Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет
— Ну, это и без того ясно, — махнул рукой Сирх. — Он вернулся, чтобы снова проповедовать… Как был, так и остался неисправимым идеалистом, верящим в то, что словом можно изменить мир. Если бы у него на уме было что-то иное, то и вел бы он себя по-другому.
— Но разве ты сам не веришь в силу слова? — с несвойственным ему лукавством спросил Минос.
— А ты хитрец, Минос — Наклонившись, Сирх одобрительно похлопал собеседника по плечу. — Словом действительно можно многого добиться. Но только в том случае, если слово служит тебе, а не ты — слову, как это делает Граис.
— Граис хотел встретиться с тобой, и он добился этого, используя только слова, — заметил Минос.
— Ну и что из того, — хмыкнул Сирх. — Он, видно, рассчитывал, что я, как преданный ученик, паду к его ногам и вновь признаю его духовное лидерство… Времена Граиса прошли, друг мой Минос. Теперь в Йере есть только один духовный лидер — преподобный Сирх! И для другого здесь места нет. Граис не понял этого, потому что слишком долго отсутствовал.
— Почему же в таком случае ты сделал вид, что не узнаешь его?
— Потому что живой Граис не нужен никому в Йере.
— В первую очередь он мешал тебе…
— Ты не видишь дальше собственного носа, Минос. Граис мне не страшен. Я превратил религию в одну из структур, на которой держится государственная власть. И если Граис попытается предпринять что-либо против меня лично, то противостоять ему будет вся государственная машина, справиться с которой Граису не по силам, кто бы он там ни был. Но живой Граис — это угроза новой смуты в Йере, которая сейчас совершенно ни к чему. Нынешний порядок, существующий в Йере, устраивает далеко не всех, но тем не менее это порядок, без которого нормальная жизнь невозможна. Весть же о возвращении Граиса способна ввергнуть страну в хаос, единственным выходом из которого станет распад Йера и гибель йеритов как нации. Протекторат Кахимской империи, который к тому же не продлится вечно, — это не худший вариант для отсталой и раздробленной страны, какой Йер был до завоевания.
— Но в свое время учение Граиса объединило йеритов.
— И это был предел его возможностей. В то время народ был готов пойти за Граисом куда угодно, а он вместо этого исчез на пятнадцать лет. И вот сейчас, когда все волнения и страсти, которые он в свое время вызвал, улеглись, он надумал вернуться… Я не боюсь Граиса, но мне страшно за мой народ. Общество, во главе которого стоит идеалист, пусть даже проповедующий самые благие намерения, обречено на гибель. Идти за ним все равно что следовать за слепым поводырем.
Какое-то время Минос задумчиво жевал акис.
— Почему бы тебе не поговорить об этом с Граисом? — спросил он как бы между прочим.
— Ты разве забыл, кто был создателем учения о Пути к Поднебесному? — Сирх снова наполнил свой бокал вином. — Граис давно уже определил для себя конечную точку своего Пути, свернуть с которого для него все равно что предать самого себя. Нет, — Сирх поднял бокал и сделал из него большой глоток, — Граис никогда бы не признал своей ошибки. К тому же если бы я согласился побеседовать с Граисом, то это непременно вызвало бы определенные сомнения и подозрения у судебного вершителя Мистелия Глата. А так он вместе с Граисом отправит в Халлат письмо, в котором сообщит наместнику, что ни я, ни ты не признали в арестованном Граиса из Сиптима. Соответственно и наместник будет относиться к нему только как к разбойнику и самозванцу. Таким образом, участь Граиса фактически уже предрешена, — через несколько дней он будет казнен за побег из тюрьмы и убийство шалеев. Хвала Поднебесному, теперь мы навсегда избавили от него и себя, и Йер.
Сирх отсалютовал бокалом и допил вино.
— В принципе не могу не согласиться с такими рассуждениями, — произнес незнакомый голос за спиной Сирха.
Минос и Сирх одновременно вскочили со своих мест. Сирх, пошатнувшись, едва не опрокинул стол.
— Вот только вывод из них сделан совершенно ошибочный, — закончил свою мысль незнакомец, стоящий позади шезлонга, в котором только что сидел Сирх.
Незнакомец был высок и худ. Одет он был в странный облегающий тело костюм черного цвета. Длинные темные волосы незнакомца были гладко зачесаны назад и перехвачены на затылке тонким шнурком. Губы его, чуть изогнутые ироничной ухмылкой, обрамляла полоска тонких черных усиков и полукруг небольшой, аккуратно подстриженной бородки. Нос незнакомца был слишком тонкий и длинный, а кожа слишком бледной для йерита. Но в целом он выглядел как обыкновенный человек.
— Стражу звать не нужно, — предупреждая намерение Сирха, поднял руку незнакомец. — Я исчезну так же незаметно, как и появился, прежде чем она сюда явится.
— Ты кто такой? — с трудом выдавил из себя Сирх.
— Не имеет значения, — небрежно махнул кистью руки человек в черном.
Обойдя вокруг стола, он опустился в кресло, в котором до этого сидел судебный вершитель, и непринужденно закинул ногу на ногу. Взяв со стола графин с желтым кахимским вином, незнакомец поискал взглядом чистый бокал и, не найдя такого, сделал глоток прямо из горлышка.
— Восхитительный букет! — произнес он, блаженно зажмурив глаза.
— Кто ты такой? — опершись руками на стол, снова повторил свой вопрос Сирх.
Незнакомец вел себя удивительно спокойно и непринужденно, и это, как ни странно, вселяло уверенность и в самого преподобного. Если бы человек в черном был наемным убийцей, подосланным к нему врагами, то не сидел бы он вот так, закинув ногу на ногу, а делал бы свое дело.
Все же преподобный счел нужным задать еще один вопрос:
— Как тебе удалось пройти мимо стражи?
— На первый твой вопрос я уже ответил, — сказал незнакомец. — А что касается второго… — Он приподнял графин, который держал в руке, и стал любоваться, как играют, преломляясь в вине, солнечные лучи. — Попроси кого-нибудь из слуг принести бокал для меня. Это и станет ответом на твой второй вопрос.
— Я тебя не понимаю, — медленно покачал головой Сирх.
— Поймешь, когда сделаешь то, что я сказал. — Незнакомец бросил взгляд на застывшего столбом с испуганно вытаращенными глазами Миноса и коротко приказал: — А ты сядь.
Колени у Миноса подломились, и он без сил упал на свое кресло.
— А если я велю слуге позвать стражу? — наклонив голову к плечу, вкрадчиво спросил Сирх.
— Не думаю, что ты захочешь выглядеть в глазах слуги идиотом, перебравшим вина сверх всякой меры, — усмехнулся человек в черном.
— Ты думай, что говоришь! — От первоначального испуга Сирха не осталось и следа. Теперь глаза его метали яростные молнии, способные, казалось, испепелить наглеца. — Перед тобой стоит преподобный Сирх…
— Ты что, думаешь, я сам не знаю, к кому пришел в гости? — Человек в черном насмешливо покачал головой. — Кстати, можешь присесть. У нас будет спокойная, дружеская беседа.
Сирх приоткрыл рот, собираясь что-то ответить незнакомцу на его дерзость, но вместо этого сел в свой шезлонг и дважды звонко хлопнул в ладоши. Тотчас же из дома выбежал слуга и, в одно мгновение оказавшись рядом со столиком, изогнулся в почтительном поклоне.
— Что угодно господину?
— Принеси бокал для нашего нового гостя, — сказал Сирх небрежно махнув рукой в сторону кресла, в котором сидел человек в черном.
Приподняв голову, слуга посмотрел на незнакомца, словно на пустое место. Затем перевел удивленный взгляд на Сирха.
— Простите, господин, — испуганно и подобострастно пробормотал он. — Я, кажется, не совсем понял ваш приказ…
— Что тут непонятного? — раздраженно взмахнул руками Сирх. — У нас новый гость, и ему нужен чистый бокал!
— Гость?..
Слуга снова посмотрел на то место, куда указывал преподобный. Взгляд его скользнул по обивке пустого, как ему казалось, кресла. Незнакомец же между тем, наблюдая за недоумевающим слугой и кипящим от гнева Сирхом, надувал щеки и едва сдерживался, чтобы не разразиться безудержным хохотом.
— Сколько мне еще ждать! — в ярости взревел Сирх. — Ты что, не можешь просто принести чистый бокал?
— Да-да, конечно, чистый бокал, — пролепетал слуга и, сорвавшись с места, скрылся в доме.
Сирх не успел после крика даже дух перевести, а слуга уже вернулся с бокалом в руке. Стоя перед преподобным, он снова странным взглядом посмотрел на кресло, в котором, по словам Сирха, должен был сидеть новый гость, но которое, как он видел, на самом-то деле было пустым.
— Поставь на стол и убирайся! — рявкнул на слугу Сирх.
Слуга исчез, должно быть, прежде, чем Сирх закончил фразу.
— Ну и что все это значит? — нетерпеливо спросил Сирх у человека в черном.
— Это значит, что ваш слуга меня не видел, — улыбнувшись, ответил тот и, взяв в руки графин, наполнил принесенный слугой бокал.
— Ты его видишь? — настороженно спросил Сирх у Миноса.
