Цветущий ад. Том 2 - Сергей Владимирович Руденко
— Чего это вы в гляделки разыгрались?
— Ничего такого, матрос, о чем нужно было сообщать тебе прямо сейчас… — выделил я голосом новый статус собеседницы, и уточнил у Ромки. — Слушай, матроска — это же вроде жена матроса, да⁈ Как тогда обозначим статус уважаемой Анны?
— Военврач?
— Не, так вроде звучало офицерское звание, а мы начнем, пусть со старшего, но все же матросского. Чтоб другие даже в теории не имели права ей приказывать, скорее наоборот, но и чтоб вопросов не возникало. Все-таки это все в некотором смысле эксперимент…
— Ну да, согласен. Только я уверен, что кто-то с медицинскими знаниями в команде непременно нужен, мы же не будем все время сидеть в порту! — заторопился Ромка, как-то слишком заинтересованно воспринявший приход кандидатки.
— Дружище, да я согласен, и даже считаю, что нам повезло с этой инициативой! Пусть я и отреагировал поначалу несколько скептично, — широко и добродушно улыбнувшись, показал, что все осознал и действительно рад.
— Так может, не станем заморачиваться, и назовем должность «военфельдшер…» — к примеру — «…второго ранга», а как сдаст Джону зачет по парусам и технике безопасности, сразу повысим до «первого»? В перспективе будет, повышение до «старшего военфельдшера», то есть сержантский уровень? — оживился Ромка.
Накануне мы уже обсуждали тему со званиями, и хотя в тот момент именно о медицине никто не вспомнил, но в целом все же пришли к выводу, что некоторые вещи нужно формализовать, и обязательно давать некий базовый уровень знаний каждому члену команды. Чтоб любой мог худо-бедно ставить паруса, стрелять из мушкета или пушки…
Все обсуждение женщина дисциплинированно молчала, но стоило образоваться паузе, она неуверенно поинтересовалась:
— Так мне звать?
— Кого? — не понял я.
— Так подругу мою, Светку! Ну, и мужика ее… — всплеснула руками новоиспеченная военфельдшер. — Муж ее, кстати, в отличие от всех этих менеджеров-дизайнеров, руками мог и на Земле. Говорит, у него была своя СТО, и сам он считался неплохим автомехаником.
— Если они здесь, то зови, конечно.
— Отлично! — искренне обрадовалась Анна.
Минуту спустя внутрь проснулась смущенная парочка, подталкиваемая нашим свеженанятым членом команды. Невысокий, сухощавый, подтянутый мужик лет тридцати пяти-сорока, в шортах с подтяжками и симпатичных сандалиях держал в руках согнутую вдвое широкополую шляпу — почти классические сомбреро из чего-то похожего на солому. В целом он не выглядел каким-то подкаблучником или мямлей, скорее — вошедшему просто очень не хватало рубашки или чего-то подобного «на важном собеседовании».
Женщина была примерно того же возраста, со склонность к полноте и домоседству, она щеголяла в длинном сари из обычного для местных выгоревшего шелка. Из-за этого выглядела вдвое массивнее, чем на самом деле.
— Здравствуйте! Анна сказала нам, что вы готовы крепко изменить свою жизнь, и может быть даже к лучшему? — улыбнулся я максимально благожелательно, намекая, что сказанное не совсем шутка; эта парочка мне нравилась.
— Было бы желательно, а то с вашим прилетом цены на землю всего за половину дня выросли почти в десять раз. Что будет дальше, и думать страшно, так что нам теперь и мечтать нечего о своем доме… — ответил мужчина.
— Мне очень жаль.
— Да ладно, вы-то причем… — грустно отмахнулся гость. — Было понятно, что местная идиллия ненадолго. Слишком уж мало земли, и много желающих. Меня, кстати, Николай зовут.
Мы обменялись рукопожатиями, я представил себя, Ромку, и попробовал немного ускорить собеседование.
— У нас еще десяток потенциальных кандидатов, а процесс затянулся, поэтому давайте сразу проговорим вслух, что здесь подразумевается, — дождавшись осторожных кивков от всех наших гостей, продолжил. — Анна уже дала согласие на вхождение в мою Семью в качестве «дочери» и военфельдшера корабельной команды. Она считает, что все мы выиграем, если вы оба тоже сделаете это. Здесь такое, по-моему, называется, «племянники…» Мы живем одной семьей, едим, работаем и защищаемся вместе. Я — считаюсь вашим старшим родственником, забочусь о наших общих интересах, а каждый из вас — клянется не совершать ничего во вред моей Семье. При этом кровно заработанное каждый из нас сохраняет. Так?
— Да, — смущенно подтвердила Светлана.
— Да, клянусь! — заверил ее муж.
— Поздравляю! Пока занимайтесь своими делами, прямо сейчас живите как обычно, а после заката жду вас в трактире. Мой дом, наверное, видели — еще только начал строиться — поэтому пока живу там, там же будем и праздновать наш договор. Если нужно, можете тоже переселяться, но тогда уже за мой счет. Боюсь, нет ни единого шанса, что мы сможем попасть в наш будущий дом в ближайшие месяц-два. Кстати, если есть какие-то просьбы, не стесняйтесь, самое время их озвучить. Теперь ваши проблемы — это и мои заботы тоже! Но если нет ничего очень срочного, можете отложить все до застолья…
— Наверное, у нас ничего такого прямо горящего нет, — сообщил Николай, переглянувшись с женой.
— Отлично, тогда до встречи! Жду вас в трактире после заката, — напомнил я, и попросил пригласить следующего кандидата.
* * *
После заката
Оставшиеся кандидаты не слишком порадовали, хотя еще трех человек в команду подобрать удалось. Двух — совсем молодых парней из новичков нынешнего сезона, пришедших, пока я был в экспедиции — и старого знакомца.
Борода, тот самый дагестанец Арслан, не успел найти подходящее место под солнцем, и с подсказки трактирщика пришел ко мне. Он успел почти две недели отработать на заготовке, но в этом благородном труде себя не нашел:
— Если бы Аллах хотел, чтоб я горбатился на солнцепеке, он бы оставил меня дома. Дядя тоже постоянно пытался пристроить меня пасти своих баранов, и не стану врать — денег не жалел — но не по мне такое…
— Хочешь ко мне в команду?
— Да, конечна! Только слушай, не пойму совсем, ми будэм летчиками или маряками? — бывший Пустышка за то время, что мы не виделись, вроде бы даже хуже стал говорить на русском, и на мгновение у меня даже мелькнула «догадка», что его отчаянный акцент был вполне обдуманной позой.
— Это летающий, но все-таки корабль, поэтому если устроишься, будешь «матросом». Может, со временем придумаем какое-нибудь специальное слово, но пока так.
— А, все равно! По-любому,
