Мэтью Мэзер - Кибершторм
– Хакеры? – подозрительно спросил я.
Винс, все еще печатая, покачал головой.
– Я использую термин «хакер» в его исходном значении – человек, который работает с кодом, создает.
– Ребята из «Анонимуса» признались, что именно они напали на логистические компании, а половина нашего бардака вызвана именно этим.
Винс почесал в затылке.
– Они тут ни при чем.
Как-то он слишком уверен в своих словах.
– Здесь настоящий мороз, – пожаловался я, дрожа от очередного порыва холодного воздуха.
– Вчера было тепло, и с тех пор окно в конце коридора так и не закрыли, – ответил Винс, углубившись в код какой-то программы. – Ты не закроешь?
Я кивнул, думая о том, как Винс связан с группой «Анонимус».
Окно я закрыл.
15-й день
6 января
Над нами навис сияющий звездный ковер.
– Не представлял, что в Нью-Йорке есть звезды, – тихо произнес Винс. – По крайней мере, те, что в небе.
– Все Восточное побережье за последние две недели практически не загрязняло природу, да и холодная погода тоже играет свою роль.
С тех пор как все началось, я впервые выбрался на крышу. Как только мы открыли люк, нас встретило удивительное звездное поле. Мне вдруг показалось, что боги, некогда изгнанные из Нью-Йорка, вернулись посмотреть с небес на страдания жителей Готэма.
– Ты точно хочешь сделать это сегодня? – спросил Винс.
Я посмотрел на здания во тьме.
– Идеальная ночь. Да у нас и выбора-то нет.
Мысли о богах заставили меня вспомнить воскресную школу. Сегодня была ночь эпифании, ночь, когда трое волхвов, легендарных мудрецов, пошли за звездами, чтобы принести сокровища новорожденному Иисусу. Сегодня мы собирались искать сокровища с помощью нашей собственной магии, и я надеялся, что звезды и боги будут к нам благосклонны.
– Винс, ты мудрый человек?
– Умный – точно, а насчет мудрого не уверен.
Дрожа, я застегнул куртку на горле. Ирина и Александр собрали с крыши почти весь снег – носить ведро по лестнице вниз было легче, чем снизу на шестой этаж. Температура упала сильно ниже нуля. Началась метель, и мы пошли к стене у края крыши, чтобы укрыться от нее.
– Сегодня мне нужен мудрец.
Винс рассмеялся.
– Тогда я мудрый.
Я посмотрел на черную пропасть Нью-Йорка под нами.
– Ни одного огонька, – шепнул я сам себе. Отсюда единственным доказательством существования города служили только темные пятна – там, где здания закрывали звездное небо.
Поблескивая фонарем на голове, Винс сел на скамейку у стены и принялся подключать провода к моему телефону. Ежась от холода, я примостился на ограждении рядом с ним и смотрел в темноту, представляя себе, что вокруг нас миллионы людей, которые сейчас жмутся друг к другу, желая согреться.
– Знаешь, что двигало людьми в двадцатом веке и заложило основы современного мира?
– Деньги? – спросил Винс, не отрывая взгляд от экрана телефона.
– Ну да, и они. Но еще искусственное освещение.
Без искусственного освещения люди были мелкими испуганными зверьками, которые после захода солнца забивались в свои норы. Тьма порождала монстров, которые существовали в нашем первобытном коллективном сознании, чудовищ, которые живут под кроватью, – и все они исчезли, когда щелкнул выключатель и мягко засветилась лампа накаливания. Современные города наполнены потрясающими сооружениями, но если не будет искусственного освещения, кто захочет жить в этих огромных и темных пещерах?
– Ты знаешь, что свет превратил Рокфеллера в титана?
Меня, частного предпринимателя, всегда интересовало то, с чего начинали свою карьеру знаменитые бизнесмены, а кто же более знаменит, чем Рокфеллер, особенно в Нью-Йорке.
– Разве он не на нефти разбогател?
Винс надел очки дополненной реальности и стал двигать головой взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. Похоже, возникла проблема.
– Нефть была валютой, а товаром – свет. Именно желание Америки получить свет позволило Рокфеллеру оказаться… в свете софитов.
Винс рассмеялся неожиданному каламбуру.
– До семидесятых годов девятнадцатого века, когда он начал поставлять в Нью-Йорк керосин, после захода солнца в Америке наступала тьма. Керосин стал первым дешевым и чистым топливом для искусственного освещения. До того Рокфеллер был просто заурядным бизнесменом, который сидел на заболоченном нефтяном месторождении в Кливленде и соображал, что с ним делать.
– Не знал, – сказал Винс, слушая меня вполуха.
– Во времена Дикого Запада Кливленд был американской Саудовской Аравией и к началу двадцатого века производил больше керосина, чем было нужно для освещения. Угадай, что появилось потом?
– Рокфеллер-центр?
– Машины. Ты в курсе, что первые машины работали от электричества? В 1910 году на улицах Нью-Йорка преобладали автомобили с электродвигателями. В ту пору все полагали, что будущее за электромоторами – они казались куда надежнее, чем безумные двигатели, в которых контролированно взрывались ядовитые химикаты. Но Рокфеллер профинансировал Форда, чтобы будущее было за автомобилями с бензиновыми двигателями, а не с электрическими, – чтобы он мог и дальше продавать свою нефть.
– Кажется, работает. – Винс снова надел очки и принялся двигать головой.
– А потом – бум! – безумный двадцатый век, Ближний Восток, бесконечные войны, зависимость мира от нефти и – в значительной мере – глобальное потепление. А может, и то, что происходит сейчас.
– И все потому, что темнота – это отстой. – Винс сел рядом и протянул мне очки дополненной реальности.
Сделав глубокий вдох, я надел их и выключил налобный фонарь. Посмотрев на восток, я увидел вдали, на уровне улиц, крошечные красные точки.
– Я загрузил в очки данные карты из твоего приложения для поиска сокровищ, – объяснил Винс. – Теперь они подключены по беспроводной связи. Места, где ты закопал пакеты, будут видны в очках в виде красных точек.
– Да, вижу.
После происшествия с Чаком мы решили, что выходить за едой днем слишком опасно. Лорен умоляла меня остаться, и я пообещал, что не выйду из дома – по крайней мере, в течение дня.
Но продовольствие у нас почти закончилось.
В центрах помощи начались беспорядки, и я не хотел, чтобы наши женщины туда ходили – даже вместе с нами. Однако они все равно собирались на следующий день идти с детьми на Пенсильванский вокзал и в «Джевиц» – стоять в очередях за пайками. Нам нужна еда.
Мы поднялись на крышу – взглянуть на улицы, убедиться в том, что там так же темно, как мы и предполагали.
На улицах стояла непроглядная тьма.
– Точно не хочешь, чтобы с тобой пошел Тони или я?
– Очки ночного видения у нас только одни. Если из двоих лишь один видит в темноте, то второй будет обузой. И я сам пакеты закапывал, так что я скорее их и найду.
Я помолчал.
– В любом случае, в городе комендантский час. Нельзя рисковать сразу несколькими людьми.
Винс пожал плечами, соглашаясь.
– В общем, на телефон смотреть вообще не нужно. Просто иди к красным точкам.
На темных улицах телефон подсветит меня, словно маяк, привлечет ко мне внимание.
– Когда доберешься до точки, нажми на экран телефона, и тогда в очках будут прокручиваться фотографии, которые ты сделал, пока закапывал пакеты. Если наденешь поверх них очки ночного видения, то изображения можно будет совместить.
Я взял у него мобильник и коснулся экрана. Появились еле различимые, наложенные на основную картинку фотки улиц, которые я сделал, закапывая припасы.
– То, о чем ты говорил, – интересно, но это – прошлое, – сказал Винс.
Я поиграл с новым устройством, увеличивая изображения и пролистывая их.
– Меня больше интересует будущее, способность его предсказывать.
– Помешался на будущем, да?
Винс вздохнул.
– Если бы я мог хоть немного его предвидеть, то, возможно, мне удалось бы ее спасти.
Как же быстро я забыл, что недавно с ним произошло.
– Извини, Винс. Я не хотел…
– Не извиняйся. Кстати, у меня идея, как спустить машину Чака из гаража.
Я уже сильно замерз; ясно, что перед многочасовой вылазкой нужно будет закутаться потеплее.
И взять у Тони пистолет – на всякий случай.
– Правда? И что за идея – если в двух словах?
Винс улыбнулся.
– Лебедка преодолеет все преграды.
Осторожно ступая, я медленно шел по обледеневшим улицам. Чтобы пройти два квартала до первого тайника с пакетами, понадобилось примерно полчаса. По крайней мере, на морозе улицы не воняли, и я не боялся поскользнуться и упасть в кучу экскрементов.
Очки ночного видения сочетали изображения в тусклом свете с подсветкой в ближнем инфракрасном диапазоне, так что я отлично видел даже в полной темноте. ИК-фонарь в кармане делал весь мир блестящим и ярко-зеленым.
