Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга третья
Глава 10
1002 год эры Лоэрна.Граф Снури, бывший барон Фроскон, а еще ранее баронет Гвендел, этой ночью спал плохо. Какой может быть хороший сон, если серебряный череп опять ему нагнал новых загадок. Теперь появился какой — то рогатый шлем. Такой шлем, помнится, носил покойный король Френдиг. И сын короля юный принц Хловик тоже имел такой шлем. А еще говорят, что такие рогатые шлемы носили ларские графы. Это было традицией, тянущейся с давних времен. Король с семьей и первый граф короны, тоже с семьей. И больше никто. Рогатый шлем стал вторым символом власти, после короны, конечно.
Все ожидали, что его величество Пургес Первый, возложив на свою голову лоэрнскую корону, тоже будет надевать рогатый шлем. Но так и не дождались. Вначале это объясняли природной скромностью его величества. Скромностью? Это сказочка для народа. Те, кто лучше знал нового короля, в предыдущую бытность носившего титул графа Тарена, просто усмехались, когда слышали такие утверждения. И Гвендел тоже усмехался. Он тоже неплохо знал короля. Как — никак был таренским баронетом и выполнял деликатные поручения своего сюзерена.
В более близком кругу тех, кто давно знал Пургеса, его отказ от ношения рогатого шлема вначале объясняли тем, что раз нет войны, то король и не носит такой шлем. Но когда он возглавит войско, вот тогда и появится перед народом и армией в знаменитом шлеме королей. Но прошел год и на лоэрнские земли вторгся мятежный граф Снури. Пургес торжественно выступил из столицы во главе войска. Но шлема на нем не было. Нет, шлем был, но обычный, без рогов.
Пока все были встревожены обстановкой, лихорадочно раздумывая, что им делать в случае победы снурского графа и последующей его коронации, на отсутствие рогатого шлема внимания почти не обратили. А если и обратили, то мысли и заботы были в другом, нежели рассуждать о такой ерунде. Но вот мятежник убит, его войско разбито, королевская власть укрепилась, новым графом Снури стал он, Гвендел, теперь можно снова судачить и сплетничать по поводу явного нежелания короля надеть рогатый шлем.
В самом деле, почему король отказывается? Гвендел тоже этого не понимал. Но став графом, он вошел в число высшей знати королевства. Их всего трое, кто носит графский титул. Он, старый Каркел и Сейкур, которого по — прежнему все звали Воланом. Волан получил титул и имя графа Сейкура еще при короле Френдиге, когда предыдущий граф был им казнен за измену, а королевский фаворит и шурин Френдига граф Тарен протолкнул на графство своего верного барона Волана.
Пургес, никому не доверяющий, тем не менее, высоко ценил Волана. Может быть, за его безотказность и непролазную глупость. Даже объявил того первым графом короны. Пучеглазый коротышка светился радостью, а придворные за глаза смеялись над ним и над его прожектами. Пургеса, возможно, устраивала прилюдная глупость своего фаворита.
Гвендел не сомневался, что в случае внезапной смерти Пургеса Волан станет королем. Ведь у Пургеса не было наследников мужского рода. Правда, не так давно родился сын, но тому долго не прожить, если Пургеса не станет. О рождении младенца разговоров было много, но никто не видел его вживую. Кто — то объяснял это тем, что таким образом его величество старается обезопасить жизнь своего наследника. Но хорошо знающие короля люди догадывались об истинной причине. Пургес боялся конкуренции со сторогы своего наследника. Сейчас он мал, еще младенц, но дети растут быстро, и кто знает, не захочет ли кто — нибудь из его ближнего окружения заменить Пургеса на юного принца? Но для этого сначала надо заиметь этого самого принца. А сейчас никто не знал, где находится ребенок.
Из других возможных претендентов на корону, граф Каркел был стар, а его, Гвендела, всерьез никто из лоэрнской знати не воспринимал. Что из того, что он знаменитый полководец? Кому это в Лоэрне интересно? Здесь правят деньги. А пучеглазый коротышка был богат, очень богат. Казалось, что его природная глупость не распространяется на его умение делать деньги.
Правда, был еще и виконт Аларес, сын графа Каркела. Если Аларес успеет стать графом до того, как умрет Пургес, вот тогда очередной раскол в Лоэрне произойдет обязательно. Лоэрнская знать Алареса не поддержит, и тот станет мятежником. И уж тогда Лоэрну точно не продержаться. Кто только на него, обессиленного, не накинется! Граф Эймудский, поддерживаемый пиренским герцогом. Граф Ларский, поддерживаемый герцогами Гендована и Амариса. И вот теперь каркельский граф. Интересно, найдет ли Аларес покровителей на стороне? Без них ему ничего не светит.
А ведь такие покровители у Каркела есть, и появились они в последнее время. Вот только кто они? Если бы земли Гвендела, теперь графа Снури, не соседствовали с землями Каркела, он, наверное, так и ничего не заподозрил бы. Но интересоваться тем, что происходит у соседа, к тому же к тебе недружелюбного, обязательно надо. А откуда появиться дружелюбности, если в прошлом году Гвендел увел из под носа Каркела победу над гендованским маркизом Ильсаном, возглавлявшим ларское войско? И с тех пор виконт Аларес его просто ненавидит. Но еще больше ненавидит Ларск. И Ларск скоро это узнает. И он, Гвендел, не удивится, если в следующем году Аларес возложит на свою голову ларскую графскую корону.
Поэтому, если не хочешь иметь внезапных неприятностей, то не поворачивайся к соседу спиной. Вот его соглядатаи и сообщили, что к каркельскому графу что — то в последнее время зачастили жрецы. И в первую очередь из главного храма Ужасного Паа. А барон Шелвак тоже не просто так решил напасть на замок ларского виконта. Думал взять брата ларского графа в плен, но в плен попал сам, да и со всей семьей. А теперь переметнулся на сторону Ларска.
То, что Пургес долго не продержится, ясно давно. Королевство прогнило насквозь. Армия ослабла. В нее вливаются громадные деньги, но они уходят впустую, как вода через песок, оседая в карманах королевских приближенных. Уж кому — кому, как не ему, командующему лоэрнской армией, этого не знать. Но сделать он ничего не может, да и нужно ли? Хоть какие — то деньги теперь перепадают и ему. А куда этим ворюгам деваться? Не поделятся, он донесет королю. Головы рубить Пургес, конечно, не будет, как — никак свои люди, опора трона, но от кормушки отстранит, передав ее другим. Вот поэтому теперь стали с ним делиться.
В последний раз заплатили целых двести золотых. Отличная сумма! Но сами положили в свои карманы в десять, а то и двадцать раз больше. Заморочили королю голову тем, что надо войско перевооружить. Вместо старых мечей дать новые, более крепкие и надежные. Старые собрали и продали за бесценок, почти даром, в западные герцогства. В действительности, цена была другая, но разницу положили в карман. А взамен поставили новые мечи.
Вот только каждый второй из них в бою против старых мечей долго не продержится. Сломается. А как не сломаться, если новые мечи заказали не у лучших оружейников Атлантиса, а в кузнях Лоэрна, теперь почти все из которых принадлежат хаммийцам. Вот те и куют, не сами, конечно, а их рабы, мечи побыстрее, да поэкономней. И вместо одного успевают выковать десять или двадцать. Но закупают у них по цене лучших мечей в Атлантисе, а разницу в цене делят с хаммийцами.
И как теперь сражаться? Дать вместо мечей палки? Пока одна надежда на чудодейственную настойку хачху. Только она еще сдерживает графа Эймудского. А иначе тот давно вторгся бы в Лоэрн вместе с этим проклятым Черным Герцогом.
Его Снурское графство не очень удачно расположено. На востоке — Пирен, на севере Каркел, а на юге Эймуд. И лишь на западе безопасные для него лоэрнские земли. Этим летом граф Эймуд, посчитав, что король вряд ли отправит на свои окраинные земли настойку хачху, решил разобраться со своим северным врагом. Чудодейственной настойки нет, мечи бракованные, местные вассалы чуть ли не все — ставленники лоэрнской знати, умеющие лишь делать деньги, да задирать нос. Пока Лоэрн соберет и бросит войска на помощь снурскому графу, они сумеют нанести поражение его немногочисленным силам и присоединить графство к мятежному Эймуду.
Всё так и было бы, если бы Гвендел не привез в позапрошлом году два мешка с листьями хачху. Два мешка листьев — это два бочонка настойки. А хватило и одного. И мечи у его солдат были старыми и надежными. Даже то, что больше половины его вассалов проигнорировали его приказ и не явились к месту сражения, даже это не спасло мятежников. Полного разгрома не вышло, да и не могло получиться при тройном преимуществе в численности войска графа Эймуда. А пиренская тысяча, узнав о поражении своего союзника, так и не вступив в сражение, повернула обратно, не дойдя до столичного города графства всего десяток верст.
То, что настойка творит с солдатами чудеса, он сам убедился год назад, когда разгромили войско мятежника Снури, чью графскую корону Гвендел получил от Пургеса Первого после той победы. Теперь он носит титул снурского графа. Но было бы непростительно глупо считать, что секрет его победы лишь в настойке хачху. Кто — то так и считает, другие, чуть поумнее, принимают его за отменного полководца. Во всех сражениях, которые принесли ему счастливые победы, он, Гвендел, принимал правильные решения. Вот и против Эймуда он не стал сразу бросать людей в бой, а дождался, когда вражеское войско повернет немного в сторону, увлекшись преследованием его конницы, и только тогда он отдал приказ на атаку.