ныряют…
— Я знаю, — немного раздражённо сказала Дина. — У нас же через пятьдесят минут экзамен по теории космофауны. А что за вывертуны?
Я осёкся, потому что задумался — а не является ли сказанное мною государственной тайной? С другой стороны, байка была достаточно известной у космических контрабандистов, и никаких бумаг на эту тему мы с отцом не подписывали.
— О них мало рассказывают, они… водятся только в глубинах пылевых туманностей, реликтовый вид. Поймать — целое искусство. Разновидность коньков-прилипал. Создают пузырь в подпространстве, только не в космосе, а в нашей обычной среде, внутри специальной колбы. Вроде небольшого мешка снаружи — а внутри сначала глотка, а потом двести кубометров пустого пространства.
— Вау! Я видела такое в одном фильме… Кажется, про зоопарк в багажной сумке.
— Ага. Проблема в том, что вывертун сам решает, что выплюнуть, а что оставить. И последний предмет пытаться достать очень опасно, если попытаться его вытащить, то вывертун может аннигилировать, или вывернуться наружу — что-то вроде небольшой вакуумной бомбы. Поэтому в рюкзак встроен счётчик, показывающий…
— Так рюкзак нашли? — поторопила меня Дина, взглянув на часы.
Я решил ускориться, потому что понял, что затянул рассказ.
— Ага. Но не сразу. Потом Порфирий с трудом нашёл корабль, на котором его папа был арестован, нашёл журналы, и увидел, что прямо перед арестом его папаша летал по окрестностям двух газовых гигантов в соседней с Владивостоком системе. Порфирий нанял волчка-ищейку, обученную искать гипототемов, летал по всем сорока спутникам, искал аномалии. И нашёл. На одной из маленьких бескислородных лун был курган из валунов, а в нём контейнер из напечатанного чугуния с программируемым квантовым замком. И написано «Здесь лежит сокровище». Набрал своё первое имя — Влипп4!, а замок его и спрашивает: «А вы точно наследник? Предъявите документы!» Ну, пришлось ему лететь сюда, в Иерусалим, искать контору, которая занимается старыми квантовыми замками, о том, что он действительно Влипп-Четыре-Восклицательный. И вот, девятого октября по среднемосковскому календарю, контейнер открылся. А в нём рюкзак лежит и инструкция к нему. Открыл, разбудил вывертуна — тот вышел из спячки и рот раскрыл. Засунул руку — достал слитки вольфрама, родиевые, осмиевые, калифорниевые, потом пошли большие инкрустированные вазы, видимо, китайские. По размеру больше рюкзака каждая!
— Ты выдумываешь! — улыбнулась Дина.
Достаточно по-доброму улыбнулась, но меня это почему-то задело. Одна из самых интересных историй семьи, а она так легкомысленно относится!
— Да нет же! Потом — оп! И достал свёрток каких-то очень дорогих трюфелей с датой заморозки пятивековой давности — оказывается, этот вывертун там мало того, что всё это хранит, ещё и процессы физические замораживает — вроде темпорального холодильника! И в списке указано не было, от древних хозяев ещё хранилось, получается. Всё достаёт, достаёт, уже гора предметов, и всё тяжёлое, что-то фонит радиацией неслабо. Да, помимо инструкции приложенной был большой рассказ Арчибальда Варламовича о том, как они это всё награбили, как за три ходки перевезли и распродали, но в четвёртый раз им на хвост села Инспекция Протокола, Орден Правопорядка, и местные, владивостокские спецы. Там страна с каким-то хитрым названием, Нарния Владивостокская, как-то так называется. Поэтому-то четвёртый схрон и остался…
— И чем это кончилось?
— Ну, в списке был указан восемьдесят один предмет, но последний-то доставать нельзя. Написано было, что непредсказуемые последствия. Дальше истории разнятся. На камерах всё вообще непонятно. Все очевидцы, как один, говорили, что Порфирий, он же Влип-Четыре-Восклицательный, был одержим поиском «главного сокровища». Дескать, оно там на дне должно где-то быть, и неучтённое. Один из команды корабля утвержал, что Порфирий залез в рюкзак с головой, слишком глубок полез. Другой говорит, что в этот момент корабль начал погружение, и начались вот эти вот квантовые эффекты. Третий вообще молчит — до того разговаривал, а после всё время просто молчит. Просто их потом всех допрашивали, и сроки отсидели…
— Так что с ним и произошло? — уже с нескрываемым раздражением спросила Дина, начиная собирать вещи. — Нам пора идти, опоздаем.
— Ну, в общем, квантовый рюкзак Порфирия проглотил, а потом схлопнулся в точку. Был рюкзак — и нету. А главным сокровищем, видимо, сам рюкзак и был. Случилось это всё… девятого октября, — повторил я, в надежде, что она поймёт весь драматизм и анекдотизм ситуации.
— Угу, — кивнула Дина. — Это какая-то особая дата?
— Да, через восемьдесят девять лет на свет родился я, Гагарин Шонович Куцевич, твой однокурсник. Это случилось в мой день рождения, родня всегда вспоминает об этом.
Огонёк интереса в глазах Дины погас. Глаза округлились, на лице проступила гримаса ужаса и пренебрежения.
— Га…гарин⁈ Ты разве не Гага? Тебя так называют, я думала… я думала — это полное имя!
— Моё полное имя — Гагарин! Я назван в честь…
— В честь того маньяка-философа, подорвавшего грязную бомбу в центре Храмового района Иерусалима! Я… чёрт, это ж подружки узнают, как тебя зовут, и…
— Нет, блин! Этот придурок подорвал бомбу, когда мне было девять лет! А меня назвали в честь первого человека, совершившего виток вокруг древней планеты Земля! Его звали Юрий, а фамилия у него была Гагарин. Мой дедушка читал старые книги, он хотел, чтобы я…
— Прости. Это было ошибкой, — она встала и отправилась к выходу, бросив через плечо: — Пожалуйста, не общайся со мной на парах.
Вот примерно так и прошло моё первое свидание в жизни.
* * *
На следующий день я с порога заявил прилетевшему меня забрать бате.
— Я точно имя поменяю!
— Придурок! — папаша, видимо, не знал, ржать или возмущаться. По крайней мере, в его интонации помимо привычного желания проявить авторитет была и
