Тропы зазеркалья - Кирилл Юрьевич Шарапов
— Я принимаю твой дар, Стреф, глава клана Хорн. Для меня честь быть названным вашим другом.
— Теперь осталось спросить остальной клан, — проскрипел старый колдун.
— Сейчас и спросим, — улыбнулся глава, после чего посмотрел на сына. — Григор выйди, посмотри, собрался ли люд? Времени было мало, так что, сход будет не полным.
Воевода поднялся из-за стола и покинул комнату, вернулся он минуты через три.
— Человек двести, почти все, — доложил он, — не хватает, конечно, отрядов поисковиков и охотников. Народ в недоумении, с чего такой сбор, все волнуются. Шепчутся, что война с красноглазыми будет.
— Будет, — заверил сына глава клана, — но не сегодня. Сегодня только праздник, если, конечно, клан подтвердит мою волю. Пойдем, друг, — обратился Стреф к Радиму, — пора с людьми говорить.
Все присутствующие поднялись из-за стола и направились к выходу. Вяземскому досталось место по правую руку от главы. По левую шли колдун и воевода. Лирея приотстала на пару шагов, а выйдя на крыльцо, быстро сбежала вниз к остальным сокланам.
Радим разглядывал удивленные лица, уставившиеся на него. Народ быстро дотумкал, что их собрали по поводу чужака, но они уже знали о его делах, так что никакой неприязни Дикий не обнаружил, только интерес. Разглядывая местных, Радим почти целиком пропустил речь, которую толкнул Стреф, рассказывая все о том, какой хороший парень стоит рядом с ним, и как он уже много сделал для клана, и сколько еще сделает. Он прислушался только концовке, когда глава поинтересовался у собравшихся, примут ли они его решение, назвать ходока из другого мира другом клана Хорн.
Народ зашептался, никто не галдел, все обменивались мнениями. В самом центре толпы образовалась плотная кучка из десятка крепких мужчин и пяти женщин. К ним постоянно подбегали мальчишки, что-то говоря, после чего ныряли обратно в толпу. Радим слегка поежился, молча стоять и ждать вердикта, было очень тяжело, на него давило возникшее напряжение, и справился он с ним, только перейдя в боевой транс, где чувства уходили на второй план и ощущались не в полной мере.
Но всему приходит конец, и ожиданию тоже. Надо сказать, это импровизированное вече затянулось прилично. Наконец, вперед выступил не кто иной, как уже знакомый Радиму артефактор Редан.
— Люди сказали слово, готов ли ты, глава клана Хорн, его услышать? — поднявшись на крыльцо, громко, но степенно произнес он.
При этом народ стих, с интересом глядя на происходящее.
— Говори, Редан, — разрешил Стреф.
— Люди сказали — да. Ходоку из чужого мира, по прозвищу Дикий, быть другом клана Хорн. — Артефактор обернулся к Вяземскому. — Я рад приветствовать тебя среди друзей, Дикий. А теперь прими символ друга клана, — он протянул Радиму печатку из миродита, на которой был вырезан символ клана, пикирующая вниз, сложив крылья, птица, а по ободу шли руны защиты и удачи. — Нужна твоя кровь, — подсказал артефактор.
Радим, надев перстень на средний палец левой руки, достал из кармана карандаш диабетика, и, проколов себе палец, извозил птицу каплей своей крови, потом то же самое проделал и с рунами.
— Друг! — закричал во все горло Стреф.
Радим улыбнулся и поднял вверх руку с печаткой, на которой светился символ клана.
— И я рад стать другом клану Хорн, — громко возвестил он.
Люди закричали и зааплодировали.
— А теперь мы будем чествовать друга клана Хорн, — выкрикнул Стреф и пинком распахнул широкие двери кланового дома. — К столам! — И первым устремился внутрь.
Ну что сказать? Пить аборигены умели, гудели часов до трех ночи. К вечеру к столам присоединились охотничьи команды и поисковики миродита. На завтра Стреф объявил праздный день, так что, народ расходиться не торопился. Напитки разнообразием не баловали, в основном это было довольно крепкое черное вино из каких-то местных ягод, слегка кисловатое, но очень вкусное. В итоге Радим прилично нарезался, и в комнату, которую ему, как другу предоставил клан, его вели, поддерживая под руки, Григор и Редан. Сгрузив его на кровать, они отправились пьянствовать дальше. Радим же провалился в сон, и был тот ярким и необыкновенным чувственным, снилось ему, что к нему пришла Лирея, скинув с себя одежду, она забралась к нему под одеяло и начала его целовать. Радим не возражал, это же был сон, а значит, не считается. Потом он был уложен на спину, а девица, взобравшись на него, устроила долгие скачки с громкими стонами и закусыванием губы. Кстати, в его сне она не была девственницей, но и умелой ее не назвать. Выжав его досуха, она шепнула ему на ухо:
— Спасибо за чудесную ночь, — и, подобрав свои вещи, голышом выскользнула за дверь.
Когда Радим открыл глаза, на улице было уже светло. Голова, как ни странно, ясная, ни следа похмелья. Он тут же вспомнил свой сон и заглянул под теплое лоскутное одеяло, трусы отсутствовали, хотя, когда Редан стягивал с него штаны и остальные шмотки, они точно были на месте. Да и кровать в полном беспорядке, плотная домотканая простынь сгрудилась в ногах.
— Все-таки получила свое, — усмехнулся Вяземский и, выбравшись из-под одеяла, направился к тазу для умывания, который кто-то вместе с кувшином, полным воды, оставил на табурете в углу. Он ни о чем не жалел, ночка вышла, что надо, пусть он и думал, что это был сон.
Глава 10
Глава 10
— Рад видеть, — произнес полковник Жданов, когда Радим в черном костюме и таком же черном полупальто перешагнул границу зеркала, расположенного в небольшой комнатке в подвале отдела. Правда, лицо у Альберта эту радость совсем не выражало. — Плохо, что повод для встречи такой печальный.
Радим кивнул и пожал руку конторского ходока, тот был мрачен, в глазах злость и усталость. Видимо, последние дни он рвал жилы в поисках Виары, но, похоже, безрезультатно.
— Как же с Ломом так вышло? — поинтересовался Вяземский. — Он же силовик, и рунами владел отлично. Она же его не исподтишка грохнула, а похитила и пытала.
— Виара взяла его хитростью, — направляясь к выходу, начал рассказ Жданов. — Михаил ужинал один в забегаловке возле своего дома, довольно приличной, надо сказать, он был там постоянным клиентом. Она как-то сыпанула ему в еду дурман-траву, растет такая в зазеркалье, собирается в определенный период
