Закон ученого - Дмитрий Олегович Силлов
Следом застонал Данила, гордый воин Кремля, которому увиденное прошлое очень больно ударило по самолюбию…
Остальные молчали, пораженные открытием Кречетова…
– Всё поняли? – тихо спросил профессор.
– Еще бы, – пробормотал Фыф, вонзивший пальцы в свою голову так, что из единственного глаза от боли потекли слезы.
– А теперь слушайте, – проговорил Кречетов. – Я уже попробовал. Если прекратить давить, боль уйдет. И вместе с ней уйдут воспоминания. Очень быстро, меньше чем за минуту. Потускнеют – и исчезнут. И вы все станете прежними. Послушными машинами, беспрекословно подчиняющимися этому проклятому академику.
– И чего делать? – спросил Рудик. – Мы ж не можем ходить по Зоне как стая дебилов, держась за головы!
– Не можем, – согласился Кречетов. – Потому мы поступим так. Настя, видишь там моток проволоки?
– Ну, допустим, – проговорила кио.
– Сейчас ты отпустишь свою голову. Давай.
– Но…
– Я знаю, что делаю, – мягко перебил ее Кречетов. – Я нашел этот способ приоткрыть наши воспоминания, и я же найду возможность вернуть нам их навсегда. Но мне нужно, чтобы вы меня слушались.
– Логично, – проговорила Рут. – Этот хомо среди нас самый умный, если я правильно помню. Не зря же хозяин так его не любит.
– Ладно, – сказала Настя, с неохотой убирая пальцы со своих висков. После чего, словно послушная машина, получившая приказ оператора, направилась к мотку ржавой и грязной стальной проволоки, валявшемуся возле кирпичной стены.
– Теперь оторви от него длинный кусок и сплети венок по размеру моей головы.
…Разум кио уже вернулся к нормальному состоянию, свободному от эмоций, переживаний и ненужных мыслей, свойственных бестолковым хомо. То ли дело, когда командир дал задание – ты выполнила его, и по твоему телу тут же разливается приятная истома наслаждения. Что может быть лучше простой и понятной жизни: выполнил задание, получил волну удовольствия и с нетерпением ждешь нового задания? Лишь бы хозяин был доволен. Ну, или командир, назначенный хозяином, – от выполнения его приказов удовольствие нисколько не меньше…
Задание было дурацким, зато простым. Скрутить проволоку, вплести в нее два патрона, обмотать тряпкой и, закрепив на голове командира, затянуть импровизированный венок.
Ну, кио и затянула…
Кречетов застонал от боли, когда патроны, вплетенные в проволоку, впились в виски.
Но расчет оказался верным.
Заблокированные воспоминания вернулись – и профессор ощутил черную волну ненависти к человеку, который когда-то был его учителем. Человеку, сломавшему ему жизнь и карьеру, присваивавшему себе его изобретения и – что самое главное – постоянно унижавшему его.
– Ничтожество, – скрипнул зубами Кречетов. – Ну, ничего. Теперь-то я точно доберусь до тебя, господин академик. Сейчас или никогда.
И скомандовал своему отряду:
– Подъем! Мы выдвигаемся к Припяти.
* * *
– Академик, как и я, сейчас представляет собой разумную колонию наноботов, – сказала Грета. – И уничтожить его обычным оружием не получится – пуля способна разрушить лишь несколько ботов, и хозяин этого даже не почувствует. В теории определенный ущерб ему может нанести гаусс-пушка последней модели, стреляющая направленным потоком фотонов, но здесь, в бункере, ее, к сожалению, нет.
– А что есть? – спросил Бесконечный.
– Из эффективного оружия против него – только «смерть-лампа» «мусорщиков», – отозвалась Грета. – Ее широкий луч, разлагающий любую материю, легко разрушит и наноботов. Но у «смерть-лампы» есть один недостаток…
– Медленный разгон луча, – кивнул я, пряча алый артефакт с памятью моих друзей в подсумок разгрузки. – Пока тот луч доберется до академика, он в какую-нибудь скоростную ящерицу превратится и свалит в закат, помахав нам хвостом на прощанье.
– Все верно, – согласилась Грета. – Но это всяко лучше, чем ничего. Здесь, в бункере, сейчас есть две полностью заряженные «смерть-лампы» пистолетного типа. Думаю, не лишне будет взять их с собой…
Оружие создателей Зоны, спроектированное в другой вселенной, было тяжелым, громоздким и на редкость неудобным. Понятное дело, не под человеческие руки его создавали. Но выстрелить из него было вполне реально, если немного приноровиться. Мне приходилось стрелять из него, и не раз, потому я не раздумывая взял одну «смерть-лампу», предложенную Гретой.
– Вторую себе возьми, – посоветовал Бесконечный. – А то мы, получается, до зубов вооружились, а ты вообще без ничего.
Грета покачала головой.
– Напоминаю: я, согласно трем законам, не могу убить человека либо причинить ему вред.
Циркач пожал плечами.
– Пацифизм штука хорошая до тех пор, пока тебя не начнут убивать. Мне кажется, так себе те законы, которые работают только в одну сторону.
– Тем не менее в моем случае они работают, – проговорила Грета.
– Ладно, я возьму, – пожал плечами Бесконечный, после чего «смерть-лампа» проплыла по воздуху и с трудом залезла бармену за пояс. – Ну и куда мы теперь?
Грета на мгновение задумалась.
– Я чувствую слабые прерывистые импульсы нанообласти в районе окраины Припяти. Скорее всего, хозяин там, если только борги не изобрели собственный нанообъект.
– Это вряд ли, – заметил я, пристраивая «смерть-лампу» к разгрузке двумя ремешками. – Все, что красно-черные могут изобрести, так это очередной плакат на тему очистки территорий от заразы Зоны и вступления в их распрекрасную группировку. На большее у них фантазии не хватит.
– Ну, вроде все понятно, – проговорил Бесконечный. – Пойдем, попробуем разложить этого академика на горстку дохлых наноботов…
Помимо дополнительного оружия в бункере Захарова нашлось и средство передвижения, на котором можно было перемещаться по Зоне, не боясь влезть в аномалию или оказаться в роли обеда для стаи голодных мутантов.
Мы вслед за Гретой прошли по длинному коридору – и оказались в гараже, где стояла «галоша». Данное транспортное средство «мусорщиков» действительно напоминало с виду экзотическую советскую обувь – массивный «носок» с двигателем и относительно высокие борта, защищающие пассажиров от пуль и осколков.
Впрочем, защита эта была так себе. Основной «броней» летающих «галош» было защитное поле, которое непросто пробить даже кумулятивным выстрелом из гранатомета – но лишь при условии полной зарядки аккумулятора двигателя.
Известно, что и двигатели «мусорщиков», и их «смерть-лампы» работали на ярко-синей энергии, которой в нашей вселенной просто не было. Отработанные «пустышки», аккумуляторы для хранения этой субстанции, в Зоне находили довольно часто. А вот полные, заряженные – крайне редко. «Мусорщики» не имели обыкновения терять их, разве что в результате атаки выронят.
Впрочем, атаковать гостей из другого мира, перемещающихся по воздуху на невидимых «галошах», тоже удавалось не часто – скорее, случалось наоборот. Вырвется из области полупрозрачного воздуха, зависшего над головой, невидимый луч, отследить который можно лишь по скользящей тени на траве, – и рассыплется сталкер, засмотревшийся на небо, горсткой серой пыли, практически незаметной на серой траве Зоны… Не любили «мусорщики» тех, кто задирал головы: вдруг кто увидит странное движение воздуха, стрелять начнет, а они с испугу потеряют что-нибудь ценное, типа полной «пустышки». Проще сработать на опережение – и лететь себе дальше разбрасывать по Зоне артефакты и аномалии, которые по сути есть не что иное, как отходы их высокотехнологичного производства…
Рулить «галошей» вызвалась Грета.
Никто не возражал – искусственный интеллект лаборатории Захарова всяко лучше нас знал, как управлять этим транспортным средством, которое, разумеется, рукастый ученый переделал «под себя», о чем нам Грета и заявила.
– Хозяин любил все делать сам, а что не сам делал, то модернизировал.
